— Дайан — замечательная женщина, но с ней сложно. Полагаю, она не смогла смириться с тем, что я тратил слишком много времени на другие вещи в ущерб ей. А ты как?

— Помнишь свою теорию о том, что некоторые девушки привлекают исключительно плохих парней?

— Да. Особенно красивые девушки. С тех пор жизнь дала мне возможность отчасти доработать эту теорию.

— Ну, так я могу тебе помочь еще более ее усовершенствовать. Потому что это вроде как мой случай.

Эмма вздохнула и, бросив усталый взгляд на толпу, сказала:

— Этот мир крутится впустую, ты не находишь?

В кармане у Кинросса завибрировал мобильный телефон.

— Это большой вопрос. Извини, я должен ответить.

Скотт поднес к уху трубку.

— Алло?

— Доктор Кинросс?

— Да, это я.

— Где ты? Я не узнаю твой голос.

— Я на вечеринке, Дженни. Расскажу тебе позже.

— У нас проблема с индексом.

— Это не может подождать до завтра?

— Нет. Проблема не в самом индексе, а в том, что он показывает. Если цифры верны, то через два часа у твоей пациентки из четырнадцатой палаты произойдет коллапс.

— Ты уверена?

— Я оцениваю такую вероятность в восемьдесят девять процентов, но жду подтверждения от тебя. Советую тебе немедленно приехать.

Обычно Дженни была спокойной, но сейчас ее голос выдавал крайнюю озабоченность. Хотя эта новость противоречила всем предыдущим диагнозам, Скотт воспринял ее очень серьезно.

— Хорошо, я приеду. Ты объяснишь мне, в чем дело?

— Сначала я должна кое-что проверить. Приду, как только смогу. Увидимся позже. Пока.

Вопреки своему обыкновению Дженни отключилась первой.

— Что-то случилось? — спросила Эмма.

— Возможно. Мне жаль, но я должен идти.

Скотт уже повернулся, чтобы уйти, но Эмма остановила его.

— Может, созвонимся? Где я могу тебя найти?

— В Королевской Эдинбургской больнице. Я возглавляю отдел клинических исследований в неврологии.