ГЛАВА 17

На следующий день я с трудом продираю глаза. Только на десятый раз мне удаётся сохранить их открытыми. Я сажусь, пытаясь стряхнуть воспоминания о глубоком сне. В нём не было кошмаров об убийстве Кедрика. Должно быть, это был лучший сон в моей жизни.

Я оглядываю комнату размытым взглядом и моргаю при виде небольшой кучи одежды на длинном сиденье в конце кровати.

— Упс, — говорю я пустой комнате.

Аквин заставил бы меня тренироваться весь день, если бы узнал, что кто-то подкрался ко мне.

Огонь всё ещё горит и в комнате комфортная температура, хотя камни под моими босыми ногами всё ещё холодные. Завернувшись в мех, я подхожу к окну, чтобы определить время. Стена клубящегося белого снега — вот ответ на мой вопрос. Я ничего не вижу.

Вернувшись к кровати, я поднимаю одежду и примеряю её к себе. Она, наверное, детская, потому что плотно прилегает к телу. В куче также имеются штаны и ботинки.

На столике около двери находится чаша с водой и ткань, очень похожие на то, что мы используем в Осолисе. Похоже, моё желание принять ванну сегодня останется неудовлетворенным, но чистая одежда, это больше, чем я ожидала. Мне интересно, как часто Брумы моются. Если бы я верила придворным слухам в Осолисе, я бы никогда не подумала. Во время нашего восхождения делегаты, определённо, не выглядели обеспокоенными отсутствием чистоты. Хотя, в их защиту, там не было ничего, чем можно было бы помыться. Мы все были покрыты грязью. Мытьё в чаше не даёт и близко того ощущения чистоты, которое даёт погружение в воду. Тем не менее, мне удаётся снять пару слоёв грязи и помыть своё сломанное запястье. Мне придётся попросить кого-нибудь снова наложить шину. Когда я заканчиваю, вода становится чёрного цвета.

После этого я более оптимистично настроена в отношении моей ситуации, но этот оптимизм постепенно проходит, когда в течение всего дня никто не приходит за мной. Время от времени ворчат охранники, и кто-то дважды просовывает еду под дверь. Они же не заперли меня здесь навечно, не так ли?

Чтобы занять время, я оглядываю комнату, в поисках выхода отсюда. Я могу придумать только два пути побега. И при моих травмах ни один не эффективен. Я прокручиваю различные сценарии того, что Король может спросить, и, что я хотела бы сказать. Затем, рискуя потерять рассудок, я роюсь в своём мешке. Я качаю головой, глядя на свои бесполезные мантии, вероятно, они могут мне понадобиться, если мне удастся сбежать после расправы над убийцей Кедрика. Я достаю из кармана своей мантии оперение стрелы, смотрю на него, вспоминая, зачем я здесь. Я заталкиваю его в боковой карман моих новых ботинок. Несмотря на то, что я находилась в доме Кедрика, я никогда не чувствовала себя более далекой от его воспоминаний.

Дверной засов с лязгом отодвигается. Я подпрыгиваю, выпрямляюсь и поднимаю руку вверх. В дверном проёме стоит стражник. В ножны на его боку вложен меч, а в правой руке он держит копьё.

— Король хочет видеть вас в зале собраний, — говорит он.

Выходя из комнаты, я почти взволнована.

Факелы горят с прошлой ночи, и я вижу, что на этой лестнице нет других комнат. Стражники направляют меня вниз по лестнице и обратно в главный коридор. Я впервые по-настоящему вижу дворец и его обитателей.

Брумы выстроились вдоль стен и глядят на меня с нескрываемой враждебностью. Кажется, что они не делают в коридоре ничего определенного, просто ждут, когда я пройду мимо, чтобы показать насколько им не нравится присутствие среди них похожей на ребёнка Солати. Я гадаю, было ли так с делегатами, когда они впервые прибыли на Осолис. Странное чувство, знать, что тебя не любят просто за то, что ты рождена в другом мире.

Один Брума зашёл так далеко, что плюёт на мои ботинки. Я морщу нос от отвращения, но внешне я никак не реагирую на его действие.

Все Брумы высокие. Здесь я могу отличить женщин и мужчин. Все женщины носят волосы, распущенными по спине. Здесь нет никаких модных причесок. Брюки и туники, которые носят мужчины и женщины, лучшего качества, чем у жителей деревни, мимо которой мы проезжали по дороге сюда, чего и следовало ожидать от людей, приближенных к Королю. Здесь встречается мех, кожа и та самая ткань с меховой подкладкой, которую я ношу, и названия которой не знаю.

Женская одежда более облегающая, чем мужская, а вырез их туник ниже. Некоторые чрезвычайно ниже. Одна женщина носит брюки со шнуровкой по бокам, но она позволила коже показаться с каждой стороны. Однако у всех них есть одна общая черта. Их взгляды. Я ни на секунду не чувствую себя желанной гостьей, но я помню свою клятву не показывать слабость и держу голову высоко поднятой. Стражник распахивает передо мной дверь, и я вхожу в зал собраний.

Я смотрю через зал и в шоке замираю.

Кедрик находится в комнате.

Толчок в спину заставляет меня двигаться вперёд. Моё сердце падает, когда я вижу, что эта версия Кедрика слишком молода. Я качаю головой. Должно быть, это Ашон. Он выглядит почти так же, как Кедрик. У него такие же светло-каштановые волосы и голубые глаза, такое же умное лицо и, если бы ситуация была иной, я представляю, его улыбка была бы такой же.

Я смотрю на младшего брата Кедрика, моё сердце разбивается вдребезги. Он тоже уставился на меня, но с другим выражением. Я узнаю его гнев. Такая же ярость кипит в глубине моего тела. Он делает шаг ко мне, но Король хватает его за руку и тихо говорит с ним. Младший брат отвечает, бурно жестикулируя, а после ответа Джована встаёт и стремительно выходит из зала.

Никто не комментирует его уход. Лицо Короля Джована не меняется.

Воздух тут холоднее, чем в моей комнате. Присутствующие Брумы чувствуют себя комфортно, большинство из них одеты в туники с короткими рукавами. Я пожимаю плечами и проклинаю себя, что забыла шубу.

Комната каменная, как и остальной дворец Гласиума. Огромный стол, также выполненный из камня, опоясывает большую часть комнаты.

В центре этого каменного кольца пустует один стул.

Я оглядываюсь на Брум, сидящих вокруг внешней части стола. Мои делегаты уже тут. Все они выглядят измученными. Я предполагаю, что они были на встречах всё время с момента нашего прибытия. Я с завистью подмечаю, что их волосы вымыты, а лица очищены от грязи.

Стражник, стоящий за мной, толкает меня к центру, в сторону свободного места. Я сжимаю челюсть от его рукоприкладства и решаю вести себя вызывающе, останавливаясь, когда мы доходим до зоны, где сидит большинство делегатов.

— Надеюсь, воссоединение с вашими семьями прошло хорошо, — говорю я.

Стражник снова толкает меня в спину.

Большинство из них просто улыбаются и кивают мне в ответ, бросая косые взгляды на Короля. Санджей, конечно, заходит дальше.

— У меня было несколько воссоединений с Фионой, — говорит он с усмешкой, откинувшись на спинку стула и заложив руки за голову.

Рон фыркает, а несколько других делегатов сдерживают смех. Стражник толкает с большей силой. Я поворачиваюсь и смотрю на него. Он смотрит в ответ. Делегаты за моей спиной продолжают шутить.

— После года, проведённого без женщины, потребуется не одно воссоединение, чтобы щедро вознаградить её ожидания, — говорит Роман с другой стороны кольца.

— Я так понимаю, что бедная Жаклин не была удовлетворена в первый раз, — возвращает Санджей.

Несколько Брум смеется. Я задаюсь вопросом, насколько уместна эта тема в данной ситуации, но, похоже, никого это не беспокоит.

Стражник грубо толкает меня. Я спотыкаюсь и хватаюсь за всё ещё не сросшееся запястье. Позади меня начинается сердитый ропот, и я слышу, как несколько делегатов отодвигают свои стулья. Но моё терпение на исходе. Я поворачиваюсь и указываю пальцем на лицо стражника.

— Ещё раз толкнешь меня, и у нас с тобой возникнут проблемы, — говорю я мрачным голосом.

Моя угроза не приносит ни малейшего удовлетворения, но во время моего утреннего пребывания в изоляции я решила, что лучше продолжать держать свою способность сражаться при себе. Вряд ли мне пойдёт на пользу, если я проявлю мастерство, которое было бы необходимо для убийства Кедрика. По иронии судьбы, стрельба из лука была единственной вещью, которой я не могла заниматься с вуалью. Но им не нужно было знать, как слабо моё зрение.

Большая часть зала фыркает, смеясь над моими словами и над тем, как "ребёнок" противостоит здоровенному стражнику. Сам стражник смеётся до тех пор, пока Малир не отдаёт ему приказ. Он отступает назад, его смех смолкает, оставив меня в покое прогуливаться к месту приговора.

Я игнорирую всё ещё раздающийся смех мужчин в зале. Мой взгляд поднимается и встречается с взглядом Короля. Моя вспыльчивость просто взяла верх. Я надеюсь, что этот выпад был воспринят как сила, а не как злой нрав. Взгляд Короля яростен, но, что удивительно, он направлен не на меня, а на стража позади меня. Я слышу, как стражник ёрзает под его пристальным вниманием. Король поднимает свой взгляд на меня, и стражник издаёт негромкий скрипящий звук.

— Это совещание было собрано, чтобы выслушать рассказ Татумы о том, что постигло Принца Кедрика, а затем решить её судьбу соответствующим образом, — постановляет Король, совершенно не повышая голоса, хотя зал огромен.

— Я детально побеседовал со всеми делегатами, и их рассказы были... интересными.

Тогда я поняла, что Король Джован, которого я видела прошлой ночью, был неуправляемым. Отстранённый интерес, который он сейчас излучает, пугает, и я не упустила тонко завуалированную угрозу в его словах. Он без колебаний убьёт меня, если я не буду сотрудничать.

— Почему мой брат был с тобой той ночью? — начинает он, его глаза направлены на мои руки, лежащие на коленях.

Он не может видеть моё лицо, поэтому ищет другие знаки.

Я сглатываю и перевожу взгляд на него, его глаза слишком напряжены.