– Да, и она с тех мест…

– М-да…

Снова выпили. Кенонен, набрав воды в рот, опрыскал брюки и опять стал гладить и похваляться:

– Сильно плакала жена Ихалайнена, когда ей пришлось со мной расставаться и из нас двоих выбирать себе Ихалайнена…

– Ах, плакала она? Ну, да это и понятно – как тут не всплакнуть, если вместо тебя пришлось ей вдруг выбрать себе Ихалайнена… Пожилой, наверно, этот Ихалайнен? – спросил Хейкки Пирхонен.

Тахво продолжал бахвалиться:

– Ну, а Анна-Лийса сказала мне: «Не грусти, дорогой Кенонен, – быть может, Ихалайнен помрет, так я тогда непременно тебя выберу». Нет, ты, Хейкки Пирхонен, только послушай, что Кенонен тебе скажет… Вот что тебе торжественно скажет Тахво Кенонен… Хотя бы на краю света находился Кенонен – его разыщет Анна-Лийса, как только помрет ее Ихалайнен…

– Да уж ясно, она разыщет тебя… А ты что, в Липери сейчас собираешься?

– Туда, в Липери, тянет меня моя душа. Ведь только Липери настоящая родина. Возьми бутылку, Пирхонен, и пей прямо из горлышка.

Собственно говоря, портной Кенонен не так уж сильно преувеличивал. Кое в чем он даже говорил чистейшую правду. Анна-Кайса, дочка Хювяринена, была когда-то безумно в него влюблена. А он любил свою желанную Анну-Лийсу. И это прежнее его чувство к ней продолжало тлеть, хотя он как будто и примирился со своей судьбой. Что касается Анны-Лийсы Ихалайнен, то уж тут Тахво Кенонен сильно прихвастнул. Она, правда, была к нему неравнодушна, но вовсе не любила его до безумия. Именно поэтому Кенонен выпивал и мотался с одного места на другое.

И вот к вечеру, закончив свою работу, он собрал свои манатки и отправился на родину в Липери, куда тянула его неспокойная душа.

Между тем Юсси Ватанен шагал по двору своего дома и думал: «Не идет Ихалайнен… Неужели же Анна-Кайса отказалась от такого для нее выгодного дела?»

Размышляя об этом, он набил свою трубку, вернулся в комнаты и спросил работницу:

– Скоро ли будет баня?

Старая работница Христина проворчала в ответ:

– Надо подождать немного.

Наступил вечер, а Ихалайнен все еще не возвращался. Юсси Ватанен все более убеждался, что Анна-Кайса по глупости отказалась. «Ах, черт ее побери, какой она фокус выкинула!» – огорчался Юсси.

Стало темнеть. И теперь Ватанен вполне был уверен, что счастье миновало его. Тут он почувствовал обиду на Антти и даже стал проклинать его: «Вся эта затея – козни этого Ихалайнена… Черт его свел со мной на дороге!»

Работница Христина, с грохотом двинув кастрюлю, сердито сказала:

– Уж пора вам в баню идти… Каждый вечер приходится тут топить эту несчастную баню… И без того работы по горло.

Ватанен вспылил. Он крикнул: – А что я вас даром, что ли, буду кормить?! Служанка швырнула ему веник и огрызнулась в ответ:

– Прими свой веник! И давай ползи отсюда в баню, припаривай свои кости… Еще тут, фуфлыга такая, рычит и орет на меня, будто порядочный!

Обозленная, она ушла, и тут Ватанен стал сокрушаться:

– Черт бы побрал эту холостую жизнь. Ведь эта старая кикимора того и гляди глаза выцарапает.

Ватанену было обидно. В бане, взобравшись на полку и сидя там в густых облаках пара, он продолжал сокрушаться:

– Неужели Анна-Кайса совершила такую глупость, что отказалась… Неужели эта дрянь выкинула подобную штуку?

Именно в это мгновение открылась дверь, и сам Антти Ихалайнен вошел в баню. Ватанен спросил: – Кто там? Ихалайнен?

– Да, это я, – ответил Антти. – А ты что, никак уже паришься?

– Да. Это Христина еще днем уговорила – хорошо бы, говорит, истопить баню… Давай раздевайся, иди сюда, попарься со мной! – радостным голосом сказал Ватанен.

Антти разделся, поднялся на полок, уселся там и исчез, как в облаках.

Облившись водой, он сказал Ватанену:

– Узнал, что ты в бане, и сразу подумал – вот бы хорошо вместе попариться.

Некоторое время оба только лишь кряхтели и пыхтели. Наконец Ватанен спросил: – Достаточно ли пару?

– Неплохо бы еще подбавить, – ответил Антти. Ватанен поддал пару. Густые облака пара поднялись вверх. Казалось, баня вот-вот взорвется от такого обилия пара.

Теперь в густых, непроницаемых тучах ворочались два пухлых существа, совершенно одинаковых по виду и росту. Вернее, ничего не было видно, только лишь слышалось, как веник шлепает по спинам, да еще по временам раздавалось тихое пыхтенье:

– Пф-ф… Пф-ф… Пф-у-у…

– Значит, это Христина уговорила тебя баню затопить? – спросил наконец Антти, отдыхая.

– Пуф-ф… Христина… Пуф-ф… – ответил Юсси и, желая хоть что-нибудь узнать о своем деле, сказал:

– А все-таки много получил Хювяринен за свою лошадь… Ф-фу…

Снова молча парились.

Наконец шлепанье веника и пыхтенье прекратились. Мужчины растянулись на скамейках и в блаженстве кряхтели:

– Кх… Кух… Кхы…

Через некоторое время Антти наконец сказал:

– Дочь Хювяринела согласилась пойти за тебя.

– Кух… Кхы… – послышалось в ответ. После чего Юсси Ватанен спросил:

– Может, еще поддать пару?

– Давай.

И тут опять зашлепали веники. Никогда еще Ватанен не размахивал веником с таким восторгом, как на этот раз.

Антти одобрительно отозвался о бане, и Ватанен согласился с ним:

– Для крестьянина попариться в бане – это настоящая отрада.

– Это правильно… Ну-ка, нагнись, я попарю тебя сзади, сказал Антти, и от этого предложения Юсси пришел в восторг:

– Ну-ка, попарь!: Попарь, браток… Так… Славно? Хорошо… Так, значит, Анна-Кайса пойдет за меня… Теперь немного повыше давай… туда, где лопатки… У-ух, хорошо… А теперь немного веничком потри… И повыше, повыше немного…

– Ну, а теперь я нагнусь… Теперь меня! – сказал раскрасневшийся Антти. И тогда Юсси стал орудовать веником, покрикивая:

– Нагнись больше! Нагнись так, чтобы руки уперлись в скамейку, а то спина твоя уж очень трясется.

– Веничком, веничком потри теперь, – попросил Антти.

Согнувшись в три погибели и держась за скамейку руками, Антти снова сказал своему приятелю:

– Девчонка сказала, что пойдет за тебя, и это очень обрадовало старика Хювяринена.

– А как могло быть иначе… Хочешь, веничком потру эти твои толстые места?

– Потри, пожалуйста…

– Ляг животом на скамейку, тогда приятней будет. А то иначе уж очень твоя спина колышется, – уговаривал Юсси.

Антти лег на скамью. Содеем уже красный, разморившийся, он все еще упрашивал приятеля:

– Бока потри… Теперь там, пониже… О-ох, хорошо…

– Жирная у тебя спина… как студень трясется, – сказал Юсси.

– Моя спина еще ничего, а вот спина Пирхонена… Вот в той спине хватает жиру, – скромничал Антти.

Поскольку речь зашла о жирных спинах, Юсси одобрительно отозвался о ленсмане:

– Это что, твой Пирхонен… Вот спина ленсмана из Липери – вот это спина… Такую спину попарить в бане – заплясало бы все его жирное мясо…

– Что говорить, объемистая у него спина. С такой спиной не стыдно быть ленсманом и в большой волости, – сказал Антти.

Когда первая часть банной процедуры была закончена, Ватанен предложил:

– Теперь давай еще раз пустим пар и обольемся горячей водой. Сначала ты возьми ковшик и обливайся.

Опять баня наполнилась паром. Ихалайнен восторженно сказал:

– Вот теперь чувствую, что кости мои размягчились. Славно помогает баня крестьянину.

– Она хорошо помогает! – ответил Юсси.

Всю прелесть бани они использовали до конца. Теперь они рядышком сидели на скамье, как банные боги на своем троне. Кожа их распарилась докрасна, и с кончиков носов скатывались на пол капельки пота. Слышалось блаженное пыхтение:

– Пф-ф… Ф-фа… Ф-фу-у…

Оба сидели и отфыркивались, как пара дрессированных лошадей.

Юсси Ватанен стал философствовать:

– Уметь жить – это большое искусство. Но чтоб в бане попариться и так, чтоб все наше грешное тело получило бы полную радость в этой земной жизни – вот тут требуется еще больше ловкости.

Антти вспомнил покойного Симонена: