Это огромный прорыв. Это единственная связь с жертвами, которая пока имеет смысл. Одно «но»:

– Думаешь Челси на это способна? – У меня были с ней проблемы – связанные с университетом, с парнем… Но я никогда всерьез не считала ее способной на убийство.

Мне она всегда казалось слишком банальной для этого.

Никогда никого не недооценивайте.

Рис сказал мне об этом во время нашего первого дела. И все же у меня это в голове не укладывается. Потому что я слишком пристрастна. Я не столь объективна, как Рис.

Он роняет травинку и стряхивает пыль с брюк.

– Раскаяние, – просто отвечает он. – Я не говорю, что наш преступник не является психопатом, но, чтобы намеренно остановить себя от причинения вреда ребенку Кэмерон в разгар действа, он должен испытывать некоторое раскаяние. Как будто ее убийство было вызвано необходимостью, а не желанием. Итак, у нашего преступника есть метод и цель. Все это не случайно. – Он смотрит на меня. – То есть, если дела связаны.

Кое-чего не хватает – один большой пробел: я.

– Но какая была необходимость убивать меня?

Он смотрит как волны набегают на берег.

– Вот в чем вопрос.

– Нам нужно допросить Дрю, – по логике, это следующий шаг. Связать дела. Кэм изменила показания, и Дрю единственный кто может подтвердить их или опровергнуть. И это он обеспечил Челси алиби.

В ответ на мои убеждения связаться с Дрю, Рис прочищает горло и встает. Предлагает мне руку.

– Пока рано. Я должен кое-что обдумать, – я беру его за руку, и он помогает мне подняться. – Почему бы тебе не вернуться в отель? Ты можешь вести машину? Хочу больше надавить на Риксона. Попытаюсь заставить его поговорить о том, где находится Торренс, или выяснить, имеют ли они какое-либо отношение к Челси, прежде чем за него возьмется Вейл. Риксон может знать о своем брате больше, чем предполагает.

Хороший план. Допрос Торренса пойдет на пользу нашему делу. Тем не менее, в соленом воздухе чувствуется тревога.

Рис что-то скрывает от меня.

Он засовывает руки в карманы.

– Я думаю... нам нужно получить еще один образец почерка.

Я согласна.

– Нам нужны образцы от всех.

– Нет. Нам необходимо письмо, Хейл. То, которое ты получила перед отъездом из Сильвер-Лэйк.

– Это невозможно, – признаюсь я. – Я его уничтожила. – Но, как только я воспроизвожу в памяти слова, то понимаю, что почерк был тот же. – Я почти уверена, что обе записи написал один человек, – твердо говорю я Рису.

Рис выглядит неуверенно, но он доверяет мне. Он всегда доверял мне, поэтому тот факт, что я знаю, что он скрывает от меня что-то, ранит еще больше.

– Встретимся в отеле через пару часов, – говорит он, поворачиваясь, чтобы вернуться в «Тики Хайв».

– Звучит здорово.

Он колеблется перед тем, как принять окончательное решение уйти, но все же решается. Он дает мне ключи от машины, и у меня появляется достаточно времени, чтобы начать собственное расследование.

Рис – по натуре защитник. Возможно, он временно скрывает от меня информацию, потому что считает, что она причинит мне боль, но партнерство работает не так.

Подойдя к седану, я вижу листок бумаги, засунутый под дворник. Меня охватывает страх: это не штраф за парковку. Я тянусь, чтобы щелкнуть резинкой, но останавливаюсь. Я взгляну страху в глаза.

Я разворачиваю письмо.

«Встреться со мной».

Записки становятся короче, конкретнее. Автор теряет терпение.

Садясь за руль, я думаю о доске убийств Риса на песке. Пройдет время, волны смоют ее, и она исчезнет. Поиск моих собственных ответов также зависит от времени.