57

Лавируя между столами, Маркус Терсен приветствовал коллег, которые, несмотря на поздний час, продолжали трудиться. Идущие следом отец Эндельбаум и Томас с любопытством оглядывали рабочее пространство, так не похожее на их собственное. Помещение состояло из десятка кабинетов-ячеек в стиле хай-тек, разделенных деревянными ширмами, будто попавшими сюда прямиком из какого-нибудь музея. За каждым столом молодые и не очень люди листали книги, печатали что-то на клавиатуре или разговаривали по телефону, порой на иностранном языке. В целом все обстановка напоминала студию новостей или предвыборный штаб.

— Это наш отдел документации, — на ходу объяснял Терсен. — Обычно здесь тихо, а в этот час вообще никого не бывает. Но с тех пор, как мы занялись делом Сэндмена, наш отдел превратился в следственную часть. В начале все воспринималось как некая головоломка. Но по мере того, как обнаруживались новые факты, стало понятно, что это далеко не игра…

Терсен подошел к одной из дверей, такой низкой, что ему пришлось нагнуться, чтобы войти. За дверью оказалась маленькая комната, которую почти целиком занимал широкий заваленный бумагами рабочий стол.

— Прошу в мой скромный кабинет, — пригласил он. — Устраивайтесь, как вам удобно. Здесь нам никто не помешает.

Томас подвинул стул отцу настоятелю, затем нашел другой для себя.

— Как себя чувствует Девдан? — спросил Маркус.

— Ему с каждым днем лучше, — отозвался Томас.

— Он помнит, что с ним происходило во время приступов?

— Он говорит об ужасных кошмарах, но ничего определенного.

— Поистине удивительно. Как вы считаете, почему с той ночи, когда мы установили наших восьмерых подозреваемых, у него не было видений?

Томас переглянулся с аббатом и ответил:

— Видимо, в них больше нет нужды, поскольку преступник действительно находится среди этих восьмерых. Такое объяснение представляется наиболее рациональным, если здесь уместно это слово.

Терсен сложил в стопку несколько книг, чтобы освободить место на рабочем столе, и задал новый вопрос:

— Тогда рационально ли с нашей стороны ожидать, что если мы пойдем по неверному пути, Фейлгуерас опять проявит себя?

На лице Эндельбаума отразилось сомнение.

— Трудно сказать. Случаи столь несомненного посмертного контакта слишком редки, чтобы установить их закономерности.

Терсен наконец сел.

— Ну а пока Фейлгуерас молчит, — объявил он, — вернемся к нашим пожирателям патентов. Признаюсь, нам с ними пришлось попотеть. Мы изучили их промышленные закупки, их финансовые активы, которые удалось установить, после чего некоторые фигуранты отпали сами собой. С четверых мы можем почти с полной уверенностью снять подозрения. Двое из них, австралиец и француз, — просто спекулянты, которые все, что покупают, перепродают спустя несколько недель. Один из американцев, похоже, работает на какую-то политическую партию и своими действиями пытается представить ее весомым игроком в индустриальной сфере. ФБР уже сидит у него на хвосте, так что ему сейчас не до крупных авантюр. Японец в течении почти семи месяцев не совершал никаких операций, и мы выяснили, что он вообще умер, но его семья скрывает это, опасаясь за свое наследство. Стервятники боятся других стервятников… Остаются еще один американец, два швейцарца и немец.

— Каковы их методы работы? — спросил Томас.

— Хороший вопрос. Если в случае остальных мы легко смогли понять их стратегию покупок и продаж, то эти четверо действуют куда более тонко. Не только их личную жизнь, но и их деятельность укрывает туман. Обычно в течение нескольких месяцев они проявляют необыкновенную активность, а затем исчезают с рынков, почти ничего не продав. Патенты, которые они скупили, иногда всплывают лишь годы спустя. Кое-кто в нашей службе полагает, что они руководствуются не просто соображениями выгоды, а тщательно выбирают время и бенефициара.

— Что-то вроде шахматной партии?

— Скорее, карточного стола, за которым себе они отводят роль крупье. Они собирают колоду, а затем раздают карты по своему усмотрению. Таким образом при помощи патентов они могут контролировать игру и по мановению своей руки изменять расстановку сил среди игроков.

— Но выигрывает всегда банкомёт, — понимающе сказал Эндельбаум.

Маркус кивнул и продолжил:

— В партию вовлечены все сферы экономики. История уже показала нам, что энергетика, атомное оружие, покорение космоса, интернет могут стать отличными тузами для тех, кто вытаскивает их из рукава. Последние десятилетия игра ведется более скрытно. Новые карты открываются реже. Мы знаем о ГМО, о вакцинах, о химической коррекции воды, о микропроцессорах.

— Ваши четверо подозреваемых подвизаются в этих секторах? — спросил Томас.

— И не только в них. Они имеют свои интересы во всех стратегически важных индустриях, везде, где есть возможность получить выгоду. Так, немец продал патенты на технологию изготовления светодиодов одному мировому лидеру в области производства электроламп, — предварительно обеспечив себе право контроля над значительной долей акций. Воспользовавшись техническим прогрессом, он сперва развалил компанию, а затем дал ей новую жизнь, став при этом одним из ее собственников. Чтобы вскрыть одну только эту схему, нам пришлось долго сопоставлять факты.

— Но какую цель преследуют эти люди? — спросил Эндельбаум.

— Каждый свою. Впрочем, иногда они могут объединяться во имя общих интересов, пример чему — Бильдербергский клуб. Но не стоит заблуждаться. Даже если порой они поддерживают какую-то идею, в первую очередь они стремятся к власти и богатству. Речь идет о сотнях миллиардов, о влиянии на жизнь миллионов людей. Никакая граница для них не преграда.

— Другой мир… — пробормотал Томас.

— Нет, увы, наш. И то, что делают эти люди, затрагивает каждого из нас.

— Как вы рассчитываете вычислить Сэндмена? — спросил отец Эндельбаум.

— Похоже, он сам себя обнаружил. Внимательно изучая списки заявок на патенты, мы обратили внимание, что за последнее время очень много заявок подано в сфере здравоохранения, за которой мы следим особенно тщательно. Причем восемнадцать из этих патентов имеют отношение к болезни Альцгеймера. И поданы они в течение нескольких дней, а до того — ни одной за целый год.

— Кто подал эти заявки? — спросил Томас.

— Они поступили от разных лиц из разных стран мира. Однако этот трюк не обманул наших экспертов. И в самом деле, не надо быть большим специалистом, чтобы уловить связь между этими патентами. Я обратился к нашим медицинским консультантам, и они подтвердили, что каждый из патентов представляет собой частицу пазла, который кто-то аккуратно собирает воедино. Те, кто подал эти заявки, явно хотят оставаться в тени до того, как они выложат на стол свои карты…

— Вы установили, кто стоит за этими патентами? — спросил Эндельбаум.

— Пока не всех, но среди тех, кого удалось демаскировать — один из наших подозреваемых, швейцарец, имеющий тесные связи с большой фармацевтической компанией. Но, что странно: выступал он вовсе не от имени этой лаборатории. И мы уже не удивились, когда, отслеживая его финансовые инвестиции, мы снова вышли на нашу старую добрую знакомую «Ева Корпорейшн».

— Так значит мы вычислили убийцу!

— Полной уверенности пока нет. Зато можно сказать наверняка, что нам известно имя следующей жертвы…