– Любой в городе укажет вам, как проехать туда, – сказал ему служащий. – Бреннен-Мэнор, а чуть севернее – Сайпресс-Холлоу – две самые крупные плантации в Луизиане. Вы должны были миновать эти владения, если приплыли сюда по реке.

Это замечание напомнило о живописных кар­тинах, которые он видел с палубы парохода. Па­роход медленно плыл мимо обширных хлопковых полей. На полях виднелось много негров, работа­ющих мотыгами под палящим безжалостным сол­нцем.

Служащий отеля смотрел на Ли недоверчиво и недружелюбно.

– Вы янки, не так ли? – спросил он таким тоном, будто Ли опасно болен. После тирады владельца конюшни эти слова разозлили молодо­го человека, но пока что ему удавалось сдержи­вать себя. Он просто и спокойно ответил, что прибыл из Нью-Йорка и постарался не упоминать имя Одри. К янки здесь относились, словно к зачумленным. Если у него ничего не получится, не хочется, чтобы в Батон-Руже судачили после его отъезда, что какой-то янки навестил ее.

– У меня дело к мистеру Бреннену, – солгал он. – Мой отец владелец ткацкой фабрики. Мы поставили товар оптом в Новый Орлеан, я только что прибыл оттуда. Сейчас нам требуется сырье – хлопок, джентльмен из Нового Орлеана сказал мне, что мистер Бреннен именно тот человек, который мне нужен.

– Удивительно, что вы не встретились с ним в Новом Орлеане. Он и другие плантаторы нахо­дятся сейчас там, участвуют в большом полити­ческом событии. Возможно, они уже возвра­щаются домой. Надеюсь, что все проблемы, возникшие из-за вас, янки, не разрушат хлопко­вый бизнес. Мистер Бреннен и другие владельцы плантаций на Юге уже ищут рынки сбыта за океаном. Вы должны знать, что кое-кто из про­мышленников-янки угрожает бойкотировать нас, если мы не прекратим разговоры о выходе из Союза.

И снова Ли постарался ускользнуть от полити­ческих дебатов, что становилось все труднее, как на Севере, так и на Юге. Но он обрадовался возможности застать Одри одну до того, как при­дется встретиться с ее отцом. Ему объяснили, как добраться до Бреннен-Мэнор. Поместье находи­лось севернее Батон-Ружа. Пришлось ехать вер­хом почти весь день. Он взял с собой дорожную сумку со сменой одежды на случай, если не смо­жет вернуться назад до темноты и был рад, что поступил предусмотрительно. Пока он достиг по­местья, день склонился к вечеру. Конечно, он не сможет вернуться назад сегодня. Судя по разме­рам дома, стоящего перед ним, в нем должно быть достаточно свободных комнат. Но если Джозеф Бреннен дома, он, возможно вышвырнет неждан­ного гостя за порог. Тогда Ли придется спать в помещении для негров.

Молодой человек внимательно рассматривал дом Бренненов, подъехав поближе. Теперь он понимал, что имела в виду Одри, когда сказала, что Мэпл-Шедоуз «почти» такой же красивый, как Бреннен-Мэнор. Трехэтажный особняк окру­жали мраморные колонны, поддерживающие бал­коны и галереи второго и третьего этажей. Веран­ды, балконы, галереи окружали дом со всех сто­рон и были ограждены ажурной железной решет­кой, окна были затенены ставнями. Он заметил, что на третьем этаже негр моет окна, а негритянка подметает веранду.

Очевидно, дом и земли вокруг прекрасны и содержатся в безукоризненном порядке, благода­ря рабам. Интересно, держал бы Джозеф Бреннен столько людей, если бы нужно было платить за почасовую работу. Из главного входа появилась негритянка, она несла прохладительные напитки. Затаив дыхание, Ли следил за ней. Женщина прошла на веранду, поставила напитки на стол. За столом кто-то сидел. Одри? Он еще не мог рассмотреть, кто же это.

Не станет ли от его визита больно и ей, и ему? Если он увидит ее сейчас, посмотрит в зеленые глаза, но встретит равнодушие и поймет, что он больше не нужен, возможно, вернувшись домой, будет спать спокойно и прекратит пить. К тому же он написал Одри письмо, хотя теперь понимал глупость своего поступка. Но он должен выпол­нить обещание, данное Одри. Он предупредил, что собирается приехать, поэтому для Одри и ее отца его визит не будет неожиданностью.

Он чувствовал себя так, словно лезет в пасть разъяренному льву: янки едет, чтобы поговорить с одним из самых влиятельных плантаторов в Луизиане. Хочет забрать у того дочь, не хочет, чтобы девушка вышла замуж за человека еще более влиятельного, чем Джозеф Бреннен! Черт возьми, они могут повесить его, и никто не поду­мает вступиться за него, всем будет абсолютно безразлична судьба какого-то янки. Он знал, что такие плантации, как Бреннен-Мэнор, представ­ляют собой замкнутые мирки, оторванные от ре­альности, небольшие городки с собственными за­конами. Плантаторы ведут себя, как настоящие короли. Джозеф Бреннен и Ричард Поттер, воз­можно, могут сделать с ним все, что заблагорас­судится. Такие люди, как эти плантаторы, прино­сят несчастье всему Союзу. Гордые, упрямые южане не любят, когда им указывают, как жить.

Они привыкли сами устанавливать собственные законы, к черту остальной мир, включая Феде­ральное правительство. Ли покачал головой, по­нимая, что уже вступил в спор с человеком, с которым не успел познакомиться.

Но он прибыл сюда, и отступать уже некуда. Когда он увидит Одри, то будет знать, что делать дальше. Но если он останется здесь, то случится такое не потому, что захотел остаться, а потому что Джозеф Бреннен решил похоронить его.

Теперь Ли был так близко к дому, что ясно разглядел, кто сидит за столом. Это была женщи­на с рыжими волосами…

Одри неторопливо пила лимонад, не сводя глаз с приближающегося всадника. Он не походил ни на кого из Сайпресс-Холлоу или соседних плантаций, а так как отца и Ричарда нет дома, она и представить не могла, кто и зачем сюда едет. Это кто-то чужой. Одри уже хотела приказать Лине, чтобы та позвала надсмотрщика или кого-то из негров. Но прежде чем успела произнести слово, мужчина подъехал ближе. У Одри перехватило дыхание. Она быстро поставила стакан, все еще не веря своим глазам.

– О Боже, – испуганно прошептала женщина. И почувствовала, как потемнело в глазах. Ух­ватившись за край стола, медленно поднялась, все так же не сводя глаз с всадника. Молодая негри­тянка вошла на веранду, держа в руках большой веер из перьев, чтобы обмахивать Одри. Но хозяй­ка отправила служанку назад. Девушка быстро ушла в дом. Одри стояла неподвижно, оцепенев от неожиданности.

Ли? Боже, что он делает здесь? Неужели это возможно? Она поняла, что он тоже узнал ее. Ли подвел лошадь к столбу, спешился, привязал ко­ня и не спеша направился к ступеням, ведущим на веранду. Никогда еще он не казался ей таким красивым. Стоял жаркий дань, Ли был без пид­жака, жилета и галстука. Рубашка расстегнута у ворота. Темные вьющиеся волосы на груди. Его появление возбудило в ней воспоминания о том времени, о котором ей было бы лучше забыть навсегда. Черные хлопчатобумажные брюки лад­но сидели на нем, на ногах были высокие блестя­щие сапоги из черной кожи. Спешившись, он снял шляпу, волосы влажные от жары, прилипли ко лбу.

Неужели это правда? Неужели Ли Джеффриз действительно приехал в Бреннен-Мэнор? Поче­му? Зачем? И почему приехал только сейчас, когда она не может прикоснуться к нему, когда ей нельзя проявить давно похороненные, но все еще теплящиеся в душе чувства? Разве он не знает, что она замужем? Она смотрела в глаза Ли, в голубые прекрасные глаза, которые когда-то так любила. Эти глаза изучающе рассматривали ее. Она видела в них то, чего не хотела видеть – любовь и нежность.

Совсем недавно она мечтала встретиться с ним, надеялась, что ее жизнь сложится по-другому. Любовь и дружба ушли в никуда. Нет, дружба все-таки сохранилась. Почему ей кажется, что они расстались не так давно? После всего, что ей довелось испытать в супружеской жизни с Ричар­дом, как можно еще хранить в памяти встречу с Ли? Почему она вспоминает обо всем с благогове­нием и радостью? Ричард превратил их близость в грязь и пошлость. А теперь перед ней стоит человек, который только своим присутствием за­ставил ее забыть уродливость супружеских отно­шений с Ричардом.

– Здравствуй, Одри, – сказал Ли, не решаясь подойти ближе.