16

Три года назад

Спасение

НОНА СИДЕЛА, СОГНУВШИСЬ, на краю свечения корабельного сердца и наблюдала, как дьяволы медленно уходят в лед из трупа Йишт, скользя серыми лоскутами по рукам женщины. Крысы покидали затонувший корабль.

Одно цветное пятно задержалось на тыльной стороне ладони Йишт, в то время как другие текли над, под и вокруг него. В конце концов оно осталось, погрузившись частично в два кончика пальцев, которые касались льда и через которые остальные выливались в бо́льшую черноту.

Иногда слышались взрывы из вентиляционных отверстий и бульканье талой воды в скрытых каналах, которое быстро затихало.

— Кеот? — Шепот. В этом месте ужасов, так глубоко погребенном во льду, все знакомое можно было считать утешением. Даже дьявол, вырезанный из разума одного из Пропавших эоны назад. — Это ты?

Нона не почувствовала ответа. Какая бы линия греха ни впустила в нее дьявола после убийства Раймела Таксиса, на этот раз она не оказалась достаточно широкой, чтобы впустить Кеота. Убийство Йишт было пустым делом. Даже сейчас, когда тело женщины остывало перед ней, а ее отрубленная голова лежала где-то в темноте, Нона не чувствовала удовлетворения от содеянного, только отголоски потери друзей.

Нона смотрела, как Кеот, наконец, стек в лед, и спросила себя, не он ли заставил нож выскользнуть из пальцев Йишт, когда та пыталась блокировать последний удар. Некоторые вещи были за пределами понимания. Нона оставила тело Йишт нетронутым. Женщина могла носить с собой что-нибудь полезное, но ной-гуин часто клали в неиспользуемые карманы ловушки для неосторожных, например отравленные иголки, и Ноне не хотелось выяснять, приобрела ли Йишт такую привычку. Она встала, подождала, рассчитывая время взрывов из вентиляционных отверстий, и подошла к корабль-сердцу.

Даже попытка неуклюже пошевелить его кончиком меча, привела Нону в сияние этой штуки гораздо глубже, чем она могла долго вынести. Свет скорее ослеплял, чем освещал, казалось, его не трогали такие мелочи, как открытые или закрытые глаза. Корабль-сердце изгнало из сознания коварные шепотки, доносившиеся из темноты вокруг нее, но на смену им пришло более громкое бормотание, которое на многие голоса булькало из ее собственной внутренней темноты.

— Я не знаю, куда иду. Я забыла, зачем туда иду. — Нона говорила так, чтобы ее собственный голос звучал громче, чем любой из соперничающих голосов. Она подтолкнула корабль-сердце вперед. То прокатилась несколько футов и остановилась. В его странном свете кровь Йишт на лезвии меча казалась черной.

Приближаясь к булькающей пещере, где она столкнулась с Йишт, Нона следила за тем, чтобы корабль-сердце не убежало от нее. Если бы оно перелетело через тот край, где туннель встречался с пещерой, то скатилось бы на дно и исчезло бы в глотке, которая забрала Зоул.

Нона убрала меч в ножны и взяла в левую руку нож.

— Я должна это сделать. — Она собрала вокруг себя все, что осталось от ее безмятежности, и наклонилась, чтобы поднять шар света. Казалось, он ничего не весит и обжигает ей кости. С рычанием она шагнула за край, в пустоту за ним.

Она соскользнула почти к самой пасти у основания пещеры, прежде чем ее нож нашел достаточно места, чтобы остановить ее. Вокруг нее узкие струйки талой воды разделяли лед, глубоко врезаясь в него, прежде чем выплеснуться в шахту. Дюжина голосов заполнила голову Ноны, и она едва могла сказать, какой из них, если таковой вообще был, принадлежал ей.

— ...ооона!

— Что? — Нона попыталась сосредоточиться. Ей нужно было обогнуть дыру и пользуясь одной рукой, взобраться по дальней стене полости и найти другой выход. Она спросила себя, оставляли ли исследования ее отца когда-либо его таким испуганным, таким потерянным…

— Ноооо! — Далекий, отдающийся эхом крик среди какофонии в ее черепе. — На!

— Что? — Нона подняла корабль-сердце для большего освещения, но шахта, уходящая вниз прямо за ее пятками, поглощала его свет и ничего не давала взамен. — Кто там? — Она прикусила язык, чтобы не задавать вопросы. Даже она знала, что лучше не разговаривать с голосами. Это делало их настоящими. Помогало им вырваться.

— ...оул!

— Я знаю, что ты дыра, прокол во льду. — Нона лежала холодная на мокром льду, держась за рукоятку ножа, корабль-сердце горело в руке и в сознании. — Я разговариваю с дырой...

— Зооооул!

— Зоул? — Нона села.

— ... сердце!

— Что? — крикнула она.

— Нужно...

Ноне вдруг стало страшно:

— Ты у меня в голове, да? Один из моих дьяволов...

— …ууууужн…

Нона уставилась в чернильное ничто перед собой.

— Ты хочешь, чтобы я бросила корабль-сердце в эту дыру? После всего, через что мне пришлось пройти, чтобы сохранить его? — Смех вырвался сквозь зубы, снова начавшие стучать от холода. Лед вокруг нее побледнел и превратился в полупрозрачный серый. Конечно, дьяволы хотели, чтобы она выбросила корабль-сердце. Это было все, что удерживало их от того, чтобы скользнуть под ее кожу и превратить во что-то худшее, чем Йишт.

— Нооооонааа?

Голос, казалось, доносился из глубин, в которые упала Зоул, но так много других голосов требовали внимания. Как она могла посчитать любой из них настоящим?

— Зоул? — Она наклонилась вперед, крича в дыру.

— ...оооось его мнееее.

— Бросить его тебе? — В смехе Ноны послышались истерические нотки. — Ты мертва! — Сердце корабля обожгло ее и раскололо мысли на части, но оно было также драгоценным сверх всякой меры и единственным источником света в этом месте бесконечной тьмы. Голос в дыре затих, а голоса в черепе Ноны стали громче.

— Зоул?

Ничего.

— Зоул?

Только шум за ее лбом — разум начал разбиваться на осколки, которые сведут ее с ума. Именно молчание убедило ее. Зоул никогда не станет умолять. Лед-девушка сказала свою часть, и больше говорить было нечего.

Нона посмотрела на яркий свет. Зоул назвала его Старым Камнем. Ни одна часть Ноны не хотела отпускать его, даже если оно причиняло ей боль. Она наклонила ладонь и почувствовала, как голоса дрогнули. Величайшее сокровище, которое она когда-либо держала в руках, перекатилось через ее пальцы. Корабль-сердце выпало из ее руки, перекатилось к краю и исчезло из виду. Быстро опускающаяся полоса фиолетового света осветила черную глотку, находя случайные отблески от разломов и трещин. Мгновение спустя она исчезла, и Нона осталась одна, слепая в темноте.

Время нужно с чем-то сравнивать. У Ноны было ничего, кроме медленно нарастающего давления — дьяволы возвращались на лед под ней. Присутствие корабль-сердца изгнало их оттуда, и теперь они возвращались потребовать то, что принадлежало им. Она чувствовала их злобу, похожую на крошечные коготки, пытающиеся прорезать путь под ее кожу.

— Я здесь не умру. — Онемевшие пальцы нащупали второй кинжалу нее на поясе, и она повернулась, чтобы начать подъем обратно в туннель. Она предпочла бы приползти полуживой в Коридор и сразиться с ной-гуин, чем столкнуться с безумием в одиночестве в ледяной темноте.

Она протянула руку, ударила ножом и подтянулась. Без света она могла бы пропустить вход полностью, но попытка, по крайней мере, немного согреет ее.

То, что последовало за этим, было долгим, слепым кошмаром — она колола, напрягалась и скользила. Нона понятия не имела, сколько минут или часов она трудилась над этим, сколько раз скользила назад, сколько раз проклинала Предка. Она даже призвала на помощь призрак своего отца.

— Я не могу... — Она висела на ледяной стене, очень крутой, почти отвесной. Силы покинули ее руки, и, хотя она больше не чувствовала, как сжимает оба ножа, она знала, что хватка слабеет. Руки выглядели потрясающе бледными. — Я не могу. — У нее не осталось никакой надежды. Даже надежды на легкую смерть.

Она снова посмотрела на свои руки, почти не чувствуя, что они все еще принадлежат ей. Обе были с фиолетовым оттенком.

— Как? Как я смогла их разглядеть?

Нона повернула голову и увидела там, далеко внизу, Зоул. Лед-девушка стояла на краю шахты, в которую упала, и держала в руках корабль-сердце.

При виде Зоул Нона выпустила из рук сначала один нож, потом другой и полетела вниз по стене. Каким-то образом Зоул удалось перехватить ее и остановить значительный импульс только одной рукой, сохранив при этом и равновесие, и корабль-сердце.

Лед-девушка казалась невредимой, не тронутой холодом. Нона спросила себя, не призрак ли это, не порождение ли ее собственного раздробленного разума. Но рука, схватившая ее запястье, была теплой и настоящей.

— Как… Как ты здесь оказалась? — выдохнула Нона.

— Ты бросила мне Старый Камень, — сказала Зоул. — Это дало мне контроль над льдом, в котором я нуждалась, чтобы выбраться. — Она почти незаметно улыбнулась. — Спасибо.

— Ничего особенного. — Нона закашлялась от изумленного смеха, зубы продолжали стучать. — Все равно проклятая штука убивала меня.

Зоул подняла глаза и вгляделась в темноту, словно обдумывая варианты.

— Тебе придется оставить меня здесь, — сказала Нона. — Я не могу идти дальше.

Зоул, казалось, ничего не слышала. Она смотрела в какую-то точку высоко над головой.

— Пойдем.

— Я же сказала, что не могу.

— Можешь.

Нона попыталась встать, но ноги подкосились, и она упала. Зоул снова поймала ее запястье, железной хваткой. Без дальнейших слов она подняла Нону на ноги, наклонилась и перекинула ее через мокрое плечо.

— Не будь дурой… ты не можешь меня нести.

— Могу. — Зоул, ворча, выпрямилась. — И понесу.

Зоул пошла к своей цели. С каждым шагом лед раскалывался под ее ногами, превращая себя в опоры.

Нона упала в свою собственную темноту и пропустила большую часть их побега из булькающей пещеры. Она мельком видела крутой подъем, Зоул, прижимающуюся к стене, погружающую сердце корабля в лед и каким-то образом использующую его, чтобы удержаться на ногах, когда она двигалась с одного уступа и создавала следующий. Нона пропустила многое из того, что последовало за этим, и, приходя в сознание, больше всего сражалась с попытками корабль-сердца разорвать ее на части; однако, постепенно, тепло тела Зоул начало проникать в ее собственную холодную плоть.