Глава пятая

ЭВЕРЛИ

Ария мертва.

Лиам мертв.

И мы тоже скоро умрем.

Мы ни за что не сможем пережить это. Мы тащимся по снегу в темноте, кажется, целую вечность. По близости не видно ни одного дома. Ни одной машины. Ничего.

Мы совершенно одни в метели.

Я промокла насквозь. В большинстве своем сугробы мне по пояс. Ноги так устали и онемели, что не думаю, что смогу сделать еще один шаг.

— Мы замерзнем до смерти. Как думаешь, на что это похоже? — бормочу я, заставляя ноги двигаться вперед по холодному снегу.

— Мы не умрем.

Смотрю прямо перед собой.

— Ты учишься на медицинском. Ты сам это знаешь.

Лиам и Купер оба были на медицинском.

— Да, это принесло мне много пользы. Я не смог спасти ни одного из них.

Купер знал это с того момента, как увидел металлический стержень, торчащий из груди Лиама, что тот умрет. Я могла это видеть в его глазах, но отказывалась верить. Мои руки были покрыты кровью от попыток остановить кровотечение Лиама.

— Сколько времени пройдет, прежде чем нас настигнет переохлаждение?

Купер останавливается и поворачивается ко мне.

— Ты в шоке. Болтаешь без остановки, но я не собираюсь думать о том, что может случиться. Я собираюсь вытащить нас отсюда.

Я усмехаюсь, злая и такая чертовски оцепенелая, потому что все, чего мне хочется — это вернуться назад во времени, когда мы все четверо были живы в той машине. Однако замолкаю, пока мы продолжаем наш безнадежный спуск в заснеженную пустошь.

— Эверли.

— Что? — едва выдыхаю я.

— Я вижу дом.

Смотрю вперед, щурясь в темноте, словно это поможет.

— Я ничего не вижу.

— Я вижу. Пошли.

Парень ускоряет шаг, но мое тело вот-вот выдохнется. Мне так чертовски холодно.

— Нет.

Купер останавливается, но не тратит энергию впустую, отступая, чтобы добраться до меня.

— Эверли. Пошли. Я вижу дом. Ты не сдашься сейчас.

— Там нет никакого дома. Ты бредишь, и тебе мерещится. С меня хватит. Я просто хочу вернуться к ним.

Купер злится, когда подходит ко мне, наклоняется, чтобы заглянуть мне в лицо, и кладет руку на мое плечо.

— У меня плечо болит, похоже, вывихнуто. Так что я реально не хочу тащить твою задницу на себе туда, — он указывает за спину сквозь густые деревья, — где есть дом. Это наша единственная надежда, и они, — указывает в сторону обломков, — возненавидят нас обоих, если мы сдадимся.

По какой-то причине я игнорирую все остальное, и мой взгляд падает на его плечо.

— Ты повредил плечо?

Купер фыркает, глядя на меня так, словно я сошла с ума.

— Пойдем.

Требуется вся моя сила воли и невероятное количество усилий, чтобы последовать за ним, но я думаю о Лиаме и своей сестре. Ария никогда бы не сдалась. Она всегда верила в лучшее. Поэтому я протискиваюсь вслед за ним, и как только мы проходим через группу деревьев, мои глаза удивленно расширяются.

— О, боже мой.

Удивительно, но Купер не говорит: «Что я тебе говорил?» Мы оба продолжаем идти к старому белому дому посреди нигде. Дом покрыт снегом и светится в темноте, несмотря на то, что продолжает валить снег.

Мы добираемся до парадного крыльца и поднимаемся по лестнице. Я дрожу, но стараюсь держать себя в руках, когда Купер стучит в дверь.

«Пожалуйста, откройте».

Купер снова стучит, колотя в старую дверь.

— Черт.

— Дай им минуту.

Парень смотрит в окно рядом с дверью.

— Света нет.

Думаю об Арии и пытаюсь сохранить надежду.

— Метель, вероятно, вырубило электричество.

Парень поворачивается и смотрит вокруг дома.

— Машины нет.

— Может быть, она припаркована где-нибудь в другом месте.

Парень выглядит раздраженным, а затем снова колотит в дверь. Нам не видна большая часть дома. Здесь слишком темно и слишком много снега, но, похоже, он заброшен. Купер снова колотит, а потом начинаю и я тоже, умоляя воображаемых домовладельцев открыть чертову дверь.

— Пожалуйста, — умоляю, не узнавая свой собственный голос. Я ощущаю слабость, близость к смерти, и мне приходится бороться, чтобы продолжать стоять и не опуститься на колени.

Парень поворачивает ручку, пытаясь открыть дверь, но она не поддается.

— Черт.

— Купер, что нам теперь делать?

Он оглядывается вокруг.

— Будем надеяться, что окно легко разобьется.

— Что? — Я в шоке смотрю на него. — Мы не будем вламываться в чужой дом.

— У нас нет выбора. — Куп начинает осматриваться на крыльце, которое, к счастью, накрыто навесом, так что не завалено снегом. Находит большой камень с нарисованной буквой «Х» на лицевой стороне.

— Куп, — предупреждаю я, но уже слишком поздно.

Используя камень, парень разбивает окно рядом с замком, протягивает руку и отпирает его. Видимо здешние люди не слишком беспокоятся о незваных гостях.

Купер поднимает окно и поворачивается ко мне.

— Залезай внутрь.

— Черт возьми, нет. — Я складываю руки на груди. — Я не собираюсь вламываться в чужой дом.

— Предпочитаешь замерзнуть до смерти?

— Что, если они дома, но не отвечают?

Он забрасывает наши сумки внутрь, прежде чем залезает сам, быстро встает и поворачивается, чтобы посмотреть на меня.

— Тогда мы попросим их о помощи. Нам нужна помощь.

Делаю глубокий вдох и бросаю внутрь сумки, которые несла, прежде чем неловко забраюсь вслед за ним. Парень использует одну руку, чтобы помочь мне, и с его губ срывается стон, когда мы оба пошатываемся, и он ударяется о стену.

Купер делает глубокий вдох и хватается за плечо. Я нахожу опору и действительно чувствую себя виноватой за то, что причинила ему боль.

— Прости.

Он пожимает плечами.

— Все в порядке.

Оглядываю полутемную комнату, в которой мы находимся. Думаю, что это гостиная, потому что могу разглядеть старый диван и, возможно, стол.

— Эй? — окликает Куп, когда мы останавливаемся у входной двери.

— Что, если здесь живет семья серийных убийц?

Купер игнорирует меня, находит выключатель и щелкает им, но ничего не происходит, что неудивительно.

Электричества нет.

Парень достает свой мобильный телефон и включает фонарик, светя им вокруг. Ага. Один пыльный старый диван и прикроватный столик — это все, что есть в этой гостиной. Пол старый, но, похоже, его поддерживали в порядке.

Есть камин с полкой, но на ней нет никаких фотографий.

— Не похоже, что здесь кто-то живет, — говорит он, освещая все вокруг светом.

Оставляем сумки у двери, обходим дом и заходим на кухню, где есть только счетчики, но нет бытовой техники. Купер пытается включить свет, но ничего не получается. Дом определенно заброшен.

— Это нехорошо, — повторяю я, не узнавая собственного голоса.

Мы исследуем остальную часть дома, в которой оказывается одна спальня и ванная комната на первом этаже, а также две спальни и еще одна ванная комната наверху. Все пусто.

Возвращаемся вниз. Я вижу страдание на лице Купа, даже если он не высказывает, насколько безнадежно наше положение.

— Хорошо. — Он делает глубокий вдох, и я не уверена, что когда-либо видела его таким серьезным. — Это заброшенный дом в глуши.

Я хочу отметить, что он только что заявил очевидное, но слишком устала, чтобы препираться.

— Здесь холодно.

Парень кивает в сторону камина.

— Мы можем развести огонь. Это сохранит нам жизнь.

— Сомневаюсь, что там есть дрова.

Купер направляет фонарь на небольшую кучку дров.

— Завтра, когда рассветет, я постараюсь найти еще немного и принесу внутрь, чтобы высушить.

Киваю головой, не чувствуя надежды, как до того, как мы нашли дом. Но, по крайней мере, я не по пояс в снегу.

— Нам нужно раздеться.

Хмурю брови.

— Ни за что.

Купер закатывает глаза и хватает свою сумку.

— Отлично. Умирай от переохлаждения, но я, черт возьми, переодеваюсь. Оставаться в мокрой одежде глупо.

Ненавижу, что он прав. Расстегиваю молнию на пальто и бросаю его на диван, поворачиваясь к парню, когда он делает то же самое со своим пальто и перчатками. Купер снимает свитер, морщась, когда вытаскивает поврежденную руку из рукава.

Мне нужно отвести взгляд.

Парень кладет свой телефон на диван, направляя свет вверх, но отсюда я могу разглядеть его точеный и татуированный торс.

Раньше я уже видела его без рубашки. В этом нет ничего особенного. Я знаю, что у парня есть четко очерченный пресс с восемью кубиками и татуировка на ребрах в виде стетоскопа и бьющегося человеческого сердца. Знаю, что на его бицепсах и правой половине грудной клетки тоже есть татуировки. Может быть, это из-за шока, но, кажется, я не в состоянии отвести взгляд.

Купер, должно быть, чувствует мой взгляд, потому что его глаза встречаются с моими.

— Эв?

Смотрю ему в лицо и ожидаю, что парень отпустит какую-нибудь дурацкую шутку о том, что я пялюсь на него, но вижу только беспокойство.

— Что?

— Пожалуйста, переоденься.

Голос парня звучит отчаянно и смущенно. Я снимаю рубашку, оставаясь в черном кружевном лифчике, который надела специально для Лиама. Потом поворачиваюсь к Купу спиной.

— Не смотри.

Он что-то ворчит, но мне все равно. Скидываю ботинки и подхожу к сумкам. Расстегиваю джинсы и стягиваю влажную тяжелую ткань с задницы и бедер. Наконец, сняв их, отбрасываю в сторону и встаю на колени, расстегивая черную сумку передо мной.

Всхлипываю, когда вытаскиваю первую попавшуюся вещь. Это поношенная серая футболка, о которой я столько дерьма наговорила Лиаму, сказав, что он должен ее выбросить, потому что она уже практически прозрачная. Достаю ее из его сумки и подношу к носу, вдыхая его запах, и снова всхлипываю.

«Это не может быть реально».