Нона наблюдала, пока не появилась Ара, прокравшаяся по Виноградной Лестнице. Ее выдала только тень, густо тянувшаяся за ней. Окутанные тенями, они вместе наблюдали с крыши монастыря, как Джула и Рули нерешительно вышли из крыла прачечной и поспешили в дормитории.

Не успели девушки подойти к двери, как в монастырь с грохотом ворвался отряд всадников с высоко поднятыми фонарями, словно они что-то искали.

— Черт возьми, их же заметят! — прошипела Ара.

Сестра Скала уже спешила навстречу стуку копыт, и шишка на крыше гнездовья отделилась, теперь невидимая, без сомнения, чтобы присоединиться к всадникам. Если Джулу и Рули поймают, стол настоятельницы сумеет распутать всю их ночную работу. Колесо не стеснялась использовать жесткие методы, чтобы добраться до правды, которая удовлетворила бы ее, и никто не смог бы сказать, к чему может привести ее гнев, если она обнаружит кражу своей печати.

— Иди за ними. Тащи их внутрь, — прошипела в ответ Нона. Она схватила черепицу и резким движением отправила ее крутиться через ночь и взорваться о стену бани. Взрыв привлек всеобщее внимание. Ара уже исчезла. Нона запустила вторую черепицу, на этот раз нацеленную на каменные плиты за баней, подальше от солдат. Прежде чем та ударилась о землю, Нона скользнула на живот и спрыгнула с крыши.

Чайник, наверняка, бродит по крышам или между зданиями. После катастрофы на складе Сестры Яблоко, Нона была далеко не уверена, какой прием она получит от любой из монахинь. Она не горела желанием это выяснять.

Нона никогда не была способна обнаружить Сестру Чайник. Ее подруга была одним из немногих людей, вселявших в нее страх. Нет ничего хуже, чем бежать в темноте и знать, что ты беззащитна и уязвима для атаки с любого угла. Нона полагалась на скорость своих ног. Она бежала к задней части дормиториев, по спине у нее ползли мурашки от осознания того, что в любой момент из тени может вылететь ядовитый дротик и сбить ее с ног.

Нона добралась до задней стены дормиториев и облегченно вздохнула. Чтобы избежать возможных сторожей в передней части здания, а также любой из нить-ловушек Джоэли, она поднялась по стене и проскользнула через ставни в кабинет Ары, а оттуда прокралась к своей кровати. Какая-то часть ее хотела пересечь комнату, стащить Джоэли с кровати и приколоть ее к стене, дефект-клинками, если она начнет сопротивляться. Правда выйдет наружу достаточно быстро.

Нона подавила инстинкт и, вместо этого, легла в постель. Ара уже лежала на соседней кровати, притворяясь спящей; почти погашенный фонарь на стене тускло освещал ее. Нона скользнула под одеяло и напрягла слух, пытаясь услышать тяжелые шаги на лестнице. Эти солдаты пришли не просто так. Вскоре они приведут настоятельницу к дверям дормитория и начнут расспрашивать о краже из хранилища первосвященника.

Она лежала, уставившись в темноту, и жажда насилия дергалась в ее пальцах, все еще желая вытащить Джоэли из кровати до прихода солдат. Чайник как-то посоветовала ей в таких обстоятельствах считать до десяти, а может, и до тысячи. Нона обнаружила, что Настоятельница Стекло помогает больше, чем счет. Не то, что настоятельница говорила, а то, как она жила. Настоятельница имела куда более могущественных врагов, чем Нона, и победила их, играя в долгую игру, игру, в которой ее противники думали, что выигрывают, вплоть до момента своего поражения. Настоятельница никогда не поднимала руку в гневе, но удары, которые она наносила, были сильнее, чем те, которым учила Сестра Сало.

Никто не пришел. Никакого топота сапог по лестнице дорма. Возможно, солдаты прибыли по другому делу… Когда сон овладел ею, Нона снова увидела настоятельницу, бледную, лежащую на смертном одре, исхудавшую, с лихорадочно блестевшими глазами. В ту последнюю ночь она призвала Нону к себе и нашла в себе силы, которые часто приходят перед последним прощанием. Она разговаривала с Ноной, вновь обретая ясность сознания, которая была ей чужда в течение многих дней:

«Миллион слов не сдвинут лед с места, даже на ширину пальца. Но одно слово может разбить сердце, два — починить его, три — уложить стоящих на самом верху».

Настоятельница Стекло говорила, а Нона давала обещания. Обещания другу. Обещания, которые она собиралась сдержать.

Колокол, вырвавший Нону из сна, говорил стальным языком. Бител! Вокруг нее послушницы вскакивали с постелей, сбрасывали ночные рубашки, хватались за одежду, выкрикивали вопросы. Все, кроме Джоэли, которая сидела на своей кровати, полностью одетая, с волосами, уже причесанными до обычного золотистого великолепия. Она с тайной улыбкой наблюдала, как Нона сначала влезла в нижнюю одежду, потом в юбки, а потом, наконец, в рясу, которая была слишком коротка для нее.

— Это плохо. — Ара подскочила к кровати Ноны, пытаясь засунуть ногу в башмак.

— Вы должны быть готовы бежать, — сказала Нона.

Ара стояла, нахмурившись, наполовину засунув ногу в башмак:

— Куда бежать Джуле? Мой отец живет в замке… У Джулы есть комнаты над лавкой с чернилами и бумагой в Истине. А Рули придется пересечь пятьдесят миль, занятых Дарном.

Нона не нашлась, что ответить. Она могла бы сказать, что Аре придется пересечь вдвое бо́льшее расстояние, занятое Скифроулом, чтобы добраться до владений своего отца. И, скорее всего, найти там дымящиеся руины или дом, занятый одним из кузенов Адомы. Если Лано Таксис сказал правду, главный замок Йотсисов уже пал.

Рули присоединилась к Аре, с бледным лицом стоявшей у постели Ноны, и все это время Джоэли улыбалась. Нона зашнуровала башмаки и в очередной раз задумалась, действительно ли Джоэли с ее ключом от склада Сестры Яблоко отравляла лекарства настоятельницы. Или смерть Стекла, как и многие другие беды в этом мире, была слепой случайностью? Конечно, настоятельница так и думала.

«Я снова встречусь со своим сыном в Предке, так что не плачь, Нона Грей. — Она взяла пальцы Ноны в свою иссохшую ладонь, все еще покрытую шрамами от пламени той давней свечи. — Борьба имеет значение. Но в конце концов она никогда не бывает по-настоящему выиграна или проиграна, и победа заключается в том, чтобы обнаружить, что мы больше, чем она».

— Где Джула? — Нона не видела ее, и кровать послушницы была пуста.

— Через час после того, как мы вернулись вчера вечером, она взяла фонарь и пошла читать книгу. — Пока Ара отвечала, в дверях появилась Джула с темными кругами вокруг глаз, растрепанными волосами и выражением легкой паники на лице.

Открывшаяся дверь вызвала массовый исход, первой выскочила Алата, протиснувшись мимо растерянной Джулы. Через несколько мгновений Нона и остальные торопливо спускались по лестнице, присоединяясь к потоку младших послушниц и давке у главного входа; все высыпали наружу.

Резкие перезвоны Битела прекратились почти сразу же, как только Нона вышла из дормиториев. На востоке солнце все еще занимало выемку, которую Коридор проделал на горизонте, каждая тень указывала на дом настоятельницы.

Монахини уже начали выстраивать послушниц по классам, когда появилась Нона. За десять лет, проведенных в монастыре, Бител звонил всего несколько раз, и ни разу колокол не предвещал ничего хорошего. Нона поискала глазами церковных стражей или вчерашних солдат. Не найдя ничего, она изучила расположение Красных Сестер. Если Настоятельница Колесо собиралась задержать их и надеть ярмо, то, учитывая ее низкое мнение о благочестии Ноны, вряд ли она ожидала, что простое послушание удержит Нону на месте. Сердце Ноны упало, когда она увидела, что Красные Сестры выстроились вокруг послушниц в свободный круг. Сестра Сало стояла рядом.

— Похоже на ловушку, — прошипела Рули.

— Рули, настоятельнице незачем ловить нас, если она считает, что мы поступили неправильно. — Голос Джулы прозвучал устало, как будто она читала всю ночь. — Настоятельница Колесо говорит от имени Церкви, и мы повинуемся.

Нона поняла, что нарушить правила один раз, добывая книгу, — самая длинная дорога греха, по который Джула была готова пройти. Если Настоятельница Колесо прикажет ей сдаться, она не побежит. Это говорило толстые тома о том, почему Джула пошла с ней, когда Нона сказала, что не сможет найти книгу одна. Из всех подруг Ноны, Джула, возможно, была единственной, кто искренне верил не только в Предка, но и в Церковь как институт. В то, чему она собиралась посвятить свою жизнь в черной рясе Святой Сестры.

— Все Красные здесь. Даже те, кто должен быть в патруле. — Ара понизила голос и встала в ряд рядом с Ноной. — Серые тоже здесь, насколько я вижу. — Она указала глазами вверх, на большой дом. — Бента на крыше.

— Сестра Котел, — поправила ее Нона. — Не стоит ее недооценивать.

Настоятельница Колесо появилась только тогда, когда все послушницы были собраны и выстроены в идеальном порядке. Старшие сестры, Роза и Правило, встали на ступеньку ниже двери настоятельницы, Сестра Яблоко на ступеньку ниже их, с ней и Сестра Железо. Ноне было больно видеть эту женщину на месте Сестры Сало, и она снова поискала глазами пожилую монахиню в толпе, обнаружив ее совсем недалеко, рядом с Сестрой Скала.

Когда помощница Колеса, Сестра Лед, открыла дверь, Сестра Сковородка поднялась по ступенькам, чтобы присоединиться к Яблоку и Железу. Она бросила мрачный взгляд на собравшихся послушниц.

— Предок... — Джула пробормотала молитву.

— Она не выглядит счастливой, — прошипела Рули. — Она там, чтобы признаться в существовании запрещенной книги?

Если бы это было так, то это был бы последний гвоздь в их гроб. Кто еще мог украсть книгу Кастрюли, как не Ара или Нона? И Сестра Сковородка никогда не присоединялась к настоятельнице на ступеньках, даже когда это была Стекло, которую она любила, а не Колесо, которую она с трудом терпела.