Изменить стиль страницы

Глава 2

Софи

Прекрасный дикарь был быстрым, как вспышка, и прежде чем я смогла что-то сделать, вырвал трубку из моих пальцев. Он с ворчанием разобрал его, сорвав заднюю панель и выдернув батарейку.

— Джонс сам напросился, кусок дерьма.

Он пихнул мне в грудь части телефона, и я выхватила их у него из рук. Но его взгляд был устремлен на меня. Он был близко. Слишком близко. Достаточно близко, чтобы напугать меня. И достаточно близко, чтобы я могла чувствовать его запах. От него исходил дикий аромат: пота, сырости и чистой гребаной ярости.

Блядь. Адреналин, страх и горячая потная мужская плоть. Комбинация, которую я жажду, но не должна. Я определенно не должна.

— Позвольте мне вызвать скорую. Ваша челюсть… — Мой голос был больше похож на карканье.

Он стер кровь, сплевывая так близко от моих ног, что она забрызгала мою обувь.

— Бывало и хуже.

Я смотрела, как он наблюдает за мной пустым непроницаемым взглядом. Я вздрогнула, когда он потянулся к моей груди, но он только хотел взять бейджик с моим именем.

— Софи Хардинг. Управляющий.

— Иду в первый корпус. — Я указала на вырисовывающуюся громаду моей цели. Полумрак и грязь никогда не выглядели такими безопасными.

Мне следовало быть более осторожной с документами. В этом хаосе мой планшет небрежно повис, и я слишком медленно убрала его с глаз.

— Ты идешь к моей маме.

— Я, эм, совершаю несколько визитов.

— Она говорит обо мне всякое дерьмо, она гребаная лгунья. Я не прикасался к ней.

Я изо всех сил старалась держать себя в руках.

— Тайлер Джонс сказал, что думает, что кто-то пострадал… он говорил о ней?

— О моей маме?! Блядь, нет.

— Ну-ка, подскажите мне… я сейчас должна кричать во все горло и звонить в полицию?

— Ты очень уверена в себе, не так ли? С чего ты взяла, что я позволю тебе натравить на меня копов?

Я осмелилась посмотреть на него в ответ.

— Что вы собираетесь делать? Держать меня тут вечно?

— Пока не знаю.

— Вы можете просто сказать мне, что происходит. Если кто-то в опасности…

Я вздрогнула, когда он ударил по стене над моей головой, убежденная, что совершила ужасную ошибку. Слова Кристины пронеслись у меня в голове. Опасный, опасный, опасный.

— Будто кто-то вроде тебя может помочь кому-то вроде меня.

Я опустила взгляд, стараясь говорить нейтрально, но твердо:

— Я знаю, что у Тайлера Джонса есть история… с женщинами…

— Ты мне не поможешь. Тебе будет насрать.

— А ты попробуй.

— Ты все равно вызовешь копов, как только я отпущу тебя.

— Тогда что же мы теряем? — Я рискнула. — Я ничего не скажу о драке. Джонс тоже ничего не скажет, я знаю это так же хорошо, как и ты.

Он сжал кулаки, крепко прижимая их к стене по обе стороны от моей головы, заключая меня в клетку.

— Я не могу вернуться за решетку, пока она не будет в безопасности.

— Кто в опасности, Каллум?

Когда он услышал свое имя, его глаза вспыхнули, и на одно крошечное мгновение он стал человеком. От боли, которую я увидела на его лице, у меня перехватило дыхание.

— Кейси, — просто сказал он.

— Кейси?

— Моя собака. Они забрали ее.

Я почувствовала, как напряжение покидает мое тело достаточно, чтобы свободно дышать.

— Ты дрался из-за собаки?

Его лицо стало мрачным, будто я ударила его.

— Да, из-за простой гребаной собаки. Я же сказал, что тебе будет насрать. А теперь можешь отвалить, управляющая недвижимостью.

Он повернулся ко мне спиной, собрал кучу разбросанных вещей и сунул их в невзрачную сумку.

Я встряхнулась, приводя мысли в порядок. Мой костюм помялся и стал тесным.

— Что ты будешь теперь делать?

— Будто тебе, блядь, не все равно.

— Почему кто-то украл твою собаку?

— Они не крали. Моя тупая мать отдала ее Джонсу, пока я был в тюрьме, а потом этот мешок дерьма продал ее.

— И ты не думаешь, что новые владельцы заботятся о ней?

Он бросил на меня взгляд через плечо, от которого я почувствовала себя четырехлеткой.

— Ее купили Скотты. Ты знаешь их? Ублюдки участвуют в собачьих боях.

Я знала их. И да, они были именно такими. Они были на верхушке моего списка на выселение.

— Ты просил их вернуть ее?

Он даже не удостоил меня ответом.

— Отвали и иди, встреться с моей мамой. И достань те чертовы решетки, которые она хочет повесить на окна. Они ей понадобятся, если с Кейси что-то случится. Скажи копам все, что хочешь, мне насрать. Она — единственная причина, по которой я вышел.

— Досрочное освобождение за хорошее поведение… и это из-за собаки?

— У тебя никогда не было собаки, не так ли?

Он был прав. У меня никогда не было собаки. Вообще-то, у меня никогда не было домашних животных. Мои родители не любили беспорядок. С бьющимся сердцем я смотрела, как Каллум Джексон копался в своей сумке, возвращаясь, чтобы помахать перед моим лицом фотографией: потрепанной фотографией неряшливой черной дворняжки.

— Она для меня не просто собака. — Он забрал изображение и засунул глубоко в сумку. — Я — все, что у нее есть.

И она — все, что есть у тебя. Я не осмелилась произнести это вслух.

— Как давно она у тебя?

— Несколько лет. Она была бездомной, как и я. — Он перекинул сумку через плечо.

— Что ты собираешься делать?

— Все, чего бы это, блядь, не стоило.

Я собрала свой телефон, взвешивая варианты. Я должна позвонить в полицию, должна позвонить в офис, должна рассказать всем, кто, черт возьми, готов слушать, что Каллум Джексон снова замешан в своем обычном дерьме, и его нужно было снова посадить. Должна, должна, должна, черт возьми, должна.

— Если ты пойдешь туда и устроишь разборки, тебя посадят раньше, чем ты успеешь моргнуть. Кто тогда будет заботиться о твоей собаке?

Его плечи напряглись.

— У меня нет выбора.

— Ты мог бы позволить мне позвонить в полицию, чтобы они отправили спасателей… забрать собаку.

— Ага, конечно, а потом они просто вернут ее мне, не так ли? Ни единого гребаного шанса.

— По крайней мере, с ней все будет в порядке, — попыталась я. — Она будет в безопасности.

— Не получится найти ей хорошую семью, — сказал он с грустью на грубом лице. — Она не очень хорошо ведет себя в помещении, не обучена.

Я посмотрела на первый блок. Скотты жили на верхнем этаже, в четырнадцатой квартире.

— Ты уверен, что она у них?

Его глаза были черные, как уголь.

— Конечно, я, блядь, уверен.

Несмотря на все остатки здравого смысла в моем теле, я сократила расстояние с мужчиной, которого называют диким.

— Я могла бы пойти туда и посмотреть, отдадут ли они ее.

Он сузил глаза, изучая меня.

— И за каким хером тебе это делать?

Черт его знает.

— Это мой участок, я не буду сидеть сложа руки, когда арендаторы издеваются над животными.

— Никаких копов?

— Позволь мне сначала поговорить со Скоттами.

— Если это не сработает…

— Если это не сработает, ты сделаешь все, что должен, а я сделаю все, что должна.

Опасный. Каждая клеточка его тела кричала об опасности.

— Если ты издеваешься надо мной…

— Я просто делаю свою работу. — Но это не так. Это не было моей работой.

Утвердительно хмыкнув, он отошел, бросив сумку на землю и заняв позицию у двери гаража. Его взгляд обжигал мне спину, когда я направилась к первому зданию. Я шла медленно, высоко подняв плечи в попытке передать уверенность, которой не чувствовала. Мысли гудели. Я была вне регламента, все правила беспечно отброшены, и ради чего? Чтобы помочь осужденному? Бандиту? Каллуму гребаному Джексону?

Чтобы помочь собаке. Собака в беде.

Я повторяла эту мысль словно мантру. Мне это чертовски нужно.

***

Лифт вонял мочой и бедностью: грязное, шаткое сооружение, которое знавало лучшие дни, как и все остальное здание. Я старалась дышать неглубоко, боясь вдохнуть больше зловония, чем это было необходимо. Общий коридор был не намного лучше, заваленный пивными банками и целым морем окурков. Четырнадцатая квартира располагалась в самом конце. Дверь была побита кулаками, липкая красная краска облупилась по краям. Изнутри доносилась музыка, такая громкая, что потребовалось три раза постучать, прежде чем она затихла.

Маленькие глазки Джанин Скотт смотрели в щель. Они сузились, когда она поняла, что это я, взгляд был полон чистого презрения.

— Я уже убавила звук!

— Я здесь не из-за музыки, — сказала я. — Могу я войти?

— Для чего?

— Ко мне поступило несколько жалоб.

— Какого хрена на этот раз? Я заплатила за аренду в прошлый понедельник, проверьте мои показания, если не верите мне.

— Дело не в арендной плате, миссис Скотт. Речь идет о собаке.

Она отстегнула цепочку и широко распахнула дверь.

— Кто посмел жаловаться на моих собаках?

— Я не имею права говорить об этом. У вас есть черная собака, да? У меня были сообщения, что она лаяла, вызывая беспокойство.

— Это все дерьмо собачье. Черная собака нихуя не лает, она ни хрена не делает, понимаете? — Она отступила своей дряблой задницей в сторону достаточно, чтобы я могла заглянуть во мрак позади. В кухню вбежал малыш без подгузника и весь путь мочился на дорожку. — Джейден, маленький ты говнюк! Используй гребаный горшок!

Кейси выглядела гораздо меньше, чем я ожидала. Она была клубком спутанной шерсти, тесно прижатой к ковру. Большие печальные глаза смотрели на меня, уши прижаты к голове.

— Вы уже получили извещения о праве владения, миссис Скотт. Еще одно обвинение в антиобщественном поведении будет означать судебный иск.

— Вам придется вернуться, когда мой муж будет дома. Это его чертова собака. Он вышел вместе с другими. Эта собака не вызывает никаких проблем. Эта собака ни хрена не делает.

— У меня есть свидетельские показания об обратном. Я боюсь, что это может привести к полной проверке и вовлечению полиции.

Ее рот плотно сжат, как ярко-розовая дырка в заднице.

— Они, блядь, врут!

Я вздыхаю, стараясь говорить как можно более властным тоном:

— Я обязана действовать в соответствии с этими утверждениями. Вы можете позволить мне забрать собаку сейчас и положить конец расследованию, или я немедленно приму дальнейшие меры. Вам решать.