Глава 20

Карл

Я пытался держаться за ее улыбку, цепляться за ее «увидимся позже», но слышал это раньше слишком много раз. И каждый раз убеждал себя, что меня не разрывает изнутри, что не чувствую, как тикают часы против моей мечты, что не страдаю от мысли, что это может никогда со мной так и не случиться.

Но на этот раз я не смог себя убедить.

Кэтти подходила, была единственной для нас. Я видел это по ее улыбке. Она бы легко вписалась между нами, так уютно, так правильно. А как колотилось мое сердце, когда та звала меня по имени. То, как ее пальцы касались моих, когда никто не смотрел. То, как я гордился ей. Так сильно гордился.

В те моменты, когда я был глубоко внутри нее, и мне хотелось остаться там, с Риком, с нами обоими. Наполнить ее своим ребенком, нашим ребенком, и наблюдать, как она становится большой и красивой, распухшей и светящейся из-за новой жизни, растущей внутри ее живота.

То, как я смотрел в ее глаза и видел будущее. Будущее для нас троих, и ребенка, которого мы могли бы сделать вместе.

И я все испортил. Что бы она сейчас ни говорила, я действительно все испортил.

Кэтти сбежит в ужасе, и кто сможет винить ее за это? Какой-то отчаянный чудак выбрасывает несколько сотен тысяч на молодую женщину вдвое моложе его и практически умоляет ее родить ему ребенка?

Вот как она это воспримет, что бы я ни говорил. Отчаянный. Вот каким та видит меня. Потому что так оно и было. Я был в отчаянии.

И еще больше из-за того, что любил ее. Потому что хотел ребенка от нее, а не просто ребенка. Кэтти была не просто утробой, не просто милым личиком и улыбкой. Она не была похожа на других. Не была просто «не бери в голову, Карл, мы попробуем еще раз. Только не облажайся в следующий раз, Карл. Мы найдем кого-то еще, Карл. Мы просто должны найти ее, Карл. Держи себя в руках, Карл. Поверь мне, Карл, она где-то там. Она, блядь, где-то там».

Держать себя, черт возьми, в руках?

Мы нашли ее. И я потерял ее.

Я, твою же мать, потерял ее.

Я крепко вцепился в руль, не отрывая глаз от дороги. Меня затошнило, когда я приблизился к Челтенему. Из-за перспективы рассказать все Рику мою нутро тревожно сжималось. Небо стало серым и тяжелым, дорога, тянувшаяся впереди, казалось унылой. И от меня несло лошадью, сеном и горькой вонью неудачи.

Я вздохнул, припарковавшись на нашей подъездной дорожке, роясь в портфеле, чтобы оттянуть момент, когда мне придется войти внутрь. Потом еще раз глубоко вздохнул и повернул ключ в замке входной двери, готовясь к неизбежному.

Рик уже ждал. Он все еще не переоделся после встречи с клиентом, его волосы были гладкими и модно уложенными, а улыбка яркой. Ярко-фиолетовый галстук поверх бледно-розовой рубашки. Подходящие пурпурные брюки. В одной руке он держал бутылку шампанского, а в другой — воздушный шарик на веревочке. Веревка была ярко-розовой, а шарик — в форме огромной маргариткой. «Молодец» — было написано с одной стороны. «Хорошая работа» — с другой. Он извивался и подпрыгивал под потолком, дразня меня своей иронией.

Рик оглянулся за меня, его глаза сверкали в ожидании. Его улыбка исчезла, когда я пинком захлопнул дверь.

— А где наша красавица? — спросил он. — Я думал, мы празднуем?

Я бросил ключи в сторону.

— Она, эм… — Я не мог смотреть на него. — У нее плохие новости насчет подворья.

Рик сделал шаг вперед, и я почувствовал его горящий взгляд на себе.

— Дерьмо! Какие плохие новости? С ней все в порядке?

— Подворье выставлено на продажу, конфисковано банком или близко к этому. — Я снял пиджак, бросил его на нижнюю ступеньку лестницы и принялся возиться с запонками.

— Значит, она больше не может арендовать его у Джека? Облом. Это чертовски ужасно, чувак. — Он покачал головой. — Поговорим о дерьмовом конце дня. Держу пари, она охуенно расстроена.

Эта мысль ударила меня в живот, очень сильно.

— Она была очень расстроена.

Рик прошелся немного, поставил шампанское рядом с моими ключами. Потер лоб рукой.

— Она должна была поехать с тобой домой, мы могли бы поговорить об этом, что-нибудь придумать. Должно же быть что-то, что мы можем сделать. — Тот уставился на меня. — Может быть, мы могли бы поговорить с банком? С Джеком, я имею в виду. Узнать, какова задолженность. Вернуть деньги Кэтти за аренду, дать знать банку, что у Джека есть наличные, чтобы погасить часть задолженности. — Он достал из кармана телефон. — Она все еще с Джеком? Я позвоню ей и попрошу вернуться домой.

Он нажал кнопку вызова прежде, чем осознал правду. Поднес телефон к уху, прежде чем его глаза встретились с моими.

— Только она не там, не так ли? Ты бы никогда не оставил ее там… — Он сбросил вызов, прошел мимо меня и открыл дверь. — Ее машина все еще здесь. Почему она осталась в подворье без машины, Карл? Что происходит?

Я взял себя в руки.

— Ей нужно было пространство…

И он понял. Он, черт возьми, понял.

— И что же ты сделал?

— Она была расстроена. И я попытался помочь.

Он отпустил шарик, и я услышал, как тот ударился о потолок.

— Помочь?

Я прошел на кухню и открыл бутылку красного вина. Он последовал за мной, широко раскрыв руки и требуя ответа.

Я налил себе бокал и залпом осушил его.

— Я предложил купить подворье.

— Ты что?!

— Я предложил купить для нее подворье.

— И сколько?

— Крупная сумма.

Рик покачал головой.

— Крупная сумма? Что это, черт возьми, значит?

Я перевел дыхание.

— Пара сотен тысяч.

Его глаза широко распахнулись.

— Ты предложил потратить пару сотен тысяч на конное подворье? Вот так просто? Черт возьми, Карл. И что она на это ответила?

Я пожал плечами.

— Она сказала «нет», сказала, что это слишком много. Сказала, что это безумие. Что она не понимает, почему я сделал ей это предложение, и хотела знать, почему.

— Да неужели, черт возьми. И что же ты сказал?

Я не ответил.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты этого не сделал. Не так. Не тогда, когда ее мечта превратилась в пепел, и над ее головой висит гребаное неизвестное будущее. Пожалуйста, скажи мне, что ты этого не сделал, Карл.

У меня не было слов. Я снова наполнил свой бокал.

Рик побледнел, прикрыл рот рукой и принялся расхаживать взад-вперед.

— Ты рассказал ей, не так ли? Черт возьми, Карл, ты рассказал ей.

— Она хотела знать, почему. Хотела знать, чего я хочу. Она хотела знать, Рик.

— И поэтому ты просто взял и рассказал ей. Отлично. Это, блядь, просто здорово.

— Мне жаль, — сказал я, и это было правдой. — Мне следовало подождать. Я должен был дать этому больше времени.

Он хлопнул ладонью по кухонному островку.

— Ты чертовски прав, что должен был подождать, Карл! Чертовски, блядь, прав! — Он испустил вздох, который больше походил на плач. — У нас все было хорошо, Карл. Она была хороша. Она была потрясающей. Была всем, что мы, блядь, хотели. Всем, чего я, блядь, хотел. — Он сжал кулаки, упершись ими в мрамор. — Я, черт возьми, люблю ее, Карл.

В его глазах стояли слезы, а в моем животе поселилась боль, и ужасающий, жалящий укол сожаления.

— Как и я.

Он покачал головой, закрыв глаза.

— Расскажи мне все. Каждую гребаную деталь, что ты сказал.

Что я и сделал. Рассказал ему все.

Рик слушал и качал головой на протяжении всего моего печального монолога. На его лице было написано все, это подтвердило то, что я уже и так знал. Я, блядь, все испортил.

— Она сказала, что это не прощание, — проговорил я. — Она сказала, что мы «увидимся позже», а не прощаемся.

— Она собиралась сказать это, не так ли? — Он достал из холодильника бутылку пива и залпом осушил ее. Достал из кармана табак и свернул сигарету. — Не могу поверить, что ты сделал это. После всего, о чем мы говорили.

— Можешь поверить, — сказал я. — Конечно, можешь. Она спросила, я ответил.

Он поднял руку и жестом велел мне заткнуться.

— Мне чертовски нужно покурить, — сказал он и оставил меня. Вышел через заднюю дверь. Зажегся свет, освещая его, пока тот расхаживал взад и вперед. Он выкурил одну сигарету, затем закурил другу, а я наблюдал, с несчастным видом потягивая вино, пока тот кипел от злости.

Рик был снаружи, казалось, целую вечность — расхаживал и курил.

К тому времени, как тот вернулся, я уже перебрался в гостиную, и мой живот болел сильнее, чем когда-либо.

Он прислонился к дверному проему, его лицо было лишено своего непринужденного очарования. Я подался вперед в своем кресле, выдавив из себя слова, которые крутились у меня в голове.

— Ее проблемы связаны со мной, Рик, не с тобой. Все дело в том, чего я хотел.

Он пожал плечами.

— И? Какое это теперь имеет значение?

Я встретился с ним взглядом, удерживая его даже сквозь гнев в его глазах

— Я хочу сказать, что ты мог бы… быть с ней. Вы двое все еще можете… без меня… я проблема, Рик, знаю, что я — проблема. Она тоже знает это.

Его губы были плотно сжаты, а глаза пустые и дикие.

— Какого хрена ты пытаешься сказать?

— Я пытаюсь сказать, что мне жаль, что не хочу испортить все для вас. — Мне было чертовски больно говорить это. — Говорю, что ты можешь быть с ней. Ты и она. — Я сложил руки на коленях. — Я бы понял, Рик. Тебе не придется расплачиваться за мои ошибки.

Я не хотел смотреть на него, поэтому отвернулся, когда он шагнул ко мне.

— Эй, — окликнул он, опускаясь рядом со мной на диван. — Что за херня?

— Я облажался, — признался я, и мои слова прозвучали сдавленно.

— Возможно, — согласился он. — Но мы же вместе, ты и я. Мы кончаем вместе или не кончаем вообще. Это никогда не изменится, Карл, несмотря ни на что. — Он прижал руку к моей щеке, поворачивая мое лицо к себе. — Посмотри на меня.

Я посмотрел на него и почувствовал себя побежденным. Пустым. Виноватым.

— Я разозлен и, бля, расстроен, и думаю, что ты мудак из-за того, что раскрыл свой тупой чертов рот, но ты все равно лучший гребаный мужчина, которого я когда-либо знал. Ты все еще тот, с кем мне хочется быть. Господи, Карл, я все еще чертовски люблю тебя.

Я наклонился вперед, прижимаясь лбом к его лбу, и он обхватил мое лицо ладонями, удерживая меня. Я закрыл глаза и дышал, просто дышал.