ГЛАВА 20. МИФЫ

Я проснулась задолго до отца. Натянула серые леггинсы, чёрный свитер и толстые шерстяные носки, которые мама связала для меня две зимы назад. Они были колючими, поэтому я редко их надевала, но мне хотелось надеть их как дань уважения маме. Точно так же, как я хотела снова прикрепить железные колокольчики. У меня было искушение подвесить их до того, как появятся Эйс и Лили, чтобы унизить брата и сестру, заставив их залезть в наш дом через окно, но это насторожило бы папу и, возможно, подвергло бы его опасности. До тех пор, пока он не обращал внимания на существование фейри, он был в безопасности. Я надеялась на это.

На улице всё ещё шёл снег, поэтому я натянула толстое пальто и ботинки из овчины, чтобы подойти к мусорному контейнеру. Когда я подняла крышку, готовясь копаться в мусоре недельной давности, меня встретило нечто худшее, чем гниющая еда и грязные салфетки. Пустота. Мои пальцы нащупали пластиковую крышку, которая захлопнулась, рассеивая неприятный запах прошлого мусора. Несмотря на сумасшедшую погоду, сборщики мусора останавливались у нашего дома!

Я проверила ещё раз, на всякий случай, если колокольчики волшебным образом остались на месте, но этого не произошло. Я поплелась обратно в дом, сбросила у двери свои покрытые снежной коркой ботинки и пошла на кухню, чтобы вымыть руки. Когда мыло и вода оказались на моих руках, я подумала о книге в кожаном переплёте, спрятанной под моим матрасом. Возможно, "Дерево Ведьм" содержало инструкции о том, как создать другие колокольчики. Я запрыгала вверх по скрипучей лестнице. Оказавшись в своей спальне, я заперла дверь.

Оглавления не было, что делало задачу поиска конкретного отрывка утомительной. Осторожно, чтобы не порвать тонкую шелковистую бумагу, я пролистала страницы, надеясь найти набросок колокольчиков. На странице 150 я нашла три упоминания слова “железо”, но ничего о колокольчиках. Один конкретный отрывок привлёк моё внимание.

Питая отвращение к железу, фейри, как считалось, питали большую любовь к другим металлам, таким как золото, бронза и серебро. Они добывали металлы и собирали их в герметичных пещерах, доступных только через порталы фейри. Негонгва утверждал, что одна из таких пещер находилась на острове Бивер. Невидимую человеческому глазу, он описал её как внепространственный баситоган, земной шар, где фейри веселились и общались между собой. И хотя большинство считало это фольклором, несколько рыбаков с Великих озёр утверждали, что, проплывая вблизи острова Бивер, они слышали музыку и голоса.

Ещё один миф, который тесно связан с мифом баситогана, — это существование мишипешу, мифического водяного монстра с головой пантеры и телом дракона. Большинство туземцев считали мишипешу злобными существами, охраняющими подводные медные рудники озера Верхнее; некоторые шептали, что водный монстр сделан из меди, и если его убить, он превратится в твёрдый металл, который может привести к большому богатству.

Взгляд Негонгвы на мишипешу несколько отличался. По его словам, мишипешу были фейри, меняющими облик, которым было приказано отвлекать злонамеренных людей подношениями сверкающих золотых сокровищ, которые превратятся в ил, как только человек вернётся домой.

Итак, это остаётся неоднозначным мифом, поскольку пещеры фейри считались недоступными для людей. Что приводит к вопросу: какую истинную роль играют мишипешу?

Несмотря на то, что там не было упоминания о колокольчиках, я обнаружила, что читаю дальше. Я обнаружила, что Белла-Пойнт-Лайт, старейший маяк в Мичигане, предположительно был порталом фейри. Я набрала название в телефоне и обнаружила, что он находится в Траверс-Сити, в сорока пяти милях от Роуэна. Я сохранила результаты поиска, а затем продолжила листать обширный том.

Рисунки на странице, нарисованные чернилами, заставили меня снова остановиться. Они были настолько точны, что напоминали фотографии, но фотография ещё не была изобретена, когда охотники были похоронены. Не читая подписей, я догадалась, кому принадлежали двенадцать лиц: племени Негонгва. Я мгновенно нашла лицо Гвенельды, квадратное и острое, с тёмными, узкими глазами и длинной чёрной косой с вплетёнными перьями, губы сжаты в серьёзную линию. Тогда она казалась такой же дружелюбной, как и сейчас. На мгновение я задумалась, где она могла прятаться со своим новым приятелем. Но потом я отогнала эту мысль. Мне было всё равно, где она прячется, так как я не собиралась её искать.

Я просмотрела другие лица на странице, останавливаясь дважды. В отличие от остальных десяти, лица, которые я изучала, были более узкими, с прищуренными глазами, угловатыми челюстями и блестящими тёмными волосами. Охотник, которого разбудила Гвенельда, был одним из них. Я прочитала подписи: Каджика и Менава. Мне было любопытно, почему они так отличались от остальных. Не то чтобы все члены семьи должны были походить друг на друга. Я не очень походила на Сати и Шайло, но их глаза, как и мои, были немного скошены вверх, а наши губы были довольно полными. Возможно, Каджика и Менава были дальними родственниками племени.

Стук в дверь заставил меня подпрыгнуть.

— Кэт? — раздался папин голос.

Я закрыла книгу и засунула её под матрас, натянув на него край одеяла.

— Ты встала, милая?

— Ага.

— Ты уже пообедала?

— Пообедала?

Я проверила время на своём телефоне и обнаружила, что уже полдень. Куда делось утро? Как долго я читала?

— Нет. Ты хочешь, чтобы я что-нибудь приготовила на скорую руку?

— Я достал запеканки из холодильной камеры и отнёс всё на кухню.

Пока я открывала дверь, мой желудок сжался и скрутился. Должно быть, моё отвращение отразилось на лице, потому что папа поморщился.

— Наверное, мне стоит их выбросить, да? — он сморщил нос.

— Да. У нас есть яйца? Я могу приготовить омлет.

— Можешь. Хотя мне нужно сходить в супермаркет.

— Я могу сходить.

Папино лицо было бесцветным. Даже круги под глазами у него были серыми, а не фиолетовыми. Когда мы вместе спускались вниз, я подумала о Блейке этажом ниже и спросила отца, как всё прошло с Би.

— Это было ужасно, Кэт. Просто ужасно. Она хочет его увидеть, и я сказал, что позволю ей прийти, как только Круз закончит его гримировать.

Круз не стал бы его гримировать. Эйс посыпал бы его своей пылью, или Лили снова сделала бы это, и Блейк выглядел бы загорелым и сонным, а не окровавленным и избитым.

— Сколько ударов может выдержать одна женщина? — прохрипел папа, когда мы вошли в кухню.

Он сложил запеканки высокой стопкой на столе. Я насчитала три слоя фарфоровых тарелок и стеклянных блюд. Я оторвала пакет для мусора от рулона под раковиной и распахнула его.

Передавая его папе, я сказала:

— Би... она оптимистичный человек, так что, может быть... может быть, она справится с этим.

Я не поверила ни одному сказанному мною слову, но не имело значения, во что я верила. Важно было то, что папа в это верил.

— Вот, подержи это.

Вываливая и соскребая хрустящую пищу, я пыталась дышать только ртом. Ничто не было покрыто плесенью, но посуда хранилась рядом с двумя трупами, и как бы сильно я ни любила людей, которым принадлежали эти тела, мне не хотелось есть еду, которая хранилась в одной с ними комнате.

Мы заполнили весь пакет. Пока папа выносил его на улицу, я загрузила посудомоечную машину и наполнила раковину пустыми ёмкостями. А потом я заглянула в холодильник и достала наполовину полную коробку яиц и масло. Я приготовила пенистый золотистый омлет. У меня было искушение добавить в него сыр, но упаковка, которую я нашла в ящике нашего холодильника, уже была просрочена. Я переместила поход в супермаркет в начало своего списка дел, прямо после разговора с Эйсом и Лили.

Мы ели быстро и молча, оба запихивая еду в рот, надеясь, что она сможет заполнить хоть какие-нибудь трещины внутри. Омлета было недостаточно. Я отодвинулась и проверила шкафы на предмет банок с чем-нибудь съедобным. Вместо этого я нашла пачку макарон. Они были кружевными и зелёными.

— Базилик феттучини, — прочитала я вслух. — Ты хочешь?

Папа, который всё ещё скрёб зубцами вилки по пустой тарелке, побледнел.

— Что?

— Я купил это, чтобы удивить твою маму. Она так любила песто, что я подумал… Я подумал, что с поджаренными кедровыми орешками она бы...

Он закрыл всё ещё опухшие глаза, затем снова открыл их. На этот раз они были сухими. Красными, но сухими.

— Я думал, что они ей понравятся. Где-то там должна быть и пачка кедровых орешков.

Я повернулась обратно к шкафу и переложила полупустую коробку с кубиками сахара и банку растворимого кофе, пока не нашла орехи. Вскипятив воду для пасты, я достала сковороду и поджарила ароматные орехи в оливковом масле.

Мама выращивала базилик у забора вокруг кладбища, рядом с кустами ежевики и черники. Когда мне было девять, я сказала ей, что не буду есть ничего, что соприкасалось с землёй кладбища, поэтому она купила специальный контейнер... только для меня.

Боже, я была такой паршивкой.

— Как ты думаешь, дух твоей мамы всё ещё может быть рядом? Присматривает за нами? Или ты думаешь, что это действительно путешествие в другой мир?

Я бросила макароны в кастрюлю и наблюдала, как они толстеют, впитывая подсоленную воду. За несколько дней до этого я могла бы сказать ему, что блуждающие духи и задерживающиеся души — это религиозная выдумка, что смерть — это не какой-то стыковочный полёт в другое измерение. Но теперь, с появлением Гвенельды, всё, во что я твёрдо верила, рухнуло.

— Я надеюсь, что она всё ещё здесь.

— Она снилась мне прошлой ночью, — сказал папа. — Мне снилось, что она катала тебя на качелях, прикреплённых к ветке тех деревьев, что растут у нас на кладбище, только это было огромное. Такое огромное, что оно исчезало в облаках. И там был этот парень. И он стоял напротив твоей матери, и она подталкивала тебя к нему. Но твоя мама на самом деле не была похожа на твою маму. Она была похожа на ту сумасшедшую женщину, которая пришла на поминки. Ту, что убила судмедэксперта, — он одарил меня застенчивой улыбкой. — Я не известен тем, что предсказываю будущее, так что тебе не стоит беспокоиться.