53

Десмонд осторожно вынул капельницу из руки хозяина. Внутривенное вливание было закончено.

— Вы в прекрасной форме, сэр.

Тот, к кому он обращался, снял с лица кислородную маску и проворчал:

— Вы знаете, что я думаю о подобного рода комплиментах.

— Разве я вам прежде хоть раз такое говорил?

— Не говорили, это правда. Так что либо общение со всеми этими льстецами изменило вас…

— Либо вы на самом деле в прекрасной форме.

Старик не желал иметь в своем доме никаких зеркал, поэтому, при отсутствии возможности взглянуть на свое лицо, он посмотрел на свои руки.

— Должен признать, уже много лет я не чувствовал себя так хорошо.

— А ваши последние успехи еще больше укрепят вас. Отныне ваше положение неуязвимо.

— Не бывает неуязвимых положений, Десмонд. Никогда этого не забывайте. То, что враги не смогут отнять у вас, время неизбежно обратит в пыль.

Десмонд подошел к маленькому холодильному шкафу, достал из него тарелку с четырьмя тостами, покрытыми странным желе, и поставил ее перед полулежащим в медицинском кресле патроном.

— Вы должны съесть хотя бы два, сэр.

— Что за гадость…

— Вы знаете, что вам это полезно.

Настроение у мужчины явно испортилось.

— Возможно, но удовольствия мне это не доставит, — пробурчал он, но тут же взял себя в руки. — Но вы здесь ни при чем, Десмонд. Простите, что вымещаю на вас свое недовольство.

— Ничего страшного, сэр.

— А вот это вы напрасно. Уважайте себя. За эти годы вы сумели стать незаменимым для меня, старого брюзги. Вы образованны, внимательны. Сегодня я не представляю, как бы я жил без вас.

— Спасибо, сэр.

— Это просто констатация факта. Возможно, это странно прозвучит, но вы, без сомнения, самый близкий друг, который у меня когда-либо был, и единственный, кто способен однажды стать моим преемником.

Десмонд удивленно посмотрел на хозяина.

— Это правда, — продолжил мужчина. — Вначале вы были для меня просто служащим на жаловании, но за годы, что мы провели вместе, вы стали мне близки как никто. Я вас узнал, вы меня узнали, мы живем одной жизнью, мы вместе работаем.

Десмонд, выпрямившись, стоял рядом с креслом — положение, которое он принимал крайне редко: обычно он был чем-то занят.

— Вы даже перестали выходить из дома, — произнес старик.

— Позволю себе напомнить вам, сэр, в первые годы я навещал свою сестру в Монтане, но с тех пор, как она погибла в автокатастрофе, у меня не осталось родных.

— Да, я помню, вы воспользовались моим частным самолетом. Какая трагедия…

— Вы никогда прежде не говорили об этом, сэр.

— О наших отношениях?

— Вы щедро оплатили похороны моей сестры, ее мужа и ее детей, но мы никогда не касались этой темы…

— Не стоит бередить раны, Десмонд. Всегда надо двигаться вперед. Знали бы вы, сколько близких людей я потерял…

— Почему вы заговорили о преемственности, сэр? Ваши показатели здоровья превосходны. Или есть что-то, о чем я не знаю?

— Десмонд, о моем здоровье вы осведомлены больше, чем я сам.

— Вы говорите, что чувствуете себя лучше, и тем не менее заводите речь о преемнике…

— Не торопитесь. За годы, что я работаю, я вижу в человеческом обществе только изъяны и пустоту. Сегодня мне явилось решение. Впервые в моей жизни я говорю себе, что, возможно, мне удастся что-то изменить, и я наконец избавлюсь от невыносимого созерцания человеческой расточительности. Я верю, что наш мир способен избежать саморазрушения. Уже сейчас природа мстит тем, кто наносит ей ущерб, и мы можем помочь ей в этом.

— Ценой человеческих жертв?

— Это неизбежно.