36

НАСТОЯТЕЛЬНИЦА СТЕКЛО

ЗА БЫСТРЫМ УСПЕХОМ Брата Пелтера — старшие инквизиторы Селдом и Агика приняли его предложение — последовало разочарование. Пелтер раз за разом гонялся за отчетами о деятельности инквизиции только для того, чтобы обнаружить: операции завершены, инквизиторы ушли, или отчет преувеличен и расследование недостаточно важно, чтобы в нем участвовал старший инквизитор.

Во время их нечастых возвращений на скоростные платные дороги, мощеные магистрали, составлявшие хребет империи, Стекло видела необычное количество больших экипажей, спешащих на восток. Мимо с грохотом проносились огромные изящные кареты из черного дерева и серебра, на боках которых красовались эмблемы многих величайших семейств Сис. Несколько раз настоятельнице удавалось разглядеть герб, пролетавший мимо створок ее окна. Черные топоры, скрещенные перед красным солнцем — древний дом Ролсис; башня и перо — дом Йотсис; петля палача — стремительно поднявшиеся Галамсис, относительные новички в высшем свете.

Они ехали на восток, всегда на восток. За эти дни Настоятельница Стекло, глядя из окна экипажа, узнала больше об империи, чем за последние пятнадцать лет. Она всегда получала хорошие сведения от Серых Сестер и Красных, а еще от дюжин старых знакомых, людей, которые были ее глазами и ушами, когда она сидела в самом высоком кресле в Башне Исследующих. Башня возвышалась над всеми шпилями Истины, внушительный вид, но ее хозяйке нужно было видеть дальше. Тем не менее, путешествие в карете напомнило Стеклу, что ничто не сравнится с тем, что можно услышать своими ушами и увидеть своими глазами. Разговоры торговцев и путешественников, фермеров и солдат, даже подавленных видом одеяний инквизиции, передавали пульс империи.

— Мы скоро там будем, настоятельница. — Брат Пелтер стал повторять это все чаще по мере того, как увеличивались задержки. Белые пики Грэмпейнов доминировали на горизонте, придавая вес заявлениям Пелтера. Он сидел между старшими инквизиторами Агикой и Селдомом на скамье напротив Стекла, и в его улыбке не было доброты. — Скоро там будем.

Пелтер думал, что угрожает ей, но Стекло теперь всем сердцем надеялась, что их охота скоро закончится. В мире существовало много видов магии, но величайшим из всех, как казалось Стеклу, был правильный выбор времени.

— Вы считаете, что приход Шерзал к власти — это хорошо, брат? — спросила Стекло.

— Она уже пришла к власти, — сказал Пелтер. — И это хорошо для тех, кто ее поддерживает.

— Шерзал охотится не только за местом за столом своего брата. Она собирает корабль-сердца. Какой вред она может причинить...

— Другим! — рявкнул Пелтер. — Какой вред она может причинить другим! Мудрость в такие времена заключается в том, чтобы знать, за кем следовать, когда все разваливается. Вы, настоятельница, поступили неразумно.

— Мудрость заключается в том, чтобы не позволить всему развалиться, брат. — Взгляд Стекла метался от Селдома к Агике. — Мы все — часть древа Предка. Как бы ни был благоприятен ветер, ветка, оторвавшаяся от него, со временем упадет и засохнет.

• • •

ПЕЛТЕР СДЕЛАЛ ОСТАНОВКУ в деревне Бру, в полуразвалившейся таверне под названием «Неуловимая Свинья». Он приказал подать обед для своей компании и положил перед Стекло еще один кирпич хлеба кающегося грешника. Она сидела, жуя грубый кусок, который Сэра отрезала для нее только при помощи меча. И пока Пелтер расспрашивал о старшем инквизиторе Хеймсе, который, предположительно, расследовал еретическое воссоздание генеалогического дерева каким-то потенциальным лордом, Стекло прислушивалась к разговорам за соседними столиками.

За последние месяцы в Бру и в лежащие по всему коридору деревни пришли отдельные люди, семьи и целые кланы. Все они были вытеснены с окраин наступающим льдом.

— Вчера вечером пришли еще. — У говорившего через два столика от него был рокочущий голос, который проскальзывал сквозь общую болтовню. Каждое слово, как валун, выкатывалось для просмотра.

— Говорят, что эти нищие приходят с окраин. — Узколицый торговец напротив Рокотуна, смуглый и кислый. — Но это вранье. Теперь окраина мы.

— Тогда нам лучше стать жестче и защитить то, что принадлежит нам, — сказал Рокотун. — Эти лед-фермеры крепче гвоздей и беднее мышей церкви Надежды. Что они будут делать, когда проголодаются?

— Они уже проголодались!

— Что ж, они не будут тихо умирать от голода на дороге. Можете не сомневаться.

За столом позади Стекла завсегдатаи, подкрепившись элем, обсуждали угрозу Скифроула и Дарна.

— Ссала я на дарнов. Какое нам дело до имперских портов в трехстах милях к западу? Они ближе к Дарнленду, чем к нам! Пусть сражаются на берегах. Дарны и их маленькие лодки! — Говорившая громко сплюнула, давая своему спутнику возможность вмешаться и высказать свое мнение.

— Джейс Ленер охотится на белого льва на восточных склонах. Вы захотите послушать этого человека. С этих склонов можно хорошо видеть границу. Он говорит, что в Скифроуле почти не видно земли, столько там собралось боевых племен. Адома переправит их через перевалы еще до конца года, помяните мое слово. Как прилив. Красный прилив. Тогда нам будет не до нищих с окраин. И не до дарнов.

— Говорят, ей нужен Ковчег. — Третий голос. Старик, подумала Стекло. — Это то, чего хочет бой-королева.

— Так они грят. Дескать, все дело в Ковчеге. Что касается меня, то вот чо я вам скажу. Речь идет о земле. Им нужны акры. Им нужны наши акры, и они с радостью польют их нашей кровью. Как только они доберутся до земли, они даже не пернут, когда Крусикэл будет пялится на них с Ковчега.

Стекло откинулась на спинку стула, уставившись в стол, не замечая злобы во взгляде Пелтера, и прислушалась. Минут через пять на море голосов, из которого она выуживала сплетни, установился почти полный штиль. Стекло подняла глаза, поверну лась, как почти все остальные, и увидела трех крупных мужчин в мехах и железе, входивших через главный вход таверны. Джуреги. Как и пеларти на севере, на юге джуреги правили почти безраздельно, как самые свирепые и самые страшные из племен, которые бродили по ледяным границам. В отличие от лед-племен, они не хотели жить на глубоком льду и не смогли бы там долго продержаться. Но они, конечно, могли отступить на десять или двадцать миль по льду, когда появлялись имперские войска, а затем двинуться на восток или на запад, чтобы снова появиться без предупреждения, петляя между трещинами на спине ледника и исчезая с высот, где фокус луны срезал морду льда.

Джуреги оглядели переполненную пивную, волки оглядели стадо овец.

По обе стороны от Стекла стражи Пелтера, Мелкир и Сэра, тихо положили руки на рукояти мечей. Агика и Селдом переглянулись. Джуреги были известны тем, что похищали духовенство за выкуп. Даже если переполненный трактир удержит их от немедленных действий, оставалась вероятность, что они последуют за экипажем, когда он уедет.

Джуреги проигнорировали и бар, и камин, прокладывая прямую линию к инквизиторам. Толпа деревенских жителей, батраков и путешественников, стоявших в главном зале, растаяла с их пути. Мелкир попытался встать, но обнаружил, что не может отодвинуть стул — тот был зажат ногами дородного торговца тканями позади него.

Самый крупный и старший из троицы, крепкий мужчина шести с половиной футов ростом, широкий в груди и щеголяющий дикой бородой с проседью, одарил их бесцветной улыбкой. — Ты моя. Иди. — Он указал на своих спутников, возможно, сыновей-близнецов. — Останови твоего пса, и мы его не убьем.

Стекло встретилась взглядом с Сэрой. Джуреги придерживались причудливой патриархальной версии веры Предку, которая низводила женщин до положения служанок, чуть выше рабынь. Они сохранили атрибуты этих верований в языке, который использовали с чужаками, но, к сожалению, не были настолько привержены своим принципам, чтобы игнорировать вооруженных женщин, таких как Сэра. Однако они ее недооценивали. Тем не менее, жизнь стража инквизиции была мягкой по сравнению с тем, какую вели они, совершая набеги с границ льда. Стекло поставила бы на любого из трех Джурегов против обоих охранников Пелтера. Несмотря на это, она заставит обоих охранников драться. Она держала в голове расписание, и задержки до сих пор приветствовались. Но на то, чтобы получить выкуп от джурегов, уйдут недели, и все рухнет.

— Вставай! — Старший джурег хлопнул в мозолистые ладони. Как приверженцы еретического направления, джуреги и пеларти назначали высокие выкупы за инквизиторов и суровые сроки. Говорили, что предание инквизитора ужасному концу доставляет почти такое же удовольствие джурегу, как и щедрая плата за то, чтобы отпустить его.

— Не думаю, что монахиня захочет идти с тобой, — раздался мужской голос из-за спин джурегов. — В голосе прозвучало легкое возбуждение.

Туземцы дружно повернулись, сыновья потянулись за мечами, отец положил руку на рукоять топора. Стекло увидела, что говоривший был на удивление молодым человеком, не таким высоким, как джуреги, и значительно более легкого телосложения. На нем был дорожный плащ хорошего качества, в одной руке он держал кружку с элем, а в другой — ремень дорожной сумки. Темные глаза под завитком черных волос отражали веселье в его голосе, как и кривая улыбка на его узких губах.

— Не твое дело, парень. Смерть будет твое дело, если ты не отступишь. — Старший джурег говорил с хриплой злобой.

— Заставь меня. — Улыбка стала шире, обнажив белые зубы.

Один из сыновей шагнул вперед, обнажая меч. Мужчина отпустил свой эль и сумку, упал на пол так же быстро, как они, и выбросил ногу, которая выбила из-под сына ноги. От его скорости захватывало дух. Мужчина вскочил быстрее, чем сын упал, шагнул внутрь удара меча другого сына и ударил того в горло. Каким-то образом он вытащил из-за пояса отца нож и вонзил его в густую бороду, прежде чем Стекло правильно сформулировала мысль: «полн-кровка хунска».