3

В этот поздний час в главной больнице Эдинбурга было тихо. Дежурила ночная смена. Кинросс направился к четырнадцатой палате, на ходу надевая халат. Телефонный звонок Дженни не на шутку встревожил его.

Мэгги Твентон из палаты номер четырнадцать была не обычной пациенткой. Почти год Скотт тщательно, применяя новый подход, изучал ее случай. В отличие от большинства пациентов, семидесятидвухлетняя миссис Твентон сама обратилась в больницу с жалобами на проблемы с памятью. Она прошла краткий ментальный скрининг и тесты первого уровня, которые выявили некоторые характерные симптомы. Более комплексная диагностика подтвердила деменцию альцгеймеровского типа. В рамках своего исследования Скотт решил лично вести пациентку. С осени прошлого года болезнь стала прогрессировать особенно ускоренными темпами, и миссис Твентон приходилось оставаться в стационаре все более длительное время. Как и с другими пациентами, невролог регулярно беседовал с ней, чтобы оценить ее когнитивные способности и проследить изменения функций ее мозга. Скотт просил миссис Твентон рассказывать о своей жизни, ее вехах и датах. Кинросс постоянно работал с пациентами с распадающимся сознанием и уже привык слушать истории их судеб, отрывочные и порой перепутанные из-за утраты понятия о времени. Но с Мэгги все было немного иначе. Ее биография была по-настоящему незаурядной, а в моменты ясности она исповедовала дух и философию жизни, которые Скотт не мог не оценить. Доктору нравились ее настрой и ее взгляд на мир.

Он остановился перед палатой, одернул халат и глубоко вдохнул, затем осторожно постучал и открыл дверь. Мэгги Твентон лежала на кровати; в руках у нее был листок бумаги.

— Доктор Кинросс!

— Добрый вечер, миссис Твентон. Уже поздно. Почему вы не спите?

— Третьи сутки не могу сомкнуть глаз. Вот и занимаю себя, чем придется. Я только что получила письмо от мужа.

Миссис Твентон помахала в воздухе листком.

— Какие новости? — как ни в чем не бывало спросил Скотт.

Голубые глаза пожилой женщины на мгновение словно подернулись туманом.

— Бомбежка была ужасной, — сказала она. — Наши соседи потеряли свой дом, но нам повезло, наш остался цел. Он говорит, что страна скоро будет освобождена. Дай Бог, чтобы он был прав…

— Похоже, письмо по-настоящему вас обрадовало. Давно вы женаты?

Мэгги Твентон задумалась. По ее лицу было видно, с каким напряжением она ищет в памяти ответ.

— Уже два года, доктор, — наконец нашлась она. — Как только Ричард вернется с фронта, я хочу вас познакомить. Уверена, вы найдете общий язык.

Мэгги аккуратно сложила пожелтевшее письмо и убрала его на прикроватный столик. Она дорожила этим письмом, как ничем другим, но постоянно забывала о нем и каждый раз словно обнаруживала его заново. Миссис Твентон опустилась на подушку и как будто только сейчас осознала, что рядом с ней стоит доктор. Кинросс сделал вид, что ничего не заметил.

— Какой сюрприз, доктор!

— Надеюсь, я не помешал вам.

— Нет, нет, пожалуйста, входите. Берите стул. У меня осталось немного превосходного песочного печенья. Угощайтесь, я уверена, что вы еще не успели позавтракать…

Скотт взял одно печенье. Он сам принес Мэгги коробку два дня назад. В болезни, которая не поддается обобщению, случай Мэгги Твентон был поистине удивительным. Одной из особенностей, которая привлекла внимание врача, была разница в сохранности ее различных когнитивных функций. В то время как процессы восприятия, запоминания и извлечения из памяти у пациентки были явно нарушены, ее способность к умозаключениям, узнаванию лиц, язык и двигательные функции казались неповрежденными. Кинросс осмотрел миссис Твентон, затем взял стул и сел. Когда врачам случается присаживаться в палатах у пациентов, они обычно устраиваются у изножья кровати. Но сегодня Скотт сел в изголовье, рядом с Мэгги, словно близкий человек.

— Ну что, доктор, как мои последние анализы?

— Они обнадеживают. Но я здесь не из-за них. Я только что закончил смену и решил зайти поздороваться с вами.

Лицо Мэгги озарилось лукавой улыбкой.

— Осторожно, доктор! Я могу подумать, что вы ухаживаете за мной! Берегитесь: Ричард очень ревнив. Вам стоит найти хорошую девушку. Я просто обязана познакомить вас с Маргарет Бредингс.

Ричард умер восемь лет назад. Миссис Бредингс было семьдесят шесть лет; она похоронила трех мужей. Но, тем не менее, Скотт весело ответил:

— С удовольствием познакомлюсь с ней. Я вам доверяю.

Миссис Твентон с довольным видом разгладила складки своего одеяла и добавила:

— Я уверена, что вы сумеете найти подходящую для вас женщину. Я знаю, что вы хороший человек.

Кинросс был удивлен. Как такие идеи могли возникнуть в наполовину уснувшем разуме? Он вспомнил о прогнозе Дженни и незаметно посмотрел на часы.

— Вы выглядите озабоченным, доктор. Вас что-то гнетет?

— Когда работаешь в больнице, всегда есть поводы для беспокойства.

Скотт провел немало бесед с Мэгги и точно знал, какой именно участок ее памяти поврежден, но внимательность пожилой женщины растрогала его.

— И все же, — продолжила миссис Твентон, — я не припоминаю, чтобы видела вас таким.

Тут Мэгги поняла, что сказала, и рассмеялась:

— Хотя для человека в моем состоянии в порядке вещей не помнить чего-либо!

Скотт улыбнулся. Мэгги иронизировала над собой. Невозможно было поверить, что такая живая, разумная женщина через час безвозвратно потеряет рассудок! Конечно, Дженни просто запаниковала, тем более что их метод оценки не был непогрешимым. Скотт спросил:

— По-прежнему нет вестей о вашем старшем сыне?

Мэгги Твентон заколебалась.

— Нет, я ничего не получала.

Затем она добавила с упреком:

— Вы устраиваете мне ловушку, чтобы проверить, не сошла ли я с ума.

— Конечно, нет, дорогая Мэгги, — с улыбкой возразил Скотт.

— Тем лучше, потому что я раскусила вашу хитрость! Нет, я ничего не слышала об Эндрю. Последний раз это было…

Внезапно Скотту расхотелось знать, помнит ли она. Он страшился ее ответа. Не дав Мэгги времени подумать, он быстро сказал:

— Телефонный звонок две недели назад. Кажется, он собирался приехать.

— Да, верно! Может быть, он и правда приедет, но ведь есть еще работа… И раз уж мы заговорили о семейных делах… Доктор, есть новости о вашей матери?

Скотт опять отметил память миссис Твентон. Последний раз на эту тему они разговаривали несколько недель назад. Он счел это положительным признаком, но не мог не задаться вопросом, не пытается ли Мэгги таким образом произвести на него впечатление. Как ребенок, который в надежде завоевать расположение учителя выучил больше, чем было задано на уроке.

— Мы разговаривали по телефону пару месяцев назад.

— И все?

— Все.

— Я не хочу вмешиваться в ваши дела, но вы должны навестить ее. Она ваша мать.

— Она живет на юге Франции. У нее своя жизнь, у меня своя.

— У всех бывают разногласия, но вы должны постараться наладить с ней отношения, пока есть такая возможность.

Скотт опустил глаза.

— Вы не перестаете меня удивлять, Мэгги. Это я должен помогать вам, а вместо этого вы пытаетесь помочь мне.

— Я всего лишь пытаюсь рассуждать здраво. К моему возрасту жизнь меня многому научила. В том, что ждет меня впереди, мой опыт будет бесполезен. Поэтому, пока есть возможность, я им делюсь.

— Вы еще многое можете сделать, не будьте столь пессимистичны.

— Спасибо, но это в вас говорит галантный кавалер. А доктор, я думаю, с ним не согласится…

— Вы помните нашу первую встречу?

— Да. Я была в полной панике. Мне казалось, что я схожу с ума. Вы сделали несколько тестов, и, как ни странно, я перестала беспокоиться о своем состоянии. Не спрашивайте, что произошло. Вы вселили в меня уверенность.

— Вы помните, когда это было?

Миссис Твентон задумалась.

— Позавчера? — неуверенно спросила она. Затем перебила себя: — Нет, конечно, нет! Это было на прошлой неделе, в четверг, правильно? Скажите, доктор, вы со всеми своими пациентами проводите так много времени, как со мной?

— Это было бы хорошо с терапевтической точки зрения, но, увы…

— Значит, мне повезло! Хотя это не изменит исход болезни…

Холодная рассудительность этого заявления встревожила Кинросса. Также он отметил резкую перемену настроения у пожилой дамы. В одно мгновение исчезло то, что делало лицо миссис Твентон таким приятным. Это явно был знак. Мэгги, казалось, взяла себя в руки и добавила:

— Это не ваша вина, доктор. Я никого не виню, но я знаю, что меня ждет. И от этого нет лекарства.

— Мы найдем. Мы будем бороться.

— Ваша решимость дает мне надежду. Вы хороший человек и непременно добьетесь своего. Но, несмотря на вашу целеустремленность, что-то подсказывает мне, что болезнь доберется до меня прежде, чем вы ее победите.

Скотт положил свою руку на руку Мэгги. Женщина опустила веки. Они какое-то время сидели молча, думая каждый о своем. Когда доктор понял, что миссис Твентон уснула, было уже почти одиннадцать часов вечера. Он отпустил ее руку, тихо встал и вышел из палаты. Скотт все еще надеялся, что прогноз Дженни ошибочен. Он искренне этого хотел. Он предпочитал видеть, что его пациентам становится лучше, даже если это ставило под сомнение результаты его исследований. Врачам тоже нужна надежда.