Глава два

Роза

– Мы вскоре прибудем на поле Хэнском, мистер Эрнандес. Через тридцать минут точно. Вам что-нибудь нужно до посадки? ― поинтересовалась стюардесса, хлопая ресницами на моего брата, в ее голосе звучали намеки.

– Очередного скотча со льдом будет достаточно, ― отвечает мой брат, его внимание сосредоточено на экране ноутбука, а не на женщине, у которой сейчас слюнки текут от желания вцепиться в него.

– Сию минуту, ― говорит она, ее огорчение ясно как день. Она уже собирается повернуться и принести алкоголь моему брату, когда он хватает ее за запястье, чтобы остановить ее шаг.

– Я не услышал, чтоб ты спрашивала мою сестру, не желает ли она чего-нибудь. Именно она должна быть твоей первой заботой.

Ее лицо мгновенно бледнеет.

– Приношу свои извинения, мисс Эрнандес. Принести вам что-нибудь?

– Нет, я в порядке. Спасибо.

После того как мой брат наконец отпускает ее, я не замечаю, как поспешно она уходит, потирая ушибленное запястье.

– Не нужно было этого делать, ― говорю я Алехандро, негромко, чтобы никто из пассажиров нашего частного самолета не услышал.

– Ты права. Я не должен был. Именно ты должна была поставить ее на место. Не я, ― ругается Алехандро, не отрывая взгляда от своего компьютера.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки и отворачиваюсь к окну.

– Не хмурься. Это неприлично для женщины твоего возраста.

Мне требуется все, чтобы закатить на него глаза. Не то чтобы я осмелилась. Даже несмотря на то, что мое лицо отвернуто от его лица, мой брат почувствует мое неповиновение.

– И не дуйся.

– Я и не дулась. Если бы ты мог перестать обращаться со мной, как с несдержанным ребенком, я была бы тебе очень признательна, ― упрекнула я ровно, не выказывая ни малейшей эмоции, которую он мог бы выказать.

– Это не в моих планах было.

– Тогда что же? ― Я оборачиваюсь к нему, моя аккуратно нарисованная бровь высоко поднята на лоб.

Он выдыхает и закрывает свой ноутбук. Только одно это действие должно заставить меня насторожиться, но я держу спину прямо и сохраняю свой величественный вид, как я знаю, что он ожидает.

– Я думал, что мое намерение было вполне ясным. Ты никогда и никому не должна проявлять неуважение к себе, пусть даже неумышленно. А уж тем более - чертову помощь. И никогда, слышишь, никогда не давай им повода для этого. Está claro - ясно?

– Sí - да.

– Хорошо. Я не намерен отдавать тебя ирландцам только ради того, чтобы они сделали из тебя дурочку. Запомни, ты все еще часть нашей семьи. Все, что ты делаешь, является отражением нас.

– Ты похож на нашего отца.

Слова едва успели слететь с моих губ, а я уже жалею о них.

Алехандро совсем не похож на нашего отца-диктатора.

Ничем.

Для того чтобы такое стало возможным, нужно было родиться без сердца. И при всех изъянах моего старшего брата я знаю, что внутри его груди бьется сердце. Понимаю, что мой брат всегда будет предан нашему отцу, однако даже он не может опровергнуть, насколько тот холоден сердцем.

– Perdóname - прости, hermano - брат. Это было неуместно, ― извиняюсь я, дотягиваясь до его руки и крепко сжимая ее.

Алехандро не любит проявлять привязанность или позволять кому-то другому дарить ее ему, но он не отстраняется от ласк, и за это я ему благодарна.

– Считаешь ли ты меня жестоким, Роза? ― в задумчивости спрашивает он.

Я покачала головой, ненавидя себя за то, что внушила ему такую мысль.

– Ты так жесток, как и должен быть, учитывая все, через что ты пережил и что от тебя ожидают. Я не обижаюсь на тебя, дорогой брат. В действительности, у меня нет ничего, кроме любви и гордости за то, что я твоя сестра.

Его карие глаза окрасились в расплавленный оттенок, а на губах заиграла грустная улыбка.

– В последние несколько лет меня не было рядом с тобой, и я боюсь, что помешал тебе своим отсутствием. Наверное, я мог бы сделать больше, чтобы познакомить тебя с тем, что тебя ждет.

Мое сердце замирает от его слов.

Мой брат не является заботливым человеком. Отнюдь. Так что, услышав в его голосе такую нежную заботу обо мне, я испытываю боль в сердце.

– Ты постарался, Алехандро. Я готова встретить свою судьбу.

Он придвигается ближе ко мне и ласкает мою щеку так, что у меня почти получается не вздрогнуть от его прикосновения. Оно не то чтобы отталкивает меня... просто неожиданно.

– Ах, моя милая, Роза. Столь прекрасный цветок был отдан на растерзание неотесанным животным, не знающим, как заставить его цвести. Думаю, они никогда не увянут на твоих безупречных лепестках своими грубыми и жестокими методами, дорогая сестра. Какая жалость к такой розе, как ты, быть подаренной такой недостойной семье.

Я сморщила лоб от его замечания.

Я практически ничего не знаю о семье, в которой мне предстоит стать женой. Но с годами, когда произносилось имя Келли, я обязана была обращать на это внимание. К большому счастью, в сборе информации у меня был и сообщник. Как только мой милый младший брат Франческо слышал новые сплетни или новости о Келли, он непременно вводил меня в курс дела.

Первое, что он мне сказал, это то, что у них нет чувства приличия.

Они громкие, надоедливые грубияны, которые радуются только тогда, когда пьют и дерутся. Правда, Франческо сказал не совсем точную фразу.

– Эти Бостонские придурки только тем и занимаются, что пьют, дерутся и трахаются. Никакого ума, так что не думайте, что с такими мудаками можно разговаривать о Гогене и Ван Гоге. Они - современная версия пещерных людей. Держу пари, они и вилкой пользоваться не умеют.

Разумеется, я восприняла его мнение с долей сомнения, поскольку Франческо не из тех, кому свойственно болтать. У Франческо тоже есть ненасытная жажда жизни, заставляющая его влезать в нечистоты. Он не только слишком любит алкоголь, как мне кажется, но я, к сожалению, слишком часто сталкивалась с ним, чтобы счесть - он наслаждался самыми красивыми горничными в нашем доме в самых постыдных и пикантных позах. Образ головы моего младшего брата, застрявшей между бедер женщины - это то, что я хотела бы вычеркнуть из своей памяти.

Но, тогда, я думаю, что нужно быть животным, чтобы понимать животное.

Чтобы действительно узнать, с чем мне предстоит столкнуться, больше всего шансов узнать это у брата, который знает их лучше всех.

– Алехандро, можно попросить тебя об одолжении?

– Можно.

– Расскажи мне о них. О Келли, я имею в виду. Какие они на самом деле?

Он пристально смотрит на меня и, сделав длинный выдох, кивает:

– Очень хорошо. О ком ты хочешь услышать в первую очередь? О своем женихе, я полагаю?

– Да.

– Хм. Тирнана Келли сложно вычислить. Найл, его отец, оставил пост босса ирландской мафии пять лет назад и передал Тирнану полномочия, когда ему было всего двадцать пять лет. Не так много мужчин отказались бы от владения своей империей и вручили бы ее сыну в столь раннем возрасте, но Тирнан очень рано стал солдатом и поэтому был готов принять бразды правления от своего отца. Я слышал, что он впервые убил человека в пятнадцать лет и не вспотел. Я уверен, что в подростковом возрасте он был вспыльчивым, и возможно, таким он остается и сегодня, но не в бизнесе. Он проницателен. Умный. Расчетливый. Это единственное, что ты должен знать о Келли. Они могут изображать спокойствие, скромность в своем роде, но это фасад. Они животные, Роза. Грязные, беспринципные, жестокие животные. Найл Келли и его люди отправили в могилу больше наших братьев, по сравнению с любой другой семьей. И когда дело доходит до нас, с ними не стоит связываться.

– С нами? Ты имеешь в виду картель?

– Именно. Они терпеть не могут наш образ жизни. И если бы не этот договор, я не имею никаких сомнений, что они продолжили бы свой захватнический поход против нашей семьи и убили бы всех, кто нам когда-либо был дорог. В том числе и тебя, дорогая Роза. Они бы добрались до того момента, когда ты крепко спала бы в своей постели, ощущая себя в безопасности, а затем взорвали бы весь дом вместе с тобой. Ничего бы от тебя не осталось. Нам даже не удалось бы похоронить тебя как положено.

Я сухо сглотнула, мой пульс участился от ужасного образа, заложенного Алехандро в моей голове.

– Разве он единственный, о ком я обязана беспокоиться? ― Я скривилась, в моем горле пересохло, как в Сахаре.

– Нет. У Тирнана есть брат и кузен, с которыми он связан. Единственные два человека, на которых он полагается и которым доверяет. Он нигде не бывает без них. Они не только помогают ему, если не хочется пачкать руки, но и служат ему опорой для идей.

– Хорошо, давай расскажи мне о них побольше. Начни с брата, ― с нетерпением попросила я, желая узнать, как можно больше информации о клане Келли.

– Шэй Келли на два года моложе тебя. Двадцать пять, если правильно помню. Но не давайте его молодости обмануть тебя, он так же страшен, как и Тирнан. Он натянет заманчивую улыбку, сладко заговорит, вольется в доверие, а потом перережет тебе горло, когда ты повернешься спиной. С ним ты никогда не предвидишь этого. Его жертвы точно не ожидали. Он - любимый киллер ирландской мафии. И если слухи правдивы, то он никогда не промахивался мимо цели.

Глоток.

– Я теперь боюсь спрашивать о Колине. ― Я улыбаюсь, обескураженная.

– Тебе следовало бы, потому что по сравнению с Колином, Шэй - просто кошечка. По возможности держись от него подальше.

– Почему? ― Я заикаюсь, ненавидя страх, который течет по моим венам.

– Он не слишком многословен, но я знаю, что именно он ответственен за каждую бомбу на наших складах на Восточном побережье. Он гений в изготовлении бомб и имеет необычное пристрастие к огню и динамиту. Ходят слухи, что он любит поджигать своих врагов, чтобы посмотреть, как кожа сходит с их костей. Если можешь, держись подальше от этого больного урода. Я буду спокойнее спать по ночам, если будешь так делать.

Я тоже.

– Это все? Это вся семья? ― спрашиваю я, беспокоясь, что мой брат держит личность еще одного монстра близко к сердцу.