– Вы бы попробовали, Ихалайнен, нашего масла и хлеба. Ведь у нас других разносолов нет.

Антти выбил пепел из своей трубки и снова подошел к столу, однако, подходя, не переставал отказываться от еды:

– Да не надо, зачем это… Ведь дома только-только из-за стола встал.

– Сытого-то легче накормить, Хозяйка спросила:

– Ах, вы только что покушали, Ихалайнен? А что, кашу наварила Анна-Лийса?

– Кашу.

Когда Антти сел закусывать, хозяйка, вздохнув, опять сказала:

– Вон какая у нас еда – уж извините – ничего особенного…

И обратившись к дочери, добавила:

– Анна-Кайса, поставь на стол хотя бы копченую свинину…

Анна-Кайса торопливо исполнила просьбу. И тут Антти отдал должное еде. Кушая, он продолжал бахвалиться:

– В доме у Юсси мясо не переводится даже летом. Шесть свиных окороков коптил он в прошлую весну.

– Хватает мяса у Юсси, – согласился Хювяринен.

Трапеза была закончена. Еще поговорили и еще похвастались. Пришло время уходить. Разыскивая глазами шапку, Антти вдруг сказал:

– Ну, пора мне и до дому, к моей Анне-Лийсе…

Тут все опешили.

Хювяринен, хозяйка и Анна-Кайса подумали, что они ошиблись в своих надеждах. Вероятно, этот Ихалайнен просто так, от нечего делать, расхваливал Юсси.

Нависло молчание. Строгали, пряли. Потупившись, Анна-Кайса прибирала стол.

Что касается Антти, то он, оказывается, только лишь еще собирался с духом произнести нечто решающее. Он напялил шапку на голову, шагнул к дверям и только тогда порадовал хозяев, сказав им:

– Ах да, кстати, ведь у меня к вам есть некоторое дело… Не согласилась бы Аина-Кайса выйти замуж за Юсси Ватанена?

Тут от волнения он снова присел и закурил.

Никто не знал, кому и что надлежало ответить. Наконец эту задачу взял на себя Хюаяринен. Продолжая строгать полозья, он сказал:

– Да, собственно говоря, это дело ведь Анны-Кайсы… Пусть она поступает, как хочет…

Взглянув на Анну-Кайсу и подождав, не скажет ли она чего, Антти спросил:

– Ну, а что думает об этом Анна-Кайса? Анна-Кайса застеснялась сказать, что она думает по этому поводу. И тогда хозяйка поспешила на выручку, сказав:

– Ну, а что Анна-Кайса может понимать в таком деле… Если Хювяринен одобрил, так уж пусть она поверит ему на слово.

– Она-то поверит, но вот чтоб Юсси не сомневался, было бы верней, если б Анна-Кайса сама дала свое согласие. А то ведь мы с Юсси уже решили ехать в Йоки покупать подарки к обручению.

Он подождал, пока Анна-Кайса не произнесла застенчиво:

– Так ведь отец сказал уже… У него и без меня хватает рабочих рук…

– Вполне хватает, – пробормотал Антти, выходя из избы.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Для ясности дела должны мы теперь немного отвлечься от начатого рассказа для того, чтобы зайти в тот самый дом Котилайнена, окна которого так искусно были заделаны лучинками и берестой.

В этом доме сидел на столе, скрестив ноги, портной Тахво Кенонен. Он шил суконные брюки для хозяина дома.

Он уже кончал свою работу, когда в избу вошел некто Хейкки Пирхонен. Увидев портного, он сказал ему:

– Ты что, Кенонен, никак штаны шьешь?

– Штаны, штаны шью… А что слышно новенького? – спросил Тахво Кенонен и, взяв бутылку вина, отпил глоток, сказав при этом:

– Надо и выпить в честь окончания… И по случаю моего отъезда. Выпей и ты, Пирхонен. Разгони свою тоску.

Пирхонен охотно выпил, поморщился и, крякнув, сказал:

– Ох, и крепкое же оно…

– Ну так ведь… Именно такое оно и должно быть, чтоб валить с ног таких людей, как я – Тахво Кенонен! – сказал портной, будучи, так сказать, в прощальном настроении.

И, вдевая нитку в ушко иголки, он снова спросил:

– Ну, так что новенького, Пирхонен?

– Да ничего особенного… Просто я зашел узнать – не согласитесь ли вы, Кенонен, сшить штанишки моим ребятам.

– Нет, Хейкки! Тахво Кенонен не пойдет к тебе штаны шить, – решительно отказался портной. И, вдев нитку в иголку, торжественно сказал сам о себе:

– Тахво Кенонен намерен уйти из этого прихода и уйдет так, что на дороге пыль заклубится.

Опираясь локтями о свои колени, Хейкки Пирхонен с удивлением смотрел на портного. Спросил его:

– Ты что же, Кенонен, действительно собираешься уйти из нашей волости?

– Да. Прочь отсюда уходит Тахво Кенонен! – снова сказал портной.

– На всю нашу деревню рассердился Тахво, – заметила хозяйка.

И портной Тахво добавил:

– Собрался Тахво Кенонен понаведать своих бывших зазнобушек… А ну-ка, хозяюшка, поставь утюг на огонь, хочу отутюжить зад у этих штанов.

Портной энергично помахивал иглой с ниткой. Посасывая свою трубку, Хейкки Пирхонен спросил его:

– А ты из какой волости родом? Портной ответил:

– Тахво Кенонен из Липери родом…

– Ах, вот как… из Липери…

– Из Липери… В Липери мы родились и выросли, и в Липери мы и собираемся теперь вернуться, – не без гордости произнес портной.

– Вон как!

– Да! Именно в Липери собирается Тахво Кенонен… А ну-ка, глотни из бутылки, чтоб в твоей башке хоть что-нибудь от этого прибавилось.

Портной был в приподнятом настроении. Хейкки спросил его:

– А что, у тебя в Липери имеются наследники?

– Нет! У Тахво Кенонена нет там наследников! – воскликнул портной и тут же спросил: – А что, у тебя много детей?

Пирхонен сказал:

– Кажется, у меня их около полудюжины…

– Ого!

– Да, около полудюжины у меня их наберется… А у тебя, значит, нет ребят? Что же ты об этом не позаботился? – заинтересовался Хейкки.

Несколько разгорячившись от вопроса, Тахво воскликнул:

– Не дело, Хейкки Пирхонен, так говорить, будто я не позаботился об этом. Нет, Хейкки! И Тахво Кенонен заботился об этом, и за него заботились, а тем не менее остался я холостым.

Пирхонен сказал:

– Говорят, будто в молодости ты собирался жениться… Где же ты подумывал об этом, на родине, что ли?

– Там у себя, в Липери…

– Ах, вот что…

– Именно там, на родной стороне, предполагал Кенонен жениться. И подумывал я о некой девушке Анне-Лийсе Матикайнен, которая теперь замужем за Антти Ихалайненом, – произнес портной Тахво.

– Ах, вот о ком ты думал, Тахво.

– О ней я подумывал… А разве ты знаешь ее, Анну-Лийсу?

– Знал бы, если б довелось… Она тоже из Липери?

– Да… Она дочь старика Матикайнена… Только не Антти Матикайнена, брата своего…

– Ах, вон что… А уж я подумал – неужели она дочь своего брата!

Портной Кенонен спросил:

– Ну, а Антти Ихалайнена знаешь? Того, который в Муртосало живет?

– Нет, о нем не приходилось слышать, – ответил Хейкки.

Продолжая шить, Кенонен рассказывал:

– На той самой девушке я и собирался жениться… Ну, а тут подвернулся ей этот Ихалайнен… Человек он не бедный… Ну, и папаша ее сорвал мое дело… Анна-Лийса вышла замуж за Ихалайнена… Вот и достался ей в мужья урод, каких мало…

– Сама виновата, – промолвил Пирхонен. Портной, хорохорясь, сказал:

– Да, Хейкки! Она сама выбрала себе такого мужа… Ну, а я с тех пор шью да пью… Эй, хозяюшка, неси утюг!

Пирхонен спросил:

– Так неужели ты никого другого не нашел, кроме этой девушки?

Поплевав на утюг, Кенонен хвастливо сказал:

– Ого, дорогой! Немало всего было у Кенонена…

– Ах, были и другие?

Кенонен провел утюгом так, что брюки задымились, и опять хвастливо сказал:

– Были и другие у этого парня. И даже девушки из богатых домов проливали слезы о Кенонене. А одна так прямо голову потеряла из-за Кенонена – это Анна-Кайса, дочь Хювяринена…

– Вот как… И она!

– Она совсем обезумела. И даже теперь осталась старой девой… Нет, ты не думай, Пирхонен, что Тахво Кенонена так легко окрутить… Вот что я тебе скажу – Аину-Лийсу, которая теперь замужем за Ихалайненом, я бы взял в жены, но только не Анну-Кайсу, дочь Хювяринена.

– Да уж ясно, не ее… А что, она тоже из Липери родом, эта дочь Хювяринена?