Хейл стоял на огромном балконе под светом звезд, держа что-то в руке и произнося странные слова, а между его пальцами проскакивали отблески света.

-Покончи с чумой в Мареше, - попросил он. - Мой народ умирает.

Шепот наполнил мою голову, как будто сами звезды говорили, и я вдруг поняла, что находится у него в ладони. Имперская звезда.

- Свершилось, отец Пламени.

Хейл произнес еще одно слово, которое я не разобрала, после чего обратился к ней еще раз.

-Защити мой народ от иноземных захватчиков, - попросил он, и ответ звезда зазвучала в моей голове.

-Они будут защищены, - прошептала она.

Видение исчезло, дыхание участилось, и я очутилась на поле боя с Хейлом в окровавленных доспехах и сотнями мертвых тел, распростертых перед ним и его армией.

Лайонел стоял рядом с ним, когда Хейл устремил свой взгляд на город за мертвецами и повернулся, собираясь уйти. Лайонел поймал его за руку и прошептал ему на ухо, и его голос долетел до меня по ветру.

-Не оставляй никого в живых, все в этом городе должны умереть. И они должны умереть от твоей руки. Это твое решение, и ты должен забыть, что оно вообще было моим, - прорычал он, его голос был полон Темным Принуждением, и я хотела кричать и не дать силе поселиться в моем отце, но его глаза почернели, и он повернулся, снова глядя на город. Он побежал вперед, и его огромный Орден разорвал кожу.

Его форма Гидры была огромна, как здание, и он взмыл в небо на кожистых крыльях, все глаза его многочисленных змееподобных голов были направлены на город. Жители деревни закричали, и магия взвилась в небо, в попытке защититься. Лайонел с жадным выражением лица наблюдал, как король разрушает город фиолетовым огнем, льющимся из его легких.

Слезы текли по моим щекам, когда женщины и дети погибали под его невероятной силой, а настоящий монстр стоял и наблюдал за всем этим с извращенной улыбкой на губах.

Видение сменилось, и Хейл снова стоял на коленях на огромном балконе за пределами своей спальни, сжимая в руке Имперскую Звезду, и в отчаянии шептал ей.

-Помогите мне, я больше не владею своим разумом. Я не знаю, кто я. Почему я делаю то, что делаю? Мне нужно знать, что со мной не так. Дай мне увидеть ситуацию ясно, - умолял он звезду в своей ладони, и мое сердце болезненно сжалось, когда я наблюдала, как сломался наш отец. Он произнес слова, которые я едва успела понять, но магия в них была ясна, когда они пронеслись по воздуху, и звезда засияла ярче на его ладони.

Шепот наполнил мою голову в ответ.

-Я лежу во дворце пламени. Там, где земля глубока, а мертвые стары. Где лежат последние из них. Только там ты найдешь покой.

-Что это значит? - потребовал отец. - Пожалуйста, пусть безумие прекратится.

-Сдержи нарушенное обещание, - ответила звезда.

-Что? - прорычал он, но свет погас в его ладони, и когда он снова обратился к звезде со странным словом, она запульсировала светом, но ответила ему лишь загадкой.

-Верни мне мой разум, - прохрипел он наконец, в отчаянии прижимая ее к груди и глядя в небо. - Никто больше не умрет от моей руки.

- Это не твои руки, - прошептала звезда, и Хейл застонал, поскольку не понял. И мне стало больно, ведь я поняла. Я узнала правду, и похоже он умер, так и не узнав ее.

Видение исчезло, и мы снова взглянули на свои отражения. Я перевела взгляд на Тори и увидела, что по ее щекам тоже текут слезы.

-Он не был дикарем, - прохрипела она, и я двинулась к ней, мы крепко обнялись.

-Это был Лайонел, гребаный Лайонел, - прорычала я, а она прокляла его всеми известными ей ругательствами.

-Он должен сдохнуть, - прорычала она, хотя ей было немного не по себе от этой мысли благодаря узам, которые он наложил на нее. - Он должен заплатить за нашу мать и нашего отца.

-И он обязан заплатить за то, что он сделал с тобой, - угрожающе проговорила я, и она вздрогнула, отпрянув назад, борясь с узами Опекуна.

-Но я не выношу и мысли о том, что он умрет, - прошептала она, хватаясь за сердце, и мне больно было видеть ее такой.

-Когда его не станет, ты будешь свободна, - пообещала я, и она кивнула, хотя в ней было видно желание укусить меня за это. И это сводит меня с ума. - Звезды хотели, чтобы мы увидели это, - продолжила я, и черты ее лица ожесточились.

-Как мы можем доверять им после всего? - прошипела она, когда мы поднялись на ноги, и я обвела взглядом яму, которая когда-то служила ареной для казней, дрожь пробежала у меня по позвоночнику.

-Я не знаю, - призналась я. - Но должна быть причина, по которой они показали нам это. Возможно, в чем-то они на нашей стороне.

-Габриэль утверждает, что они не выбирают сторону, - пробормотала она, и я кивнула. Но зачем звездам давать нам эту информацию, если они не хотят, чтобы мы сражались с Лайонелом? Или, как вариант, все это часть какого-то большего и жестокого заговора, который я пока не могу разглядеть. Я знаю, что звезды не могут обманывать, но все равно не понимаю, почему они показали нам то, что показали.

Я полагаю, что все, что нам оставалось сделать, это воспользоваться тем, что у нас есть и использовать против Лайонела так, как только сможем. Ибо теперь мы точно знаем одно: Имперская Звезда хранит в себе невообразимую силу. И если Лайонел когда-либо получит ее в свои руки, и она исполнит его желания, то тогда вся Солярия обречена.

Дариус

Я сидел в своем кресле у камина в Королевской Лощине, положив локти на колени, а кисти направив к деревянному полу. Наклонившись вперед и опустив голову, тупо смотрел на пространство между ногами и пытался сосредоточиться на позитивных моментах. Но, блядь, сейчас так трудно увидеть что-то хорошее в мире, когда отец восседает на троне, а в борьбе с ним все против нас.

Прошло совсем немного времени после окончания занятий, а Рокси уже несколько недель как в порядке, но никто, кажется, не замечает, что она больше не находится под каблуком отца. Нам приходиться продолжать давать ей противоядие от Подавителя Ордена всякий раз, когда отец или Милдред вводят ей дозу, и я всякий раз испытываю облегчение, что тени не заманили ее обратно в тот же миг, как она теряла контакт со своим Фениксом. Она снова была собой, хотя, очевидно, все еще оставалась пленницей. Я понимаю, что это намного лучше, чем было раньше, но все же презираю то, что ей приходиться притворяться.

Значит, она целый день провела там одна, не выделяясь, пока сидела с КООТами и сохраняла свое прикрытие. Я ненавижу, что ей приходится этим заниматься. То, что после месяцев, проведенных вдали от всех, она по-прежнему изолирована. Но поскольку узы между ней и моим отцом до сих пор связывают их, у нас нет других вариантов. Я лишь хочу сделать больше. Он загнал меня в угол, но я отчаянно пытаюсь вырваться и доказать всему миру, что приручить Дракона невозможно.

После возвращения Лэнса из Даркмора я практически каждую ночь навещаю его, и мы проводим время в дворцовой библиотеке, в которой хранились множество книг на все возможные темы. Мы принялись изучать эти книги в поисках того, что можно использовать для разрушения уз Опекуна. Я не хочу показаться в этом плане негативным, но мне все труднее и труднее сохранять надежду, что мы найдем хоть что-то. Тем более, Габриэль не видел, как мы обнаружим информацию, кроме того, в прошлом мы потратили годы на изучение данной темы, когда пытались сами избавиться от связи.

Но Лэнс с головой погрузился в поиски, похоже, радуясь возможности заняться чем-то полезным для дела, пока сам находился в ожидании полнолуния, которое должно было раскрыть перед ним новые секреты его отца. И я рад, что нашел для него занятие, поскольку ему необходимо отвлечься от всего, что происходит в его жизни. Мы оба на данный момент представляем из себя пару жалких сукиных сынов, и я прекрасно понимаю, как больно зацикливаться на Вега, которая тебе не принадлежит.

Вчера я провел с ним почти всю ночь, изучая все, что можно, а потом полетел обратно в кампус, вместо того чтобы воспользоваться звездной пылью, предпочитая размять крылья на протяжении нескольких часов, нежели вернуться в свою пустую постель так скоро. Я вообще мало сплю в эти дни. Все, что я делаю, это погружаюсь в сны о девушке, которая должна была стать моей, и терзаюсь мыслями о провалах, которые совершил ради нее.

Дверь открылась и закрылась, но я не поднял глаз. Все остальные Наследники должны были появиться здесь в какой-то момент вечером. Дарси и Джеральдина тоже. И, возможно...

Я поднял голову и увидел ее там, колеблющуюся у двери, словно она не ожидала обнаружить меня здесь одного и теперь не знает, что ей делать.

Я ничего не сказал. Я не могу. Слишком много чертовых слов застряло в горле, и слишком много образов из тех, что Макс показал мне о том, через что она прошла. Мой отец не хотел, чтобы она стала моей. Поэтому он сделал все лишь для того, чтобы я никогда не заполучил ее. Это моя вина. Полностью.

Страх, который он вселил в нее по отношению ко мне, отразился в ее глазах, когда она взглянула на меня, и от этого осознания мне захотелось кричать. Я ожидал, что она попросту сбежит, но Роксания Вега не такая, и она подняла подбородок, готовая встретиться лицом к лицу со своим демоном. Мне очень хочется, чтобы она не воспринимала меня так.

-Я... должна извиниться перед тобой, - сказала она тихим голосом, который совершенно не похож на голос девушки, в которую я влюблен, и в котором звучала боль и страдания, которые она пережила из-за меня и моей семьи.

- За что? - спросил я, хмуро глядя на нее, пока над головой прогремел гром. Проклятые звезды не позволяли нам даже этого. Она находится в десяти метрах от меня, мое ебаное сердце разрывается на части из-за нее, но нам даже не дают возможности поговорить.

-За то, что я поверила, будто ты..., - замялась она, бросив взгляд на окно, за которым сверкнула молния.

Пока она рассматривала стекающий по стеклу дождь, я наблюдал за ней. Я упивался тем, как ее рваные черные джинсы обтягивают ее фигуру и голую кожу ее талии, которую так и хочется обхватить руками. Ее кожа бледнее, чем раньше, ее фигура тоньше, но Роксания Вега создана звездами для того, чтобы я жаждал ее, в какой бы форме ни было ее тело. На обрезанном черном свитере, в который она одета, розовым шрифтом написано «Дикая сердцем», и я абсолютно уверен, что это прекрасно характеризует ее. Ее шоколадно-каштановые волосы струились по спине, и меня охватило желание запустить пальцы в шелковистые пряди, а затем украсть поцелуй с ее пленительных губ. Губы, которые проклинали меня, ласкали меня, целовали меня и дразнили меня. Губы, которые всегда высказывали ее мысли, независимо от того, знала ли она, что они приведут к неприятностям или нет.