У Романа задрожали руки и колени, так он её захотел. Он трясущимися руками открыл дверцу машины со стороны пассажирского сидения, приглашая и страшась отказа.

Варя помедлила мгновение, показавшееся ему вечностью и всё же села в машину.

По дороге рассказывала о том, что истратила кучу денег, перекупая билеты на спектакль с его участием. Она  была счастливее его, могла хотя бы видеть, хотя пусть ненастоящего придуманного режиссером, но видеть, слышать голос. А сама лишила его этого.

—Жестокая, какая же ты жестокая, — целуя её колени, шептал он слова благодарности после секса.

—Рома, я боюсь себя, когда мы вместе, это не я, ты гениальный  режиссер, но это чужая роль. Я скромная, усталая от повседневности женщина. Ты меня придумал.

—Кстати о ролях, я завтра уезжаю в кино экспедицию, месяцев на шесть не меньше, в Белоруссию.

—Я буду ждать, —просто сказала Варя не опуская глаза. И он сразу поверил- такая будет, до смертного часа не предаст.

Акт второй

Он познакомился её со старушкой мамой, и оставил комплект ключей и от маминой, и от своей квартиры. Мама была теперь под защитой ангела хранителя по имени Варя.

Но он об этом забыл, когда на съёмках познакомился с местной девушкой, подрабатывающей в массовке. И когда Варя вдруг неожиданно позвонила, и сказала, что его матушка упала и поломала руку, он забыл выключить камеру и голая телка сонно тараща глаза, показалась из-под одеяла.

Варя отключила телефон, он, чувствуя себя последним гадом, тоже не звонил. К маме приходил соцработник, он оплачивал её услуги .

Вернулся он в конце октября, в Москве было холодно, мокрый снег, ледяной ветер. Хотелось тепла и нежности.

Все-таки она его любила. Строгая, вся напряжённая, как струна, Варя вздрогнула, когда увидела в полумраке осеннего вечера его побритую голову.

-Это для роли, ещё и фикса была, золотая, - он наклонился и потерся ёжиком волос о её холодную щеку.

Она помедлила, но положила руку на голову и погладила.

«Да, на хуй., ему сдались эти материнские нежности, ты ноги шире раздвинь!»

Но вместо этого, он преувеличенно усталым голосом произнес : « Я так замёрз, поехали, сварим глинтвейн, укутаемся в плед и посмотрим хорошее кино.

— Мелодраму, — уточнила Варя.

"Да, хоть сказку лишь бы быстрее вдуть тебе, и не раз и не два».

И вдул. А когда женщина уснула, вдруг отчётливо вспомнил недавние съёмки.

Это был фильм о войне, он был ранен и умирал. И тогда именно мысли о Варе помогли ему сыграть этот эпизод. Он вдруг представил себе, что больше никогда не увидит этих зелёных глаз, не вопьется в эти нежные губы, и не услышит её стон наслаждения.

А вот теперь что делать с этим, он не сможет быть ей верным, ладно в экспедиции она не узнаёт. А здесь в Москве, хранить верность это не его удел, рано или поздно закусит удила и на вольную охоту потянет. Сможет ли она прощать раз за разом измены, вряд ли. Что-то подсказывало ему, даже если он на ней не дай бог женится, терпеть Варя не будет.

Он ворочался до утра, ходил на кухню пил терпкое вино, но опьянеть не мог.

Да, черт побери, эту любовь, какая тварь её придумала, и его заразила! Чёртова стрела мерзкого мальчишки, саднила душу, мучила невозможностью любить одну женщину.

Надо отпустить, пусть мне будет одному плохо, а она пусть встретит нормального мужика. Чему -то он её научил за этот год отношений.

Сказать это Варе в лицо он не посмел, завалился в сильном подпитии на свингер  пати и прислал ей с чужого телефона видео. Постарался, чтобы было видно только его лицо, хотя многие были в масках.

Он хотел,  чтобы она раз и навсегда забила на него, нет ему прощенья, кайся не кайся, горбатого могила исправит.

Так они расстались.

Он иногда сидел в новой машине, специально поменял марку авто, чтобы не засветится перед Варей. Видел пару раз её с сыном, таким же светловолосым, зеленоглазым подростком лет пятнадцати.

«А ведь  я мог чему- то научить пацана, ведь в ВДВ служил опять же байкер, и парашютист». Но мысль эта возникла и пропала, он приезжал во двор все реже, было много работы, спорта и конечно одноразовых девчонок.

Не виделись два года, он был так опустошён от бесконечных съёмок, от количества перелётов, переездов, что казалось, постарел на тысячу лет. Зато выплатил ипотеку, досрочно и ремонт неплохой сделал в кредит взял новую мебель и перевёз в новую квартиру только плед и подушку.

Однажды ночью проснулся, наволочка была мокрой от слез и пахла Вариными духами, Сон был какой-то плохой, сердце ныло. Сорвался среди ночи - поехал к матушке. Открыл дверь своим ключом.

Мама сидела на диване, на коленях руки держащие очки, раскрытые глаза уже не видят уже ни сына, ни любимого кота. Кот от страха перед мёртвой хозяйкой прятался под ванной.

Роман набрал Варин номер ни на что не надеясь.

Она ответила, не сразу, но ответила,

— Мама умерла, — сказал он и больше не мог не произнести ни слова.

Варя приехала через час, когда уже были закончены все формальности, и тело увезли в морг, они долго молча сидели в машине.

Романа тошнило, то ли от голода, то ли от горя.

—Ну что же ты, пожалей, неужели не видишь, как мне хреново.

Он не мог вести машину, слез не было, но всё расплывалось, и невозможно было это прекратить. В итоге они заказали такси и поехали к Варе. Его, как тяжелобольного она подхватила за талию, выше не доставала, довела до дивана, и усадила.

Под удивлённым взглядом сына вытащила из книжного шкафа бутылку коньяка и неумело откупорила пробку. Подросток принёс из кухни рюмочки.Роман стал пить тёплый коньяк смешными маленькими глотками, как лекарство.

Уснул мгновенно.

Он был поздним очень поздним ребёнком. Матушка уже думала, что климакс, когда в сорок два года забеременела, отец не дожил и до его совершеннолетия. Последний раз они с мамой выезжали вместе в Саров, он снимался, мама ходила по святым местам, пока однажды не выяснилось, что она до сих пор не крещенная впрочем, как и он, Роман. Они крестились в один день, в небольшой церкви на окраине, ему в тот год исполнилось сорок лет, маме семьдесят шесть. У неё были счастливые, хоть и выцветшие  от лет глаза, и улыбка ребёнка.

Со съёмок они возвращались отдельно мама на поезде, а он с друзьями на байках. Друг и тёзка, каскадёр со стажем тогда показал трюк, как ехать перед поездом, один раз туда потом обратно, через рельсы. Подначивал Романа, тот рискнул и успел, чувствуя спиной горячий воздух от мчавшейся электрички, а Ромка-каскадер в третий раз не успел, и его протащило километров пять с лишним, разметав по рельсам.

Спасли ли тогда Роман о мамино решение креститься? Он так и не рассказал ей ото случае. Любил очень.

Роман открыл глаза , на него в упор смотрел мамин кот Сема, увидев что человек проснулся, прыгнул, и улёгся на грудь грея сердце. Диван был маленьким,и ноги его положили на стул, заботливо укрыв одеялом.

Варя была на кухне, что вкусное готовила, а он за эти годы так и ни разу не узнал, какая она хозяйка.

– Вкусно ,- искренне похвалил он и пюре из тыквы и паровые котлеты.

Варя мыла посуду, а он пялился на её стройные ноги, на изгиб спины, и домысливал себе округлости ягодиц под домашним халатиком.

А женщина помыв посуду принялась мыть полы, оказалось кот не сидел без дела, пока Роман спал, опрокинул цветочный горшок и порвал обивку на кресле.

Мужчина вышел из кухни и перехватив у Вари швабру стал мыть пол.

Она села в кресло , и когда он стал  вытирать около неё пол подняла ноги. Халатик задрался не очень, но этого было достаточно, чтобы у Романа сорвало крышу. Он отбросил швабру, и подхватив Варю на руки понёс в спальню, Каким то чудом угадав дверь и не попав в «детскую».

— Ты с ума сошёл! Нельзя! Ни за что! — пыталась вразумить его, била кулачками по груди. —Рома,  в этой квартире ничего не будет.

—Будет, или в душ пойдём?

—Нет!

— А хочешь, чтобы я пах мужиком, пожалуйста. — Роман искусство играл пьяного. Завалил  на диван и начал целовать, своим большим  ртом захватывая её губы и засовывая язык так глубоко, что кажется, что женщина делала ему минет.

Варя поплыла, халатик слабая защита для крепких мужских рук и ловких пальцев.

Больше всего Роману нравилось доводить женщину до оргазма, орудуя двумя пальцами в горячем влагалище. Варя, сначала замирала ,словно загипнотизированная, потом у нее начинали дрожать уголки губ, и ее пробивало на истерику. То ли смех, то ли всхлипы, но все это неподдельно, и он гордился собой. Вот и теперь всё произошло стремительно и сладостно.

Они лежали тяжело дыша, потом Роман перевернулся, и стал слизывать капельки пота с белоснежной шеи возлюбленной. Ни с одной из его многочисленных партнёрш не было такового прилива нежности после соития и чувства всепоглощающей благодарности.

— Рома, я выхожу замуж. Помнишь, я тебе говорила, что дочь живёт за границей? Вот и мне нашла мужа в Италии, уже помолвка, была, — и женщина показала роскошное кольцо, то ли брюлики, то ли Сваровски, Роман никогда в этом не разбирался.

—Ты с ним спала? — спросил, и горло перехватило от ревности.

— Он как -то предложил мне какое -то куни, я отказалась.

—Ах, тебя на куни потянуло! — Роман от бессильной злобы, вскочил, и со всего размаха ударил по подушке. Варя испуганно замерла, и молча смотрела ,как мужчина одевается, матерясь , как уличный алкаш.

Роман ушёл, хлопнув входной дверью так, что посыпалась штукатурка.

Потом были похороны мамы, он напился до беспамятства, хотя не пил уже лет пять. Очухался, когда на лоб положили что то холодное , протянул руку не открывая глаз ,ладонь была мужской.

Открыл глаза, друг Сергей, однокурсник, гений перевоплощения. Ромка искренне им всегда восхищался.

— Вот с армянского ресторана хаш заказал, ешь давай. — И друг приподняв голову Романа, стал кормить его наваристым бульоном, чуть ли не силком заливая ложку за ложкой.