80

— Вы служили в армии? — спросил Кинросс у Холда.

— Да, четыре года, — ответил тот.

— Вы мне этого никогда не говорили.

— Вы меня об этом никогда не спрашивали.

— Это многое объясняет.

— Что, например?

— Ваше умение быстро принимать решения и действовать по обстановке…

После анфилады пустых помещений с голыми бетонными стенами дорогу путникам перегородила глухая дверь, похожая на шлюзовой люк субмарины. Холд сверился с планом.

— Мы прошли технический сектор. За этой дверью находится жилая зона. Доктор, Томас, отойдите в сторону и выключите свои фонари.

Фокс и Холд тоже погасили фонари и в наступившей темноте попытались повернуть маховик затвора. После недолгого сопротивления упрямый механизм поддался и дверь разблокировалась. По подземному лабиринту разнесся скрип петель. Фокс взял наизготовку свое оружие, но в ответ не раздалось ни звука. Тогда молодой человек вновь зажег фонарь и шагнул в дверной проем. Перед ним, насколько хватало луча фонаря, простирался огромный зал, заполненный кроватями без матрасов.

Вошедший вслед на ним Шенкель зажал пальцами нос.

— Проветрить здесь не помешало бы, — произнес он.

— Комната простояла запертой двадцать лет, — заметил Фокс.

Группа двинулась вперед сквозь этот мрачный сюрреалистический дортуар. Стены, когда-то белые, со временем приобрели бежевый оттенок. В проходах и возле дверей еще можно было различить нарисованные краской указатели. Пол был покрыт равномерным слоем тонкой пыли. Кое-где в помещение проникла влага, образовав обширные участки плесени, отчего к сухому воздуху временами примешивался запах гнили.

— Мне кажется, мы с вами почти ровесники, — обратился Томас к Фоксу.

— Мне двадцать девять лет, через два месяца будет тридцать.

— Мне тридцать два.

— В обычной жизни мы вряд ли когда-нибудь встретились бы, — заметил Бен.

— Пути Господни неисповедимы.

— Честно говоря, я немало удивился, когда вы сказали, что тоже идете. Это было сильно.

— Вы знаете, над чем работает доктор?

— Понятия не имею.

— А я имею… Иначе меня, несомненно, тут не было бы.

— Это и вправду так важно?

— Представьте себе плотину, которая вот-вот прорвется и подвергнет опасности жизни миллионов людей. Что бы вы сделали, если бы узнали, что какой-то тип пытается обогатиться, взимая плату с тех, кто хочет включить систему оповещения?

— Я бы ему навалял и сам поднял бы тревогу.

— Именно для этого я здесь.

Напряженно прислушиваясь и не выпуская из рук оружия, Холд бесшумно спустился по металлической лестнице. Не уловив ни звука, он зажег фонарь и быстро проверил перекрытия и стены на наличие видеодатчиков. Затем он выдвинулся в коридор и открыл наугад несколько дверей. Пустота и все тот же затхлый запах. Холд вернулся назад к ожидающим его товарищам.

— Мы уже близко. Теперь будьте особенно осторожны.

Он снова развернул свою карту и сверил маршрут.

— Сейчас мы пойдем через столовые и складские помещения. Здесь, в мастерских, если мы прежде никого не встретим, мы устроим заслон для отступления. Если нам придется отходить, на какое-то время он нас прикроет. Место здесь как раз узкое. Затем нам придется спуститься еще на один уровень.

Холд сложил карту и уже собрался тронуться с места, когда Кинросс остановил его вопросом:

— Вы верите, что Дженни еще жива?

— Не задавайте себе таких вопросов, доктор. Вы знаете, что каждый из ваших пациентов рано или поздно умрет, и в этом нет никаких сомнений. Но вы же не перестаете их лечить. Вы говорите себе: невозможно изменить финал. Мы, простые смертные, можем только его отсрочить.