Я вошла внутрь и наклонилась, чтобы погладить её. Увидев Дейна, она зашипела и побежала по коридору в мою спальню.

— Дружелюбная кошка, — сказал он.

Я посмотрела ей вслед, гадая, что на неё нашло.

— Иногда она боится незнакомцев. — Я взяла у него свой рюкзак и поставила его у входной двери. — У Калико была детская травма. Ну, ты знаешь, на неё напали бродячие чихуахуа, что-то в этом роде.

— Такое случается с лучшими из нас.

— Может быть, она выйдет позже, — сказала я, хотя представила, что она уже устроилась под моей кроватью, её любимое место, чтобы спрятаться, и она не выйдет до ужина.

Дейн подошёл к дивану, поставил свой рюкзак и достал из него пластиковый контейнер.

— Домашние пирожные, — он снял крышку и протянул его мне, — чтобы накормить твоих внутренних шоколадных демонов.

— Они не демоны, — я взяла пирожное и откусила краешек. — Они больше похожи на ангелов, которые выпали из фургона здоровой пищи, — я откусила ещё кусочек. У брауни был головокружительно богатый вкус.

— Ммм.

— В следующий раз мне принести ангельский торт?

— Дьявольский торт, — сказал я. — Мои шоколадные демоны не раскаиваются.

Дейн рассмеялся и поставил контейнер на кофейный столик. Он вытащил из рюкзака две банки лимонада.

— Таким образом, мы сможем поесть, не оставляя следов, — затем он достал DVD с Принцессой-невестой. Однажды, когда мы говорили о фильмах, которые нам нравились, он был удивлён, что я никогда их не видела. — У нас не будет времени посмотреть его сегодня целиком, — сказал он, садясь на диван, — но мы посмотрим большую часть.

Я взяла у него коробку с DVD и посмотрела на картинку.

— Я не уверена, что должна доверять твоему выбору фильмов после того, который ты выбрал для нашего двойного свидания.

— Да, обычно я бы не выбрал для просмотра такой фильм... — Он позволил фразе оборваться.

— Но? — подсказала я.

— Я хотел увидеть твою реакцию на это.

Я пристально посмотрела на него поверх футляра.

— Почему?

Он пожал плечами.

— Чтобы посмотреть, относишься ли ты к тому типу людей, которым нравятся подобные вещи.

Я плюхнулась на диван рядом с ним.

— Дейн, есть название для людей, которым нравятся фильмы, в которых персонажи только и делают, что убивают друг друга. Их называют парнями.

Он засмеялся и взял у меня фильм.

— Ну, это тебе должно понравиться. Это романтика, — он открыл коробку и протянул диск мне. — Поставь фильм, и я открою напитки.

Несколько минут спустя мы наблюдали за первой сценой. Несмотря на то, что он сказал, что хочет, чтобы я посмотрела фильм, он наклонился и уткнулся носом в мочку моего уха. Затем он поцеловал меня в шею. Я бросила фильм и уютно устроилась в его объятиях. Это было лучше, чем любой роман на экране. Я жаждала ощутить его руки вокруг себя. Минуту спустя Дейн отстранился, вопросительно глядя на меня.

— Ты помнишь, как некоторое время назад ты сказала, что любовь означает не обращать внимания на чьи-то недостатки?

— Да.

— Сколько ты готова упустить из виду?

— Я не знаю, — я позволила своим губам коснуться уголка его челюсти. — Почему бы тебе не рассказать мне о своих недостатках, и я скажу тебе, какие из них я не замечу.

Он отодвинулся, чтобы лучше видеть моё лицо.

— Я говорю не о себе. Я говорю теоретически. Что для тебя важнее: любовь или что правильно, а что неправильно?

Может быть, это был теоретический вопрос, но я не могла не задаться вопросом, не говорил ли Рорк что-нибудь об одном из папиных подвигов, некоторые из которых были явно незаконными.

— Любовь — это самая важная вещь в мире, не так ли? — я провела пальцами по руке Дейна, очерчивая форму сердца на его коже. — Все говорят, что любовь побеждает всё, что довольно удивительно, если принять во внимание, что любовь также и слепа, — я переплела свои пальцы с его. — Любовь двигает горы, любовь заставляет мир вращаться...

— Это вера двигает горы, а деньги заставляют мир вращаться.

— Ну, любовь всё ещё очень занята. И у неё есть День Святого Валентина. Ты никогда не увидишь, как правильное и неправильное получают свой собственный праздник.

— Это правда, — в голосе Дейна прозвучала резкость, которой раньше не было. — У правильного и неправильного никогда не бывает праздников.

Я наклонила голову.

— Почему ты поднимаешь эту тему?

— Без причины, — он убрал прядь волос с моего лица, позволяя кончикам пальцев задержаться в моих волосах. — Ты знаешь, что я забочусь о тебе. Очень сильно.

— Хорошо.

Я наклонилась, чтобы поцеловать его. Он не наклонился ко мне. Вместо этого он продолжал гладить меня по волосам.

— Я хочу, чтобы ты знала, что пребывание с тобой заставило меня взглянуть на вещи по-другому, заставило меня понять, как люди могут изменить своё мнение о своей преданности, как человек может начать с одного пути и закончить на другом.

Я понятия не имела, о чём он говорит. Возможно, это было потому, что его рука теперь гладила меня по щеке. Он нежно поцеловал меня, лишь слегка коснувшись губами моих, а затем приподнял голову достаточно, чтобы заглянуть мне в глаза.

— Имело ли что-нибудь из этого смысл?

— Не совсем.

Он заставил себя улыбнуться.

— Мы поговорим об этом позже. Ты пропустишь из-за меня фильм, — он взял содовую и протянул её мне.

Я сделала несколько глотков из своей банки. Было мило с его стороны взять на себя все хлопоты по приготовлению пирожных и принести мне фильм. Даже если я предпочла бы поговорить с ним.

Прошла пара минут, и я вдруг почувствовала непреодолимое желание уснуть. Я боролась с этим, моргая глазами, чтобы держать их открытыми. Было бы невежливо засыпать во время фильма Дейна, но я так устала.

"Я просто немного отдохну", — подумала я. Как только я это сделала, голоса из телевизора стали искаженными и казались далекими. Дейн вопросительно окликнул меня по имени. Я не могла открыть глаза, не говоря уже о том, чтобы ответить ему. Затем всё стихло.

Я не знала, как долго я спала. Картинки из школы смешивались с другими местами, где я была. Рорк, Дейн и футбольная команда устроили потасовку на голубом льду ледника, на фоне Великой Китайской стены. Наконец, я смогла открыть глаза.

Я лежала на диване. Фильм мелькал на экране телевизора. Дейна поблизости не было. Я села, пытаясь прочистить голову. Сонливость навалилась на меня, придавила. Мебель казалась размытой по краям. Я не могла понять, что происходит. Почему всё было приглушенно? В поле зрения попала банка с содовой на кофейном столике, и мне пришла в голову мысль: Дейн накачал меня наркотиками.

Но он бы этого не сделал.

Должно быть, я заболела или что-то в этом роде; вот почему у меня так кружилась голова. Я оглядела комнату. Куда же он делся? Разве он не остался бы со мной, если бы я необъяснимым образом потеряла сознание? Неужели он пошёл за помощью? Я встала, пошатнулась и начала делать медленные шаги в шатающуюся кухню. Я держалась за стойку, чтобы не упасть. Вся моя концентрация ушла на то, чтобы переставлять одну ногу за другой, пока я не добралась до шкафа с витаминами. Я схватила бутылку Альтовенено и открутила крышку. Каждое действие казалось медленным, как будто я была под водой. Я положила таблетку на язык, позволив ей полежать там мгновение, прежде чем прожевать и проглотить.

Сначала ничего не происходило. Затем мир стал чётче, и сонливость покинула мой разум. Именно тогда я поняла, что шум в доме доносился не только из телевизора. Из коридора донеслись мягкие глухие звуки. Это должно быть был Дейн. Когда я найду его, он всё объяснит.

Возможно, мой разум был не совсем ясен, потому что я не обдумала один факт, пока шла, с каждым шагом становясь всё увереннее, к коридору. Альтовенено сработало, а это означало, что, несмотря на то, что я ранее пришла к выводу, что я больна, на самом деле я была под наркотиками. И только Дейн мог это сделать.

Этот факт не до конца прояснился в моей голове, пока я не добралась до комнаты Рорка. Дейн стоял перед комодом Рорка, роясь в ящике. Он достал тонкий хрустальный флакон с розовой жидкостью.

С ужасной сокрушительной болью в сердце я поняла, что происходит. Дейн не был каким-то милым парнем из школы. Он был вором, преступником, и он накачал меня наркотиками, чтобы порыться в вещах моей семьи. У нас в доме были бесценные артефакты. Понял ли он это в тот первый день, когда приходил сюда? Это ли он искал?

В моём голосе зазвучал гнев.

— Что ты делаешь? — у меня была целая куча оскорблений, готовых обрушиться на него.

Он обернулся на звук моего голоса. Его глаза горели зелёным светом.