14

Айлин сидела, сжавшись в комок, и беспрестанно бросала вокруг себя испуганные взгляды.

— Зачем вы поместили ее в эту темную крысиную нору? — спросил Кинросс у генерала.

— По-другому было никак. Стоит включить свет, как она начинает кричать. Она никому не позволяет дотронуться до себя. Только нашей криминалистке удалось дать ей попить, но эта женщина вчера отбыла. С тех пор девушка никого не подпускает к себе. Можно подумать, что она боится мужчин.

Кинросс осторожно подошел к больной.

— Все в порядке, мисс, — негромко сказал он. — Вас зовут Айлин, верно? Я врач. Я здесь, чтобы помочь вам.

Услышав родной язык, Айлин, казалось, слегка оживилась. Она украдкой взглянула на Кинросса, но тут же отвернулась.

— Скоро вы отправитесь домой, но сначала мне нужно вас осмотреть. Вы позволите?

Девушка еще больше съежилась. Кинросс начал водить рукой перед ее глазами, как он уже делал с напавшим на него мужчиной, после чего дотронулся до плеча Айлин. Затем снова стал водить рукой. Когда он потянулся, чтобы опять коснуться ее, Айлин, угадав его намерение, оттолкнула его.

Скотт улыбнулся.

— Очень хорошо, — сказал он. — Ваша реакция — это отличный признак. Похоже, вы единственная, кто по-настоящему уцелел в разыгравшейся здесь трагедии. Это вы включили сигнал тревоги?

Девушка закрыла глаза и со стоном закрыла лицо руками.

— Мы имеем дело с классическим посттравматическим стрессовым расстройством, — обратился Кинросс к генералу. — Этой молодой женщине нужен покой. Здесь мы ничем не можем ей помочь. Чтобы восстановиться, ей нужна безопасная обстановка, окружение близких людей и время.

Доктор поднялся.

— Учитывая ее состояние, полагаю, что она не сама пришла к вам…

— Она пряталась в шахте. Мои люди услышали, как она плачет. Им потребовалось больше часа, чтобы определить ее местонахождение. Она неподвижно сидела возле человека, убитого киркой. Его тело в мешке номер семнадцать. Не самое приятное зрелище.

— Можно взглянуть на место, где пряталась эта девушка?

— Конечно, почему нет… Надеюсь, вы не страдаете клаустрофобией.

Увлекшись разговором с одним из горных инженеров, Скотт пропустил момент, когда ржавая кабина лифта пришла в движение. Лишь спустя несколько долгих минут после начала спуска он вдруг осознал, насколько глубоко они находятся. Наступило напряженное молчание. Скрип механизмов эхом отдавался в бесконечной шахте.

— Вы спрашиваете себя, что произойдет, если кабели оборвутся или если что-то случится на дне? — спросил инженер.

— Я еще не дошел до этого, — без ложного стыда ответил Кинросс, — но вы сэкономили мне время. Теперь я на грани паники.

— Не беспокойтесь. Эти вопросы возникают у всех. Просто есть те, у кого хватает смелости признаться, и есть остальные.

Когда кабина внезапно остановилась, доктор вздрогнул.

— Последний этаж, на выход!

Инженер повел Кинросса и Холда по подземному лабиринту. Скотту никак не удавалось сориентироваться среди неотличимых галерей. Одни и те же земляные стены, те же провода, идущие от фонаря к фонарю, а на развилках — ветхие указатели с обозначениями, загадочными для непосвященных. Ватная тишина, нарушаемая лишь глухим звуком шагов, давила на барабанные перепонки. Возле одного из проемов гид остановился.

— Здесь, в самом конце этого туннеля поисковики нашли девушку.

В глубине туннеля стоял мрак. Невозможно было определить, насколько далеко он тянется, сворачивает ли где-нибудь или заканчивается тупиком. Внутри стоял запах разложения и экскрементов.

— Почему в здесь нет освещения? — спросил доктор.

— Туннель проложен недавно, и этот участок еще не полностью оборудован. Здесь собирались испытывать новое оборудование по обнаружению металла при помощи волн. Если вы не против, я подожду вас у входа…

Инженер поспешно закрыл нос платком. Кинросс все понял. Они с Холдом включили фонари и вошли в проем. Лучи высветили грубые стены и пол, усеянный кусками породы.

— Представляете, что ей пришлось пережить? — сказал Скотт; звук его голоса сразу утонул в вязкой тишине. — Наверное, за ней гнались, она была напугана. Она бежала, пока не уперлась в этот тупик.

— Я не думаю, доктор, что она оказалась здесь случайно. Будь я на ее месте, я тоже искал бы, где спрятаться. Она могла бы бежать и дальше, но она искала темный угол, чтобы затаиться.

Кинросс заметил синюю табличку с белыми цифрами у подножия стены. На табличке была написана цифра «17». На земле отчетливо виднелись следы большой темной лужи, почти полностью впитавшейся. Холд посветил рядом и обнаружил куски арматуры, а рядом с ними — кирку. Кончик инструмента покрывала засохшая кровь. Присев на корточки, Холд внимательно осмотрел его.

— Несомненно, это орудие убийства, — сказал он. — Девушка, должно быть, нанесла удар со всей силы. Посмотрите на следы на острие: кирка пробила тело сантиметров на пятнадцать.

— Неудивительно, что она в шоке. Наверняка ей потребуются годы, чтобы забыть о случившемся, да и то — если ей это удастся. И мы еще не знаем, что ей пришлось пережить в предшествующие дни. Большинство из тех, кто прошел через подобное, никогда не говорят об этом…

Они двинулись дальше, пока не достигли конца галереи. Здесь на земле виднелось множество следов ног, а пыль на стене справа была частично стерта.

— Она пряталась там, — определил Кинросс. — Свернулась в комок, как загнанный зверь…

— Похоже, вам не по себе, доктор. Не хотите подняться наверх?

— Все в порядке. Просто в больнице имеешь дело с последствиями болезни или насилия, но никогда — с тем, что их вызвало. Если бы эту девушку привезли в мое отделение, я бы смог быть объективным, смог дистанцироваться. Но здесь все иначе…

— Эта девушка совершила убийство в рамках самообороны, доктор. Ею руководил чистый инстинкт самосохранения.

— Дело не в том, почему она убила, Дэвид. Я не могу понять, почему тот мужчина преследовал ее, и это меня беспокоит больше всего.

— Он сошел с ума.

— Он и почти все остальные, кто работал на этой шахте.

— У вас уже есть какие-то идеи насчет того, что могло стать причиной случившегося, верно?

Кинросс, не отвечая, продолжал водить лучом фонаря по стене. Вдруг он заметил какую-то надпись.

— Смотрите…

Холд посветил своим фонарем. На камне были неуклюже выведены темно-коричневые буквы.

— «Мы были людьми», — вслух прочитал Кинросс.

Холд подошел и осторожно поскреб основание одной из букв.

— Это кровь, — определил он.

Справа, словно подпись, Айлин приложила свою руку. Ладонь, отпечатавшаяся на шершавой стене, наводила на мысль о доисторических рисунках. Это одновременно завораживало и потрясало. Кинросс представил себе, как образованная, цивилизованная молодая женщина окунает пальцы в кровь только что убитого ею человека, чтобы оставить последнее послание…

— Она была уверена, что никогда не выберется из этой ямы, — сказал Скотт. — То, что она пережила, слишком выходило за рамки человеческого. Для нее это был конец света. Девушка видела, как все вокруг потеряли рассудок, и видела, к чему это привело.

— Вы не ответили, доктор. Вы знаете, что здесь произошло?

— Думаю, что да. Дженни выдвинула одну гипотезу, и то, что случилось здесь, вполне может служить доказательством ее правоты. С тех пор, как она изложила мне свою идею, у меня пропал сон. Если мы хотим выжить, нам надо найти объяснение, по крайней мере, пока у нас еще есть разум, чтобы это сделать…