Дженни улыбнулась.
— Какой прелестный ребенок.
— Да, чего не скажешь о его опухоли.
Лицо Дженни мгновенно омрачилось.
— Но он выкарабкается?
— Я не знаю подробностей его истории болезни.
Кинросс сел рядом с девушкой.
— Вот видишь, Дженни, ты находишься в отделении всего десять минут, а уже позволяешь своим чувствам влиять на твою ответственность как ученого.
В ответ Дженни стукнула его ногой по голени. Скотт взвыл и согнулся пополам.
— Ай! За что?
— За то, что ты злой и…
Дженни замолкла с открытым ртом. По коридору, пошатываясь, шел мужчина в ночной рубашке. Дойдя до сестринского поста, он испустил крик. Никто не обратил на это внимания. Дженни вскочила на ноги как раз в тот момент, когда мужчина со стоном упал на стойку регистратуры и стал отчаянно цепляться за нее. Не удержавшись, он сполз на пол и забился в конвульсиях.
— Чего вы все ждете? — закричала Дженни. — Это больница или что? Человек умирает!
Она бросилась было ему на помощь, но Скотт схватил ее за руку.
— Без паники, Дженни. Это Малколм. В восемь часов двенадцать минут у него всегда сердечный приступ.
Доктор посмотрел на часы.
— Малколм, ты опоздал на минуту! — обратился он к «умирающему». — Но это был хороший сердечный приступ, правда.
Мужчина встал как ни в чем не бывало.
— Спасибо, доктор.
Дженни, все еще охваченная эмоциями, не верила своим глазам. Она снова повернулась к Скотту.
— А что с ним?
— Мы пока не знаем. Его отец умер у него на глазах, когда он был ребенком, в субботу в восемь двенадцать. Это было более двадцати лет назад. И с тех пор он переживает это снова и снова.
— Как ужасно.
— Да, жизнь ужасна, Дженни. Но в том числе и это делает нас людьми.