Я не пыталась бороться с тем, что он показывал мне, впитывая похоть и желание, которыми он питал меня, несмотря на то, что моя природа заставляла меня желать освободиться от уз, которые он наложил на мои конечности и бросить его на этот стол под меня.

— Достаточно, мистер Драконис! — голос мисс Найтшейд прорвался сквозь иллюзию и Райдер освободил меня от нее, его взгляд скользил по моему лицу, пока он упивался тем, что только что заставил меня почувствовать.

Моя рука все еще была прижата к его груди, и я придвинулась к нему ближе, так что нас разделяло всего несколько сантиметров. Он знал, что мне это понравилось, даже если я не призналась бы в этом вслух и самодовольный огонек в его глазах заставил меня захотеть сбить с него спесь.

— Это было весело, — поддразнила я низким голосом. — Но так шаблонно, тебе не кажется? Одеть меня в кожу и отвести в секс-темницу? В следующий раз тебе придется придумать что-нибудь получше.

Его губы дернулись от того, что, я могла поклясться, было забавой и я шагнула к нему, скользя пальцами по его груди, пока не коснулась его ремня и моя рука соскользнула с него. Я не пропустила, как его сердце подпрыгнуло под моей ладонью и жар, который он создал в моем нутре, усилился от мысли, что я так сильно на него повлияла.

Мисс Найтшейд вздохнула, когда я вошла в комнату, ее губы раздраженно скривились. — Он ушел и похоронил ваши эмоции под слоем похоти, — пожаловалась она.

— О? — невинно спросила я, сосредоточившись на том, что чувствовала в иллюзия и размышляя, действительно ли я могла позволить ему сделать это со мной. Не то чтобы был хоть какой-то шанс, пока он соблюдал условия сделки с Данте, но я должна была признать, что мне было любопытно то, что он мне показал. Я, конечно, не была покорной по своей природе, но, возможно, притвориться такой на час-другой было бы не совсем ужасно...

— Теперь вы думаете только о сексе, — раздраженно проворчала Найтшейд. — А я много думала о том, как мы можем справиться с вашим горем. Готовы ли вы вообще обсуждать сегодня своего отца?

Я быстро переключила свои мысли на Гарета, вспомнив, как он взъерошивал мои волосы и засыпал их блестками. Это чертовски раздражало, и я скучала по нему больше, чем могла выразить словами. Воспоминание сопровождалось всплеском боли и я на мгновение позволила себе почувствовать ее, чтобы она тоже почувствовала.

— Нет, — просто ответил я, и она кивнула, вбирая в себя нить печали.

Я подумала о том, как рука Райдера запутывалась в моих волосах, как крепкая хватка выдавала его собственное желание, показывая мне, как сильно он хотел сделать это со мной.

— О, ради любви к Луне, — проворчала Найтшейд. — Мне кажется, вы и так слишком много потакаете похоти, не заставляйте Василиска кормить вас ею еще больше!

— Я слишком много потакаю похоти? — спросила я.

— Да. Вы используете ее, чтобы помочь себе похоронить другие эмоции. Вы приучили себя не чувствовать боль своего горя слишком остро. Вы избегаете смотреть на нее. Но для того, чтобы сохранить это, вам нужно питать свое тело другими эмоциями, чтобы отвлечься. Радость трудно найти и еще труднее удержать перед лицом горя. Но похоть всепоглощающа, отдача своей плоти акту любви - это самый верный способ забыть свою боль. И я считаю, что вы слишком часто предаетесь этому.

— В мире есть вещи и похуже, — прокомментировала я, думая о том, что тело Райдера владеет моим. — Есть ли какая-нибудь причина, по которой вам пришлось перенести мой сеанс на сегодня, а не на завтра? — спросила я, просто чтобы было что сказать.

— Да ничего особенного, — пренебрежительно ответила она, но стук ее сердца заставил меня сесть немного прямее, потому что это была ложь.

— Значит, я менее важна, чем ничто? — спросила я со вздохом, как будто это было именно то, чего я ожидала от жизни, хотя мне было совершенно наплевать на то, считает ли она меня менее важной, чем осиная косточка, или нет.

— Нет, нет. У меня просто неожиданно изменилась встреча, которую я не могу пропустить, так что завтра вечером я буду именно там. Не о чем беспокоиться.

— О. Это свидание? — спросила я, гадая, имеет ли это какое-то отношение к ее мнительности.

— Эм... да. Свидание. Да, — сказала она. Опять солгала.

— Мило, — прокомментировала я, вежливо улыбаясь и возвращаясь мыслями к тому, как Райдер заставил меня чувствовать себя в той галлюцинации, чтобы она не догадалась о моем интересе к ее тайным встречам. Я прикусила губу при мысли о том, как он прижимал меня к себе, его пальцы впивались в мое бедро так сильно, что на нем появились синяки...

Надолго воцарилось молчание и мисс Найтшейд вскинула руки вверх. — Я не желаю провести и часа в компании похоти. Не успею я оглянуться, как сама возбужусь, а у меня есть дела на вечер, чтобы подготовиться к встрече... то есть к завтрашнему свиданию. Я думаю, будет лучше, если мы закончим эту сессию сейчас.

— Правда? — взволнованно спросила я. Она явно уловила эту эмоцию и нахмурилась в ответ.

— Да. Я попрошу вас не заниматься никакой сексуальной деятельностью в день нашего следующего сеанса, чтобы мы могли проникнуть в ваш разум более глубже, нежели похоть. Согласны?

Я лишь пожала плечами, потому что не была согласна, но все равно. Я была свободна! Все прошло даже лучше, чем я надеялась.

— Тогда ступайте, — она махнула мне рукой в сторону двери, и я практически вскочила со своего места.

Быстро попрощавшись, я направилась к выходу и захлопнула за собой дверь.

Мой взгляд мгновенно упал на Райдера, который сидел на диване возле ее офиса, явно ожидая меня.

— Привет, — сказала я ярко. — Мой сеанс закончился рано. Что ты...

— Я хочу поговорить с тобой, — ответил он, не дав мне закончить свой вопрос. — Потому что нам нужно обсудить несколько вещей.

Райдер поднялся на ноги и указал в конец коридора, явно намекая на то, чтобы мы начали идти, и я пожевала губу, шагая за ним. Он явно хотел объяснений и было чертовски трудно дать ему их, не рассказав о Гарете.

В конце коридора он повел меня налево и вверх, по центральной лестнице в Альтаир Холл, ведя меня за собой, пока он не выбрал дверь и не открыл ее. Я вошла за ним в темный класс и оглядела заброшенные парты в тусклом свете, проникавшем через закрытые ставни окон.

— Я здесь, чтобы выучить урок? — поддразнила я, запрыгивая на учительский стол и выжидательно глядя на него.

— Я не позволю тебе использовать меня, чтобы одурачить Ночной Кошмар, без объяснения причин, — сказал он, сложив руки и откинувшись на спинку парты в передней части класса. Он пристально смотрел на меня, и слово боль мерцало на костяшках его пальцев, которыми он сжимал толстую мышцу бицепса.

— Ночной Кошмар? — спросила я с ухмылкой. — Ты придумал для нее милое маленькое прозвище?

Райдер нахмурился еще сильнее. — Я не занимаюсь ничем милым. И все ее так называют.

— Не знаю, Райдер, думаю, ты мог бы быть чертовски милым, если бы захотел, — запротестовала я, пробегая глазами по его огромной фигуре, возвышавшейся надо мной. Каждый толстый мускул его тела казался постоянно напряженным, а хмурый взгляд на его лице мог бы быть закреплен на всю жизнь. Его глаза были жесткими, а челюсть напряженной. Все в нем кричало о том, что нужно бежать прочь и милый - это, наверное, последнее прилагательное, которое кто-то мог бы ему приписать. Но я не была всеми. Я была Элис Каллисто, и я начинала думать, что иногда способна пробить его броню.

Он ничего не ответил, его взгляд потемнел и я ухмыльнулась его вызову.

Я сползла со стола и медленно подошла к нему, чувствуя себя мышью, приближающейся к кошке. Или к змее, что, наверное, было бы точнее.

Он не двигался, когда я приблизилась к нему и мне пришлось откинуть голову назад, чтобы посмотреть в его темно-зеленые глаза.

— Тебе просто нужно ослабить эту позу мудака, которую ты выработал, — сказала я, протягивая руку, чтобы попытаться развести его руки.

Его мышцы напряглись, когда он сохранил позу и я надулась на него, когда он отказался играть.

Он раздраженно выдохнул и расслабился настолько, что позволил мне разжать его руки. Мои руки на мгновение задержались на его бицепсах, пока я пыталась перестроить его в более расслабленную позу, а он смотрел на меня так, словно не знал, что от меня ожидать. Что мне очень нравилось.

Я хмыкнула, когда он продолжал выглядеть таким же напряженным со скрещенными руками, как и раньше, и я потянулась вверх, чтобы расстегнуть молнию на его кожаной куртке.

Я встала на цыпочки и попыталась запутать его волосы, моя грудь задевала его, так как мне приходилось тянуться как можно выше, а он не прилагал никаких усилий, чтобы облегчить мне задачу. Его темные волосы были настолько короткими, что это было практически бессмысленной затеей, но напряжение в его плечах немного ослабло, когда я попыталась, и я торжествующе улыбнулась этому незначительному изменению.

— Теперь перестань хмуриться, — приказала я.

— Я не хмурюсь, — раздраженно ответил он. Потому что он точно хмурился. У него было самое хмурое лицо, которое я когда-либо видела, что было чертовски обидно, потому что это было чертовски красивое лицо.

Я закатила глаза и провела большими пальцами по его бровям, пытаясь разгладить бороздки.

— Ты заработаешь себе преждевременные морщины, если будешь так много хмуриться, — сказала я.

— Почему меня это должно волновать?

— Потому что у тебя такое красивое лицо, оно не должно быть так часто нахмуренным, — ответила я.

Его взгляд немного смягчился, когда я снова провела пальцами по его лбу, а его руки прошлись по моей талии и он почти обнял меня на мгновение, прежде чем снова опустить руки.

Я была так увлечена своей работой по созданию его милой внешности, что не заметила, насколько близко я подошла к нему. Наши лица были в нескольких дюймах друг от друга, наши тела прижимались друг к другу, а пространства между нашими губами почти не существовало.