IX

Юджин сидел на заднем крыльце и смотрел в небо. Тени от каштанов погружали двор в странные сумерки независимо от времени суток. Даже когда светило солнце, было трудно определить, который час. Дни тянулись бесконечно, но ночи все равно наступали с ползучей неизбежностью. Жужжали насекомые, квакали лягушки, Юджин старался ни о чем не думать. Может, его похоронят там, во дворе, пока не затопило последний клочок земли. А может, бросят в заводь и позволят аллигаторам уничтожить тело.

Дверь на крыльцо распахнулась, и вышла Нэнси. Юджин, не вставая, оглянулся через плечо. Она остановилась на мгновение на верхней ступеньке и посмотрела во двор, будто чего-то ждала. Судя по всему, вид ей не очень нравился, как, впрочем, и сам Юджин. Возможно, она ожидала, что он сбежит. Но Юджин не видел смысла в побеге. Да и его легкие откажут прежде, чем он сможет отойти на приличное расстояние.

Дверь за ней закрылась, но Юджин успел услышать громкий голос Монне, доносившийся со второго этажа. Слов он не разобрал, но тон был ясен. В ответ прозвучало бормотание Уокера, затем дверь захлопнулась и голоса стихли.

— Там все в порядке? — спросил Юджин.

Выражение лица Нэнси было напряженным.

—Лучше побудь какое-то время снаружи. Анжелика высказывает некоторые возражения против твоего пребывания здесь.

— Я был бы счастлив уйти.

— То, что тут происходит, не мое дело. Я просто открываю свои двери для Джонни, когда он просит. Вот и все.

— Ты не боишься, что кто-нибудь придет их искать? Это место похоже на заброшенное, фараоны могут догадаться, что из него получится хорошее укрытие.

— Никто ходит этим путем. Не думаю, что кто-то вообще помнит о нашем существовании. — Она скрестила руки на груди и помотала головой. — Полагаю, это и к лучшему. Я не могу представить, чтобы кто-то решил явиться сюда, больше нет.

— Из-за наводнения?

— Из-за гудения. — Она кивнула на деревья в дали участка, они так заросли мхом, что практически срослись с заводью. — Я слышу это по ночам, даже лягушачьи песни не перекрывают. Гул… я не знаю. Прямо в моей голове, как звон в ушах. Проклятое дьявольское гудение. Ты слышишь это?

— Как мотор машины? — спросил Юджин, понимая, что ошибается.

— Тебе повезло. Ты не слышишь… — Она замолчала и снова помотала головой. — Мы не останемся здесь надолго. Просто дождемся, пока Джонни и Анжелика не будут в безопасности.

— Как вы познакомились?

— О, я знаю Джонни с давних времен, еще когда была маленькой девочкой, — неопределенно сказала она. — Друг семьи. Он знал мою сестру, еще до… До того, как она уехала. — Она оглянулась на дом. — Если ты голоден, через пол часа будет готов суп. Как раз они закончат пререкаться.

Юджин посмотрел на небо. Кроны деревьев колыхались на легком ветру.

— Уже время ужина?

— Конечно.

Она выглядела такой усталой. Морщинки под ее глазами были нежными и темными, и ее сходство с матерью Юджина внезапно стало поразительным. Тот же поблекший вид, будто усталость съедала ее заживо.

***

—Говорят, в городе пропадает все больше людей, — сказал Тодд за ужином. Он провел день в Шанларивье, собирая сплетни, как репейники на штаны. — Все газеты трубят об этом.

— Наверняка эвакуируются, на случай если протока вновь поднимется, — задумчиво ответила Монне. — В любом случае, это разумно.

— Может. Кто знает? — Тодд макнул корку черствого хлеба в суп. — Мне кажется, это из-за погоды. От такой жары, как эта, люди становятся странными, в их головах зарождаются сумасбродные идеи. Такая духота и псов сводит с ума — что уж говорить про людей.

Нэнси хмыкнула в знак согласия.

— Разве в Луизиане не все время такое лето? — Спросил Уокер. — Я думал, вы привыкли к пеклу.

— Ты никогда по-настоящему не привыкнешь к этому, — со вздохом ответила Нэнси.

Уокер посмотрел на Юджина, тот пожал плечами и отвел взгляд. В газетах сообщалось, что ныне самая жаркая погода за последние двадцать лет, но Юджин не мог припомнить так ли это. Он едва помнил промежуток времени, пока они ехали до фермерского дома. Как долго они уже пробыли здесь? Сколько ночей? Время текло совершенно неуловимо. Ночами он лежал в постели и смотрел, как пятно на потолке расползается все шире, точно так же, как в его квартире. Хотя может, он никогда не спал нигде, кроме как на ферме, на этом продавленном матрасе, в темноте, без каких-либо часов, отсчитывающих время.

После ужина Юджин остался сидеть за столом, пока Уокер помогал Нэнси убирать посуду. Тодд вышел на крыльцо, полюбоваться закатом, хотя Юджин не мог взять в толк, что можно увидеть сквозь эти деревья.

— Удивлена, что ты все еще здесь, — ехидно заметила Монне. — Нэнси спорила, что ты сбежишь обратно в город еще в первую ночь, но ты даже не пытался, не так ли? Джонни говорил, что ты этого не сделаешь.

— Не знаю, с чего он взял, — ответил Юджин, с трудом подняв на нее взгляд.

Длинные темные волосы девушки отливали медью, смуглая кожа сияла золотом от времени, проведенного под солнцем, карие глаза, как драгоценные камни мерцали янтарными всполохами в постоянном полумраке дома, а темный макияж на веках, придавал взгляду опасности. Монне явно не из тех, кто красится для мужчины. Лишь для себя.

— Ты странный, знаешь это? — Слова не должны были задеть, но Юджин все равно отпрянул как от пощечины. — Если бы зависело от меня, мы бы вышвырнули тебя на какой-нибудь обочине еще до выезда из Шанларивье, но я понимаю, почему он забрал тебя.

— Почему?

— Ему нравится компания. Страшно подумать, что будет, если он останется один. — Она забарабанила ногтями по столу в коротком отрывистом ритме и пожала плечами. — Поэтому, он собирает таких людей, как мы. Я вижу, как он смотрит на тебя, — добавила она. — Ты прав, что страшишься его.

Юджина замутило, и он отвел взгляд в сторону.

— Я бы не назвал это страхом.

— Нет? Я тоже никогда не боялась его. Хоть и должна. — Монне улыбнулась, понимая, что смутила Юджина. — Уже раскрыл все наши секреты, своим пытливым умом?

— Немного.

Она рассмеялась. Так неуместно громко, что Юджин вздрогнул. Фермерский дом был настолько затхлым и тихим, что Юджин забыл, каково это — быть живым.

— Немного, — передразнила она и встала из-за стола, чтобы достать бутылку джина из шкафа. — Вы пьете, мистер Ревор?

Юджин не пил. Он так часто болел, что редко употреблял алкоголь больше, чем капля виски в чай, и то только при боли в горле.

— Можно.

Анжелика принесла два стакана, грохнула ими перед Юджином и плеснула прозрачной жидкости чуть ли не до краев. Звон тарелок у раковины прекратился и показался Уокер.

— Думаю, выйду на задний двор и выпью с Тоддом, — сказал он. — Здесь все в порядке?

— Просто пропустим по одной. — Ответила Монне и словно при тосте подняла бокал.

— Нэнси идет спать, — сказал Уокер. — А вы двое не налегайте.

— Не беспокойся.

Юджин промолчал, рассеянно взбалтывая напиток и изучая содержимое хрустального стакана. Уокер направился к выходу, а Монне достала сигарету из маленького металлического портсигара, ловко спрятанного за резинкой чулка. Щелчок зажигалки, яркая секундная вспышка. Юджин молчал, в доме снова воцарилась тишина: ни сверху, ни с крыльца не доносилось ни звука. Он представил, как солнце медленно опускается за горизонт, оставляя небо точно таким же серым, каким оно было весь день. Во дворе всегда будто сумерки, темно, как в помещении с заколоченными окнами. Сколько на самом деле времени? Он провел пальцем по краю своего бокала.

— Ну, — подсказала Монне. — Спрашивай.

— Говорят, смерть вашего мужа не была случайностью.

Анжелика глубоко затянулась сигаретой и выпустила дым вверх. В сумраке дома все казалось черно-белым, создавалась иллюзия, что Юджин оказался в фильме, а перед ним настоящая кинозвезда.

— Билли был одним из тех огромных неотесанных мужланов, от которых вечно воняет выпивкой. Наверняка ты встречал этот тип. Я не должна была выходить за него.

— Почему же вы вышли?

Она пожала изящным плечом и закинула ногу на ногу.

— Раньше я была безудержной вертихвосткой. Моя бедная мать отчаялась, что я когда-нибудь остепенюсь. Она столько лет вбивала мне в голову, что я должна выйти замуж, пока еще не слишком поздно, ну и тут подвернулся Билли с обещаниями сделать из меня честную женщину. — Она отвела взгляд и презрительно ухмыльнулась. — Видишь, чем это обернулось.

— Вы не могли знать о его никчемности, — предположил Юджин.

— Я знала достаточно. — С горечью произнесла она. — Думала, смогу изменить его. Что мы любим друг друга. Может, так и было месяц-другой, но прошло, а к тому времени бумаги уже были подписаны, перед Богом и всеми прочими. После, только выпивка и постоянное безденежье. — Анжелика стряхнула пепел, постучав сигаретой о пепельницу. — Билли напивался и становился жестоким. Знаешь, соседи сочувствовали мне. Нет ничего хуже, чем смотреть кому-то в глаза и видеть в них жалость. — Она снова затянулась. — Я не могла этого выносить. Никогда.

— В полицейских отчетах сказано, что он упал с лестницы и проломил себе череп.

— Так и было. — Она посмотрела на Юджина взглядом, в котором не было ничего похожего на сострадание. — Меня никогда ни в чем не обвиняли, мистер Ревор. Не в том, что касается Билли.

— Некоторые говорят, что Джонни Уокер убил его ради вас.

Она рассмеялась и тряхнула головой, темные волосы рассыпались по плечам.

— О, он убивал людей, несомненно. А некоторых даже по моей просьбе. Держу пари, он бы и для тебя убил. Если бы ты попросил. — Она наклонилась, оперевшись локтями на стол, и указала на Юджина кончиком сигареты: — Что вам нужно знать о Джонни, мистер Ревор, так это то, что он не похож ни на тебя, ни на меня. Он не живет по законам. Ни по каким. Понимаешь?

Золотые глаза Анжелики сверкнули в темноте.

— Билли надрался и сам свалился с этой чертовой лестницы. Больше некого винить.

— Это не вы его толкнули?