Пьеса для двоих

Мама была особенная никогда не ворчала, что он не женится и не требовала внуков, Роман понимал, что это чистейшей воды эгоизм с её стороны, но его это вполне устраивало.

После армии перед ним были открыты двери многих вузов он сдуру подался в медицинский. Но после второго курса заболел театром, он мог отказать себе в новых джинсах, но попасть на премьеру к любимому режиссёры. Так он пошёл в институт кинематографии на режиссёрский факультет, но в двадцать пять, узнав что мэтр набирает курс ушёл поступать к нему. И случилось чудо его приняли хотя с пением и танцами у него был полный аут. Он неплохо двигался благодаря спорту, и потом ещё и в театр приняли в основную труппу. Видно он что- то о себе не знал, и не понимал ,что видит в нём театральный гений ,в его совсем не сценическом росте и в обыкновенном лице.. Голос и волос у него были хороши бархатный баритон и смоляные кудри доставшиеся от далёких предков ,яицких казаков.

Он любил свободу: это и драйв и медитация в одном флаконе, свобода - ветер в лицо, когда летишь по трассе на спидометре под двести скорость, и женщины в этом его мужском мире занимали где-то третье или даже четвёртое место. Краткие мгновения наслаждения, для которых их создал Бог, не стоили того, чтобы влачить жалкую лямку подкаблучника и семьянина добытчика.

Он жил так словно ему отмерено лет сто или сто двадцать. В двадцать восемь начал жизнь заново, ушел в театр, не окончив институт и не получив диплома режиссера.

Мальчик- мужчина, который всю жизнь охотится за драйвом, за адреналином, будь то прыжки с малых высот на парашюте или бешеная езда на байке.

Короткие, ни к чему не обязывающие отношения часто на одну ночь. Девчонки моложе лет на тридцать. Нет, он не заряжался от них энергией, напротив, у него так было её много, что те пищали от восторга и кайфа,  а утром расставались довольны е друг другом. Не помня имён и лиц, просто спустил пар, так он это называл. Он не слыл бабником, ибо отношения были так скоротечны, победы так легко ему давались, что друзья при совместных пьянках расспрашивали  о секретах его мужской силы.

Не было секрета, не влюбляться, не влюблять ,чистое блядство и больше ничего. Он не мог дарить дорогих подарков, так серебряные безделушки, или джинсы из Америки привёз, целый рюкзак размера с, ему нравились девушки невысокие, с маленькой грудью, спортивные.

Акт первый

В тот день Москва встала в  десятибалльные пробки, с самого утра, шёл дождь постепенно перешедший в ливень. Вода с неба лилась сплошной стеной, окна в машине запотели, достал из бардачка ветошь и протёр стекло, и тут увидел Её. Тогда он, конечно, не догадывался, что это судьба.

Девушка стояла на краю остановки и не только дождь стекал по её светлой куртке с капюшоном, но и и с карниза крыши остановки лил водопад.

Он не видел  лица, ему было честно наплевать и на лицо и фигуру, просто незнакомка напомнила ему брошенного котёнка.

Он открыл дверцу машины и позвал:" Девушка, садитесь в машину, переждем ливень вместе".

Женщина робко семеня,в хлюпающих водой туфлях, приблизилась, и аккуратно подоткнув подол тёмной юбки села на переднее сиденье.

Потом захлопнув дверцу, медленно откинула капюшон.

Роман остолбенел, белокурые волосы рассыпались по плечам, наверное она их завивала утром - кое-где остались кудряшки. По салону закружился запах нежного аромата то ли персика, то ли абрикоса .Незнакомка повернула голову, в сторону Романа.

Чёртов Купидон, крылатого мальчишку не испугала гроза и дождь, он всадил стрелу по самые не балуй.

У женщины, а лет ей было за тридцать пять, сияли зелёные глаза, даже бирюзовые, неимоверно красивые. Она была неуловимо похожа на Марину Влади, и Чурсину. Русская красота с азиатским разрезом ярких глаз.

Романа охватило желание тут же заняться с ней любовью. Плевать что остановка, никто ничего не увидит.

Он уже начал разворачиваться, чтобы заключить женщину в объятья и засосать эти крашенные неброской розовой помадой губы, как она улыбнулась.

— Я вас узнала, вы Роман Л. Я видела спектакли с вами и сериалы.

Вот вроде-бы и плюс в карму, и путь к сексу открыт, но эта бесхитростная тирада, привела его в чувство, возбуждение утихло, свернулось, и затаились.

—Да, это я, а вас как зовут, чем вы занимаетесь, замужем или? —всё таки не удержался следуя своему жизненному принципу "опроси каждую женщину, какая-то, да согласится.

— Варвара Николаевна, я переводчик с испанского, в издательстве, у меня двое взрослых детей. Дочь уже замужем , с мужем за границей, сын школьник.

Роман разочаровано вздохнул, это ж ей точно сороковник, из плюсов, то что москвичка — это по говору понятно, но до таких дам, он точно не опускался.

Старше двадцати пяти у него партнерш не было. Ну, если только после армии у вдовы учился искусству любви.

Он устало откинулся на сиденье и тут пробка тронулась.

Он иногда косил на пассажирку глазом, нос у неё покраснел, и пальцы она сжала в кулак, мерзла, видно мокрые ноги давали о себе знать. Роман включил печку, любимую радиостанцию сделал звук громче, чтобы нивелировать возникшую неловкость. Она вышла у издательства. "Успела к девяти". -Вяло подумалось ему, потом московская карусель закружила, понесла его прочь. Ночь он провел у артистки кордебалета, довольные друг другом они расстались, зная, что забудут друг друга тут же.

Это были самые оптимальные отношения с женщинами, без обязательств, лёгкие и необременительные, хватало с него ипотеки и старушки матери. Заморачиваться ещё и с бабами, не было душевной потребности.

Детей он никому не сделал, то ли с презервативами везло, то ли  партнершами. Нет, и слава богу, его это нисколько не огорчало. "Старость меня дома не застанет», - так он думал о своём будущем, словами популярной когда-то  песенки.

Прошло три дня, стрела Купидона, валялась где- то между педалью тормоза и кроссовками сорок пятого размера.

И вот он снова её увидел на той же самой остановке.

День был ясным, тёплым, на Варе был миленький светлый в ромашку сарафанчик, открытые руки  держали папку, видимо с листами книги или статьи. У неё была такая светлая кожа, к которой загар прилипает неохотно, и если и расцвечивает, то в нежно золотой цвет персика

"Как и её духи", —подумал Роман, и вдруг волна желания захлестнула его до темноты в глазах, до остановки дыхания. Он мысленно раздевал стоящую на остановке малознакомую женщину, по имени Варя.

Эти груди великоватые для её хрупких плеч и узкой спины, плавная линия бёдер, и тонкие лодыжки, она была нежно-женственной, то что он до этого в женщинах и не любил. А тут  вот завёлся с полуоборота.

Сзади пищали клаксоны, слышались маты, пробка тронулась с места, а он еле приходил в себя.

Произошла примерзкая штука, он как мальчишка потек, просто от сексуальной фантазии. Хотя секс у него был всего сутки назад. Мокрые боксерки, бесили, как и эта Варя.

Трахнуть её и всё пройдёт, он ехал и обзывал незнакомку самыми грязными словами, и если бы не звонок актерского агента неизвестно до  какого бы безумства он себя распалил. Его ждали на кастинг, через два дня, и он вдруг подумал, если  трахну её -пройду пробы!

Еле вписавшись в поворот, он успел перехватить женщину у дверей издательства.

Выскочил из машины и стремительно большими шагами вбежал по лестнице и подхватил Варю под локоть, та от неожиданности выронила папку, и он стал помогать , стараясь будто нечаянно коснуться её пальцев.

Она смущённо, и это сорокалетняя баба, поблагодарила его. Улыбаясь, как можно добродушнее он  пригласил женщину выпить кофе.

— Я не пью кофе, да и мне. ..

Но он не слушая, и на ходу рассказывая актёрские байки, почти силком увлёк её в ближайшую кондитерскую.

Никаких неприятностей по работе у неё не могло быть,  Скорее всего, как переводчик она работала на удаленке, дома. И оказался прав.

Он почти не слушал, что она там говорила, стараясь согласно кивать, буравил её своими  окаянными чёрными глазами. Играл восхищение, а про себя думал, к ней или к себе.

Квартира его была в ремонте, покупал он её на нулевом этапе, по ипотеке.

И сейчас он жил на съёмной, которую менять бы не хотелось, а с такими вот дамами можно влипнуть в разборки и слезы.

Варя попросила её довезти до супермаркета, необходимо было купить пачку чистой бумаги для принтера, он охотно согласился, и повёз её к магазину недалеко от своего дома.

Она что-то спрашивала, даже пыталась остановить, хватая за рукав рубашки.

Он припарковался не на платной стоянке, а во дворе своего дома, и сделал то, о чем мечтал всю дорогу.

Обнял, чтобы не смогла вырваться и засосал. Какие уж тут нежности, когда кровь стучится во всём теле и особенно между ног, норовя порвать и плавки, и брюки.

Губы у неё были небольшие, в меру пухлые, и отвечала она как -то робко, и возбуждалась медленно, хотя он уже расстегнул на сарафане верхнюю пуговку и следующую и ласкал грудь, в  шёлковом бюстике, кстати размер третий даже ближе к  четвертому. Ну, вот нисколько ни его предпочтения. Потом оставив грудь и продолжая целовать не давая вздохнуть, стал проникать рукой между ног, раздвигая, и казалось ещё мгновение коснется горячих, влажных половых губ. Но тут коленки сомкнулись, Варя с лёгким стоном вырвалась, и по её лицу потекли слезы.

Глаза её были закрыты, щеки пылали, она хотела его, он то знал в этом толк.

Но она плакала, и чёртов Купидон пригвоздил Романа к его креслу, он молча открыл дверцу и еле ворочая пересохшим внезапно языком, сказал: "Извини, накатило".

— Я пропала, - прошептала Варя, и вытерла ладошкой пунцовые щеки

Он на автомате достал из бардачка влажные салфетки и протянул женщине.

Сердце замедляло бешеный ритм, и скоро он уже покорно тащился за Варей по супермаркету, вёз коляску с бумагой для принтера, продукты. На кассе купил букетик фиалок и вручил, чего не делал уже очень давно, ну разве что партнёршам на сцене,