68

Дженни ждала в гостиной Клиффорда и смотрела на метель за окном. Огромные хлопья падали плотной стеной, не утихая ни на минуту с прошлой ночи. Ветви деревьев клонились под тяжестью снега, а все неровности ландшафта исчезли, укрытые толстым ковром. Стоящие на террасе стол и стулья утонули в белом приливе. Ветра не было, и от этого картина казалась еще более удивительной. Каждый крошечный пушистый кристалл, медленно опускаясь, мягко ложился на землю. Но все вместе миллиарды снежинок являли собой мощную силу, столь же тихую, сколь неумолимую.

Таня поставила на стол поднос и сказала:

— В этих краях есть примета: если белки не показываются, значит, метель будет долгой. Я уже два дня не видела ни одной белки.

— Часто здесь такое бывает?

— Я работаю тут только восемь месяцев, но мне рассказывали, что однажды обитателям поместья пришлось просидеть в нем целую неделю.

Вошел Брестлоу.

— Доброе утро, дамы. Таня, сделайте мне, пожалуйста, кофе. У меня была ужасная ночь; мне нужно что-нибудь покрепче.

Затем он подошел к Дженни и сел рядом.

— Вот это снегопад! — проговорил он.

— Если верить белкам, он надолго.

— Возможно. Запасов у нас достаточно, продержимся. Зато что касается коммуникаций, то мы полностью отрезаны от мира. В коммутатор попала вода и он обледенел. Техники сейчас пытаются его починить. Чем совершеннее технология, тем она уязвимее! К счастью, мы уже отправили документы для регистрации патентов. Как только связь восстановится, вы сможете позвонить доктору Кинроссу, а я — возобновить свои видеоконференции. Вы подумали над моим предложением? — уже тише спросил он, наклонившись к Дженни.

Девушка улыбнулась.

— Если честно, Клиффорд, я только о нем и думаю. К своему стыду, я даже забыла об эпидемии. Не знаю, то ли оттого, что заявки на патенты наконец поданы, то ли наша встреча тому причиной, но здесь я снова обрела надежду.

— Я был бы рад, если бы в этом была и моя заслуга. Вы очень важны для меня.

— Мне нужно вернуться в Эдинбург. Я не могу подвести Скотта. Я постараюсь найти такой способ работы, при котором я могла бы вернуться.

— Я буду счастлив.

— Однако это займет время…

— Я буду вас ждать. Мне тоже придется перестроить свою работу. Вместе мы сможем взять передышку, пожить немного в свое удовольствие.

Брестлоу слегка коснулся запястья девушки, не смея, однако, взять ее за руку. Дженни понравилась его сдержанность.

Вернулась Таня со вторым подносом и принялась выкладывать на стол его содержимое. Подождав, пока она вновь удалится, Дженни обратилась к Клиффорду:

— Вы сказали, что плохо спали…

— Ужасно плохо! Если вам удалось забыть об этой болезни, то я думаю о ней все больше.

— Мне так жаль…

— Вы здесь ни при чем. Вы действительно думаете, что она способна так тяжело потрясти мир?

— Если честно, то да. Но скоро благодаря нашему индексу медики смогут работать более продуктивно, и это станет большим шагом в борьбе с заболеванием.

— А представьте, что было бы, если бы вы не открыли ваш индекс?

— Возможно, это сделал бы кто-то другой. Как показывает история, люди находили выход и из более суровых испытаний. В этот раз нам со Скоттом выпало судьбой сделать первый ход. Моя глубоко верующая бабушка наверняка сказала бы, что Господь возложил на нас эту миссию.

— Вы тоже так думаете?

— Не хочу вас шокировать, Клиффорд, но я в своей жизни видела достаточно несправедливостей, чтобы усомниться в существовании Бога. Я считаю, что если есть проблема, ее надо решать, потому что никто не придет и не сотворит чуда.

— Вы пробовали вообразить себе, как изменится мир, если не остановить распространение болезни?

— Нет. Наверное, потому что это слишком страшно. Когда видишь больных людей, да еще и проявляющих жестокость, представить себе, что меньше чем через десять лет половина населения Земли будет как они — это хуже любого фильма ужасов.

— Кое-кто из ваших коллег, в том числе весьма известные люди, утверждают, что болезни призваны регулировать численность вида…

— Однако люди пережили и чуму, и холеру, и все другие эпидемии.

— Но теперь нам грозит нечто более сокрушительное.

— Это правда. Эта болезнь не убивает тело, но уничтожает разум. Я видела ее проявления, ее силу, и я боюсь. Как она выбирает свою добычу? Мы ее жертвы или мы сами ее создали? Интересно, что сказала бы об этом моя покойная бабушка?