Дженни улыбнулась.

— Какой прелестный ребенок.

— Да, чего не скажешь о его опухоли.

Лицо Дженни мгновенно омрачилось.

— Но он выкарабкается?

— Я не знаю подробностей его истории болезни.

Кинросс сел рядом с девушкой.

— Вот видишь, Дженни, ты находишься в отделении всего десять минут, а уже позволяешь своим чувствам влиять на твою ответственность как ученого.

В ответ Дженни стукнула его ногой по голени. Скотт взвыл и согнулся пополам.

— Ай! За что?

— За то, что ты злой и…

Дженни замолкла с открытым ртом. По коридору, пошатываясь, шел мужчина в ночной рубашке. Дойдя до сестринского поста, он испустил крик. Никто не обратил на это внимания. Дженни вскочила на ноги как раз в тот момент, когда мужчина со стоном упал на стойку регистратуры и стал отчаянно цепляться за нее. Не удержавшись, он сполз на пол и забился в конвульсиях.

— Чего вы все ждете? — закричала Дженни. — Это больница или что? Человек умирает!

Она бросилась было ему на помощь, но Скотт схватил ее за руку.

— Без паники, Дженни. Это Малколм. В восемь часов двенадцать минут у него всегда сердечный приступ.

Доктор посмотрел на часы.

— Малколм, ты опоздал на минуту! — обратился он к «умирающему». — Но это был хороший сердечный приступ, правда.

Мужчина встал как ни в чем не бывало.

— Спасибо, доктор.

Дженни, все еще охваченная эмоциями, не верила своим глазам. Она снова повернулась к Скотту.

— А что с ним?

— Мы пока не знаем. Его отец умер у него на глазах, когда он был ребенком, в субботу в восемь двенадцать. Это было более двадцати лет назад. И с тех пор он переживает это снова и снова.

— Как ужасно.

— Да, жизнь ужасна, Дженни. Но в том числе и это делает нас людьми.