50

Ближе к ночи на город опустился туман. Прохожие превратились в призрачные силуэты, скользящие вдоль серых фасадов. Проехав между авангардистским зданием шотландского парламента и пышным Холирудским дворцом — двумя символами власти, стоящими друг напротив друга, — машина Холда понеслась по Квинс-драйв. Сидевший на пассажирском месте Скотт прижимал к груди желтый пластиковый пакет. Чем ближе они подъезжали к назначенному месту, тем хуже ему становилось.

— Значит, я должен идти один? — безнадежно спросил он, когда автомобиль достиг кольцевой развязки.

— Придется. Меня он сразу заметит. Револьвер, который я вам дал, при вас?

Кинросс похлопал себя по внутреннему карману куртки.

— При мне. Если они расстреляют в меня все патроны и промахнутся, эта штука будет им очень кстати.

— Доктор, они не собираются вас убивать.

— Почему вы так уверены?

— Я готов пари держать.

— А я — нет! Я и гроша ломаного не поставил бы на то, что переживу эту ночь.

— Зато если переживете, у вас будет на что жить дальше. Вы же отныне счастливый обладатель восьми миллионов фунтов стерлингов, забыли?

— Подумать только, а мать всегда мне говорила, что на медицине я никогда не заработаю состояние…

— О, как она ошиблась…

— А еще она говорила, что моя профессия меня убьет.

— Что же, скоро узнаем.

Скотт нервно посмотрел на Холда.

— Спасибо за честность…

— Шучу.

Машина въехала на пустынную парковку на краю парка.

— Обычно такого рода шутки отпускаю я, а Дженни меня одергивает.

— Что же, попробуйте.

Холд затормозил.

— Доктор, надо идти. Времени у вас достаточно. Сделайте в точности то, что они вам сказали, и возвращайтесь.

Кинросс покорно застегнул до конца куртку, открыл дверцу машины и вздрогнул от порыва холодного сырого ветра.

— Если я не словлю пулю, то воспаление легких мне обеспечено.

— Удачи. Я буду вас ждать.

Доктор вышел из машины. Пятнадцать лет учиться, чтобы в итоге оказаться здесь… Скотт пересек пустое шоссе и зашагал по обледенелой парковой дорожке, ведущей к знаменитой горе под названием «Трон Артура». Сощурив глаза, он всматривался в голые склоны. Что, если за ним уже наблюдают? Вскоре свет фонарей с автострады остался позади, и чтобы не идти в темноте, он достал из пластикового пакета фонарик. Бросив взгляд на кипу листов — свои работы — он вдруг подумал, что сейчас несет в руках плод многолетних исследований сотен пациентов, бездну боли и воспоминаний, тысячи часов наблюдений, осмотров, размышлений — свой ответ на один из самых больших вызовов, брошенных человеческому роду. Ни разу ему не удалось выиграть состязание с этой болезнью. С каждым пациентом он словно бросался на приступ непреодолимой стены, которая в итоге вбирала в себя своих жертв. Открытый им индекс, возможно, был первой брешью. Пакет с документами раскачивался в такт его шагам. Вся его работа заняла так мало места… Скотт дорого бы дал, чтобы узнать, что собираются с ней делать его таинственные собеседники, готов был выложить на стол восемь миллионов фунтов стерлингов, чтобы понять, что они задумали. Однако то, что он нес для передачи, не было точной копией его работы. Дэвид исказил результаты, перечертил кривые, подтасовал отчеты и спутал цифры. Кинросс не знал, сколько времени понадобится шантажистам, чтобы это понять, но в их реакции он не сомневался.

Дорога круто забирала вверх, и с высотой ветер усилился. Холируд-парк был удивительным местом. Всего несколько сотен метров от города, а ощущение — будто потерялся в самых отдаленных шотландских пустошах. На пологих холмах лежал выпавший накануне и уже покрывшийся ледяной коркой снег, а под ним спали высокие травы. Никакое дыхание зимы не могло оживить этот застывший ночной пейзаж. Присутствие столь дикой природы в такой близости от столицы Шотландии казалось невероятным, и даже сейчас Скотт это почувствовал. Два мира бок о бок. Чтобы придать себе уверенности, Кинросс сжал сквозь куртку рукоятку пистолета. Ему было холоднее, чем в Сибири.

Дойдя до первой развилки, он обернулся. Вид отсюда открывался изумительный. Город сверкал, и его огни расплывались в дымке. Из-за тумана Скотт не смог разглядеть машину Холда на парковке. Он посмотрел на часы продолжил свой путь к озеру святой Маргариты. За скалистым гребнем тропинка опять разделилась, и Скотт свернул на более узкую, налево. Тропа почти терялась в снегу. Из-за темноты Кинросс с трудом ориентировался. Возможно, он уже на месте? Рядом угадывалось открытое ровное пространство — озеро. Значит, руины где-то поблизости. Он решил срезать путь и пройти вдоль берега. Оттого, что ему пришлось продираться через высокую заиндевелую траву, у него почти до колен намокли брюки. Руины церкви святого Антония выросли перед ним внезапно, словно чудовище, возникшее из ночи. За прошедшие века от строения остались два фрагмента стен и не так давно отреставрированный фасад. Скотт посветил вокруг. Пусто, только свист ветра.

— Есть здесь кто-нибудь? — позвал он.

Часы показывали без одной минуты семь. Скотт решил обойти памятник кругом. Хоть он и боялся предстоящей встречи, но безлюдье настораживало еще больше.

— Я оставляю бумаги, — крикнул он в пустоту.

Скотт свернул пакет, положил его у стены возле входа, постоял какое-то время, глядя на свою странную посылку и пошел прочь. Вдруг ему послышался шорох в траве. Он обернулся и направил в ту сторону фонарь, но никого не увидел. Скотт двинулся было дальше, но тут снова раздался какой-то звук, на этот раз более отчетливо. Скотт развернулся. Луч фонаря скользнул по снегу и высветил фасад церкви. Кинросс попытался разглядеть свой пакет, но безуспешно. Он бросился назад к руинам, и обнаружил, что сверток исчез.