29. Габриэль

Я отправился в Железный Лес перед самым закатом, желая поступить правильно по отношению к Элис. Я знал, что она мне не доверяет, да и я не давал ей повода для этого. Но если я расскажу ей, как я поступил с Гаретом...

Мое горло сжалось, а разум заволокло темным туманом.

Почему я это сделал? Почему я не мог контролировать себя в ту ночь?

Сбросив с себя путы этого воспоминания, я попытался освободиться от ошейника на шее, который навсегда привязал меня к нему. Если бы я знал, что он в беде, если бы я знал, зачем ему нужны деньги...

Отдал бы я их ему? Если бы все было по-другому, если бы он был честен. Если бы он не шантажировал меня?

Вопросы кружились в моей голове, но у меня не было ответов. Мне хотелось бы верить, что я помог бы парню, особенно теперь, когда я знал Элис. Но я не знал наверняка.

Я вздрогнул, сжимая челюсть. Я бы помог... верно?

Проблема была в том, что все, что я знал о своей природе, крутилось вокруг той ночи. Я не думал, что могу сделать такое с кем-то, но я сделал. Так как я могу знать, как бы я поступил, если бы все было по-другому? Если бы я знал, через что ему пришлось пройти.

Может быть, я был бы эгоистичным мудаком. Может быть, я бы отказался помочь ему в любом случае.

Я не могу это исправить, но я могу попытаться выяснить, кто напал на Элис в ночь вечеринки. Я могу помочь ей с расследованием, насколько это возможно. Но я боюсь, что все это приведет ее прямо ко мне.

В лесу было темно, но мягкие сумерки стелились между ветвями, освещая тропинку достаточно, чтобы видеть. Я направился вглубь между деревьями, где стояла густая тишина и даже птицы не пели.

В конце концов я наткнулся на хижину, в которую забрали Элис. Там, где собралась Черная Карта, и где я видел тело парня, который покончил с собой. Какая бы магия ни была здесь, она была темной и я чувствовал, как ее остатки покалывают мою кожу и обостряют мои чувства.

Я поднялся по деревянным ступеням на крыльцо, подошел к двери и повернул ручку. Она распахнулась внутрь с громким скрипом, от которого по моему телу пробежала дрожь.

Запах затхлости и крови витал в воздухе, когда я проник внутрь. Тут не было ничего, кроме длинного стола и изъеденных молью занавесок на окнах. Тишина давила на меня, и я чувствовал, как Зрение дергает мой разум, пытаясь куда-то меня направить. На этот раз я почти контролировал его, с нетерпением шагая навстречу видению, которое ожидало меня. Мистис был прав: когда я больше всего нуждался в Зрение, им было легче управлять. Мое желание помочь Элис было настолько сильным, что смогло преодолеть мощную магию, сдерживающую мои силы. Я подумал, не потому ли это, что она была моей Элизианской Парой.

В глубине хижины стояла фигура в капюшоне, лицо которой было скрыто тенью. Пока я пытался мысленно определить его рост и телосложение, их форма, казалось, менялась. Они стали короче, шире, потом снова выше. Я моргнул от странной магии и понял, что преступник скрыт под мощным заклинанием сокрытия.

Один за другим члены Черной Карты проходили мимо меня, приближаясь к фигуре и опускаясь перед ней на колени.

Голос, доносившийся из-под глубокого капюшона, был то женским, то мужским. Это был голос друга, родственника, незнакомца и я проклинал их за то, что они так хорошо спрятались. Но одно я знал точно — они были скрыты под мощной магией. А в этой школе было не так много фейри, способных на такое.

— Забудьте эту ночь. Забудьте лица, которые вы видели. Забудьте поступки, которые вы совершили. Забудьте юношу, который умер и силу, которую я получил от него, — от этого голоса задрожали половицы. Этот кусок дерьма использовал Темное Принуждение. Запрещенная магия, которая заставляла тех, кто ее слышал, беспрекословно выполнять их приказы. Она была невероятно мощной и требовала железной воли, но я не сомневался, что наблюдаю именно это. Фигура повторяла слова, пока члены Черной Карты выстраивались в очередь к нему, а затем, когда все было готово, выплыла обратно из кабины.

Я отошел в сторону, чтобы поискать следы тела, но их не было. Другая девушка, которую привели сюда умирать вместе с Элис и парнем, стояла в очереди, крепко удерживаемая членами Черной Карты. Так что для этого ритуала требовалась только одна жертва... добровольная. Киллблейз мог омрачить разум и питаться самыми темными мыслями. Если у погибшего парня была депрессия или он подумывал о том, чтобы покончить с собой, препарат мог зацепиться за эти эмоции и усилить их в четыре раза, заставив его действовать.

Я сошел с крыльца и видение исчезло, мир вокруг меня слегка посветлел, когда закат пробился сквозь навес.

Я мало что понял, кроме того, что Черная Карта была бесполезна. Темное принуждение нельзя отменить, так что, похоже, помощники убийцы не годились для получения информации. Единственная магия, о которой я когда-либо слышал, чтобы разрушить подобную привязку — огонь Феникса. А Орден Феникса вымер уже тысячу лет назад, так что шансов использовать его не было.

Я сбросил рубашку и засунул ее в карман джинсов, после чего расправил крылья и взмыл в небо. Я пробился сквозь ветви и вырвался в свет над деревьями, прохладный ветер пронесся надо мной, пока я летел обратно к общежитию Вега.

Приземлившись на вершине башни, я отправил Элис все, что узнал. Когда я закончил, я пересел на край здания, наблюдая, как солнце опускается за горизонт и окрашивает небо в тысячи пастельных тонов красоты.

Я сомневался, что она вообще ответит. Я не дал ей больше никаких зацепок. Я только усложнил ей задачу, давая понять, что Черной Карте нечего предложить.

Мой Атлас пикнул, и я удивленно взглянул на него, расположенный на стене рядом со мной.

Элис:

Где ты?

Я подумал, не проигнорировать ли мне ее, но в груди нарастала боль, а в голове пронеслось видение, Элис в моих объятиях. Я развалился на части, впитывая это видение. Она свернулась калачиком у меня на коленях, ее пальцы скользили по моей челюсти, а в глазах звенело серебро. Я наклонился, чтобы поцеловать ее и она поцеловала меня в ответ со стоном удовольствия.

Я моргнул, чтобы прояснить фантазию и прорычал себе под нос. Моя рука лежала на атласе и набирала сообщение для нее еще до того, как я решился на это.

Габриэль:

Крыша.

Она оказалась рядом со мной в одно мгновение, ее волосы взметнулись назад от скорости, с которой она летела. Она опустилась рядом со мной, свесив ноги через карниз и прикусив губу, как будто это ее нервировало.

— Я поймаю тебя, если ты упадешь, — тихо сказал я.

— Я знаю, — сказала она, ее пальцы обвились вокруг края кирпичей. — Но я не упаду.

— Даже ангелы падают, — заметил я, цитируя ее татуировку.

— Повезло, что я не ангел, — жестко сказала она.

Мы сидели в тишине, пока во мне разгоралась потребность прикоснуться к ней. Но я не заслуживал этого после того, что сделал с ее братом. Это пожирало меня заживо. Никто во вселенной не мог этого изменить, даже звезды.

Но я мог предложить ей кое-что. Это было не так уж много и она, возможно, не захочет это услышать. Но попытаться стоило. — Я не так хорошо знал Гарета, но... он был счастлив здесь. Это было очевидно.

Элис втянула воздух, крепко вцепившись в стену до побелевших костяшек пальцев.

— У него были друзья, — сказал я. — Девушка.

— Девушка? — замялась она, повернувшись ко мне с расширенными глазами. — Кто?

— Я думал, ты знаешь, — удивленно сказал я. — У них ничего не вышло, но я не уверен, почему. Я много наблюдаю за школой, я замечаю вещи.

Элис схватила меня за руку. — Кто, Габриэль? — умоляла она, в ее глазах пылала потребность в этом знании.

— Синди Лу, — тихо сказал я, зная, что они не были близки.

Я не был уверен, как она отреагирует на это, но я не ожидал, что она закричит. Она откинула голову назад и закричала на небо, как будто оно падало ей на голову.

Я схватил ее, зажал ей рот рукой и в тревоге притянул ее к своей груди.

— Только не она, — сказала она сквозь зубы, когда я убрал руку. — Почему он захотел ее?

Я гладил ее волосы, положив подбородок на ее голову и наслаждаясь ощущением ее близости, пытаясь успокоить ее.

— Я не знаю, Элис, — мягко сказал я. — Может быть, тебе стоит спросить у нее.

— О, я спрошу. Я вырву ее сердце, если она разбила сердце моего брата.

Я поднял бровь, откинувшись назад, чтобы посмотреть на ее лицо, в то время как мое сердце заколотилось сильнее. — Ты действительно убьешь того, кто причинил ему боль, не так ли?

— Да, — прорычала она, свирепость в ее глазах пробила дыру в моей груди. — Даже если это убьет меня. У меня все равно ничего не осталось.

— Не говори так, — вздохнул я, ужасаясь тому, что она готова пожертвовать своей жизнью ради этого.

Мне пришла в голову ужасная мысль, что однажды она может обратить эту ярость на меня. И кем бы я был, чтобы остановить ее? Я заслуживал того, что меня ожидало. Я точно не заслуживал того, чтобы сидеть здесь, прижимая ее к груди. И, возможно, она знала это, потому что отстранилась, повернулась и встала на крышу. Она начала вышагивать и я повернулся, чтобы встретиться с ней взглядом, пока в ее глазах мелькали мысли.

— Скажи мне, о чем ты думаешь, может быть, я смогу помочь, — предложил я.

Она рассмеялась. — Ты один из моих главных подозреваемых, Габриэль, — сказала она. — Неужели ты думаешь, что я забыла, что ты все еще лжешь мне?

— Я не убивал Гарета, — властно прорычал я, и она повернулась ко мне лицом, в ее глазах мерцала надежда.

— Поклянись, — шипела она.

— Я клянусь, — сказал я сквозь стиснутые зубы, зная, что ей это нужно. — Всем, чем я есть, каждой звездой на небесах, каждым кусочком чернил на моей коже и каждой унцией магии в моих венах. Я не убивал Гарета Темпу.

Она стояла так бесконечно долго, ее плечи поднимались и опускались с каждым вдохом. Затем она рванулась вперед, обхватив меня и разрыдавшись в моих объятиях. Слезы покатились по моей груди и я задыхался, прижимая ее к себе еще крепче. Насколько я знал, она не показывала слабость никому, кроме меня и сейчас она позволила мне увидеть это еще раз. Позволила мне настолько, что я сломался прямо у нее на глазах.