9

ТЯЖЕЛАЯ ДВЕРЬ СКРИПТОРИЯ вела в ярко освещенную комнату, где на нескольких столах были разбросаны вещи, названия которых Яз не знала. Позже она их узнает: пергамент, перья, бутылочки с чернилами, промокашки, обрезные ножи, кисти и краски для иллюстраций и мириад других инструментов, с помощью которых мысли, кристаллизованные в слова, могут быть навсегда привязаны к миру, скопированы и скопированы опять, распространены за пределы досягаемости любого огня и поставлены на полки среди миллиона других мыслей — все они ждут, когда их освободят ищущая рука и пытливый глаз.

За двумя столами сидели монахини. Одна — высокая, худощавая женщина с пером в руке, щурящаяся на текст перед ней. Другая, Сестра Сова, спокойно смотрела в никуда, глубоко погрузившись в один из трансов, которым обучала послушниц.

Сестра Сова медленно моргнула и повернула голову в сторону приближающихся лед-девушек.

— Ни одна новая послушница не проводит много времени в Сладком Милосердии, прежде чем быть жестоко избитой. Это один из самых суровых уроков, которые мы здесь преподаем. Мир не будет снисходителен к вам, и, если вы хотите вернуться в него в красном или сером, вы должны научиться принимать его удары и отвечать на них. — Она сделала паузу и пробежала взглядом по Яз. — Тем не менее, я не припомню, чтобы когда-либо видела послушницу, столь стремящуюся учиться, как ты, дорогая.

— Мне нужно было преподать свой урок, — ответила Яз на зеленом языке. — Я надеюсь, что послушницы и Госпожа Меч узнали кое-что о тех, кто со льда.

— Замечательно! — Сестра Сова поднялась со стула и подошла, чтобы получше рассмотреть Яз, ее и без того широко раскрытые глаза стали почти как блюдца. — У тебя образовалась связь с Малиайей. Это единственное объяснение. В тебе есть отголосок ее, а в ней — тебя. Ничто другое не могло бы объяснить твое мастерство в нашем языке. — Она задумалась. — Если только ты не знала его с самого начала. Тебя учили на льду?

Яз покачала головой. Ей все еще было странно слышать, как незнакомые слова слетают с ее языка. Она знала, что произносит их не совсем так, как это делали зеленоземельцы, но мышцы, которые она использовала для придания им формы, еще не привыкли к ним.

— Возможно, у тебя будут такие же способности к чтению и письму. — Сестра Сова махнула им, чтобы они встали по обе стороны от нее за столом. Она указала на лежащий перед ней пергамент, бледно-желтая поверхность которого была покрыта чернильными символами.

— Там была священница, наблюдавшая за нашим сражением, — сказал Яз. — Мать Джеккис.

Сестра Сова скривила губы:

— Джеккис… Я встречала ее раньше.

— Она пришла со льда. Она была с Эуларом на Черной Скале и служила Скрытому Богу.

Сестра Сова медленных моргнула, размышляя:

— Что ж, это тревожные новости. Интересно, сколько наших священников вели двойную жизнь на этой вашей горе.

— Больше никто, кроме еще одной, — сказала Яз. — Матери Крей.

— Тогда, по крайней мере, мы не в меньшинстве! — Монахиня подперла подбородок морщинистой рукой. — Жаль, что у вас нет доказательств, которые вы могли бы предъявить первосвященнице. Но слово двух лед-людей не пойдет далеко против слова архонта и священницы. Я предполагаю, что Эулар послал ее проверить вашу кончину. Она может доставить вам неприятности, но в Сладком Милосердии вы все равно в большей безопасности, чем где-либо еще. Лучшее, что мы можем сделать, — продолжать, как и планировалось, и надеяться, что ваши друзья вернутся со своей миссии с этим вашим Стержень-корнем. — Она вновь перенесла внимание на стол и указала пальцем на пергамент.

— Это похоже на письмена Пропавших, — сказала Куина. — На стенах! — Она протянула руку, чтобы прикоснуться к пергаменту, но Сестра Сова отвела ее руку в сторону.

— Мы не прикасаемся. — Монахиня взяла длинное перо и обмакнула его в чернильницу. Она ловко добавила на пергамент еще одно слово, написанное четкими, хорошо очерченными символами. — Каждый символ — буква. Там, где они группируются вместе, — слово. Это слово «Предок». — Она указала на свое дополнение, все еще блестевшее.

Яз обнаружила, что ей трудно сосредоточиться, зная, что Мать Джеккис бродит по монастырю, стремясь причинить им вред. Она уставилась на собрание букв. Они были менее сложными, чем письмена Пропавших, но в них была определенная элегантность. Ничто в собрании линий не кричало «Предок», но, со временем, так оно и будет. Краешки разума Мали, которые все еще касались ее, несмотря на расстояние между ними, помогут ей открыть код. И, возможно, если Мали снова потеряется на льду, она лучше справится со стихией, вооружившись некоторыми инстинктами Яз.

Сестра Сова достала грифельные доски и мелки и отвела лед-девушек их в дальнюю часть комнаты к столам у двери, которая, по ее словам, вела в комнату, полностью заполненную письменами, хранящимися в «книгах». Очевидно, пергамент был слишком дорог, чтобы практиковаться на нем, и поэтому Сова заставила их копировать буквы на грифельные доски. Яз с облегчением обнаружила, что есть вещи, которые эти зеленоземельцы считали драгоценными, и не все здесь в таком изобилии, чтобы им можно было пользоваться без раздумий.

Куина наслаждалась этой работой, как и Яз. Ни у кого из них раньше не было возможности чертить, исправлять все ошибки, а затем начинать все сначала. Но Яз наслаждалась бы больше, если бы она могла видеть двумя глазами, а не одним, и если бы ее челюсть не болела от эха ударов Хеллмы.

— Эта девушка бьет сильно, — пробормотала она, образуя изгибы буквы «а». Буква казалась удручающе близкой к кругу, но, по-видимому, есть еще одна буква, которая просто круг, и поэтому небольшие различия были важны.

Тем не менее, время пролетело быстрее, чем Яз себе представляла. Ей нравился запах скриптория и тишина, где не было слышно ни звука, кроме скрежета перьев, и затрудненное дыхание Куины, когда она пыталась переписать буквы, зажав язык между зубами. Сестра Сова ходила между ними с ободряющими словами, обращаясь к ним на обоих языках и заставляя Куину повторять ее слова.

Когда звон колокола послушниц, Брея, разорвал тишину, Яз, вздрогнув, оторвалась от работы и тут же пожалела об этом. Казалось, она потянула шею в одном из тех случаев, когда ее швырнули на спину.

— Вам повезло, — сказала Сестра Сова. — Воду в бане греют раз в неделю, на пятый день. То есть сегодня! В остальные дни температура едва поднимается выше нуля.

— Баня? — Яз повторила незнакомое слово. Очевидно, у Икта не было эквивалента.

Сестра Сова провела их к выходу, подождала, пока две другие сестры, которые работали за столами, придавили свои бумаги и открыла дверь навстречу ветерку. Она указала на низкий зал со множеством маленьких высоких окон, из которых валил пар, как будто внутри скрывалось горячее море:

— Баня. Все ваши одноклассницы отправятся туда после урока Меча. Если вы поторопитесь, то их обгоните.

Куина взглянула на Яз, пожала плечами и поспешила в баню. На глазах у Яз из входной двери появились две послушницы постарше, с мокрыми волосами. Она оглянулась на скрипторий, но Сестра Сова только махнула ей рукой. Вздохнув, Яз заковыляла за подругой.

Ступеньки и тяжелая дверь вели в окутанную паром комнату, где три старшие послушницы завязывали веревки на поясах, застегивали пряжки на ботинках или расчесывали волосы, и все это явно в спешке. Пол был мокрым, а в некоторых каменных плитах было проделано множество отверстий, чтобы вода стекала.

Куина уже снимала свои немногие меха. Яз подошла к двери в задней части раздевалки и заглянула в длинный прямоугольный бассейн с узкой дорожкой вокруг:

— Они здесь плавают? Зачем?

— Плевать! Разве ты не чувствуешь, какая она теплая? — Куина вылезла из своих штанов и держала их перед собой, из скромности, пока старшие девушки уходили, обмениваясь взглядами и ухмыляясь.

— Они плавают голыми? — ошеломленно спросила Яз.

— Их одежда была сухой, — сказала Куина, обнажив зубы в белозубой улыбке. Без мехов она выглядела болезненно худой. Бросив шкуры на скамью, она хунска-быстро проскользнула мимо Яз, черная линия ее волос там, где они доходили до лопаток, резко контрастировала с белизной кожи.

Яз поспешно разделась до своих шкур крот-рыбы, не желая, чтобы ее поймали за этим занятием, когда прибудут остальные. Она открывала дверь в комнату с бассейном, когда услышала плеск Куины. Она вошла, неуверенно ступая по мокрому камню, прищурившись, чтобы разглядеть Куину сквозь пар. Она не беспокоилась о ней. Все лед-племена получали пищу из горячих морей, и все лед-люди рано учились плавать. Лодки постоянно переворачивались, иногда из-за китов и других крупных обитателей глубин, но чаще всего из-за льда, который, падая со скал, вызывал огромные волны, катившиеся от одного берега к другому.

Куина перевернулась на спину и издала долгий, чувственный стон:

— Иди сюда! Это… это… мммм.

Яз осталась там, где была.

— Они будут насмехаться над тобой, — сказала Куина нейтральным тоном.

Яз почувствовала, как ее щеки вспыхнули. Она отвернулась, срывая с себя шкуры крот-рыбы. В любом случае, они были слишком теплыми, чтобы носить их в южную жару. Ей не нужно будет зашиваться обратно в них, пока она не вернется на лед. Яз медленно попятилась к краю и начала опускаться в воду.

Как только она почувствовала жар, что-то растаяло внутри нее, и она просто соскользнула вниз, мгновенно поняв вздох удовольствия Куины. Она погрузилась, затем вынырнула, плавая лицом вниз в воде, как мертвое существо. Она никогда не чувствовала себя такой восхитительно, роскошно теплой. Именно это, подумала она, чувствуют младенцы в утробе матери, и именно поэтому их так трудно извлечь.

— Как будто мы умерли, и боги забрали нас, — сказала Куина.