Я держала Габриэля за руку и тащила его наружу, пока нас поливало из разбрызгивателя и побежала дальше по коридору. Все ученики из изолятора собрались в толпе, поэтому я дернула Габриэля за руку и оттащила его от них за угол, где обнаружила приоткрытое окно.

Я отпустила его руку и толкнула окно, открыв его настежь, а затем выпрыгнула наружу и приземлилась на траву снаружи.

Я рассмеялась, бегом бросившись прочь от Альтаир Холл и пересекая лужайку, которая шла вокруг него. Габриэль не отставал от меня и мы не сбавляли темпа, пока не скрылись под покровом Железного Леса.

Я начала смеяться, прислонившись спиной к древнему дубу, переводя дыхание, пока лужа стекала в грязь у моих ног.

Габриэль с ухмылкой провел рукой по своим намокшим черным волосам, вытягивая из них воду с помощью своего Элемента. Он слил жидкость со своего тела и вылил ее на грязь, а затем приблизился ко мне, протягивая руку, чтобы предложить мне то же самое.

— В чем дело, Габриэль? — пошутила я. — Разве я не нравлюсь тебе мокрой?

Его взгляд медленно скользнул по мне и он почти улыбнулся. — Ты мне нравишься такой, — признался он. — Но не потому, что ты мокрая.

— Тогда какой?

— Счастливой, — сказал он просто.

Моя улыбка померкла и я откинула мокрые волосы с лица, сиреневые пряди разметались повсюду.

— Нет, — ответила я, боль в сердце обострилась, когда он обратил на это внимание. — Я не такая.

Брови Габриэля плотно сжались и он придвинулся ближе ко мне, протягивая руку, чтобы коснуться моей щеки. — Если ты иногда чувствуешь себя счастливой, это не значит, что ты любила его меньше, — медленно сказал он.

Что-то холодное и темное зародилось во мне от его слов и я сделала шаг в сторону, разрывая его прикосновение к моей коже.

— Я могу смеяться, улыбаться и веселиться время от времени, — сказала я. — Но боль никогда не проходит. Я могу немного скрывать ее то тут, то там, но она все равно управляет мной.

— Ты не изменилась, — запротестовал он. — Только потому, что тебе пришлось пережить...

— Той девушки, которой я была, уже давно нет, Габриэль, — возразила я. — И если ты действительно сомневаешься в правдивости этого, то почему бы тебе не взглянуть получше на ту мою фотографию, которая у тебя есть с прошлого лета? Теперь она для меня практически незнакомка. То, что я сделала... то, что я собираюсь сделать... она этого совершенно не поймет. И я даже не могу сейчас вспомнить, как это — жить без этой боли во мне.

— Но в тебе есть гораздо больше, чем это, — запротестовал он, снова делая шаг ко мне, но я отступила.

— Нет. Я встаю с постели по утрам только потому, что еще не разобралась в этом. Потому что я не могу оставить смерть Гарета без внимания. Если это произойдет, это будет похоже на то, что он не имел никакого значения. Как будто он не был единственной хорошей вещью, которая у меня была в этом мире, и словно он не заслуживал лучшего. И я отказываюсь это допустить. Поэтому я собрала все разбитые кусочки, оставшиеся от девушки, которую он любил и связала их вместе, чтобы отомстить за то, что с ним сделали. Это все, что меня волнует.

— А что будет после этого? — спросил Габриэль, нахмурившись, как будто он не знал, что вообще обо мне думать.

Я пожала плечами. — Я выясню это, если у меня будет после.

— Что, черт возьми, это значит? — спросил он, его слова окрасились гневом.

— Что я сделаю все, что потребуется, чтобы уничтожить человека, который отнял у меня брата. Я отдам все, пожертвую всем. И если для этого потребуется каждая частичка меня, моей свободы, моего будущего, моей жизни и моей души, тогда это то, что потребуется. Мне все равно. Я просто должна добиться справедливости для него.

Лицо Габриэля побледнело. — Наверняка он бы не хотел, чтобы ты так поступала? — потребовал он. — Если бы Гарет любил тебя так, как ты, очевидно, любишь его, он бы хотел, чтобы у тебя была жизнь, чтобы ты была счастлива. Он бы хотел...

— Мертвые ничего не хотят, — перебила я. — Потому что это было украдено у них вместе со всем остальным. Поэтому я сама решаю свою судьбу и она такова: я узнаю, что случилось с ним той ночью. Каждую. Маленькую. Деталь. И как только я выясню, кто забрал его у меня, я заставлю их заплатить болью и смертью.

Губы Габриэля разошлись в ужасе и он снова потянулся ко мне, но я только покачала головой, прежде чем убежать от него и вернуться в общежитие. Мне не нужны были ни утешение, ни доброта, ни сострадание, ни жалость. Я просто хотела крови. И я получу ее любым способом.