— Так что это ее я постоянно встречаю? Это не они ли...прости, не она?

 — Ты — больше не тот прелестный мальчик из горной школы, которого я помню, видно, что ты прошел университеты, так что, наверное, я не буду слишком щадить твои чувства. Твой брат покинул страну, и главное —бросил жену и ребенка. Эстрелла хорошо ухаживала за маленьким Джессом, нужно воздать ей должное, совсем не обижалась, что ее сестра с мужем находились на расстоянии одного-двух дней езды. Это маленькое ранчо в пригороде Фикл-Крик, Нью-Мехико. Она время от времени уезжает туда.

  — С тех, кто тебе не нравится, ты, конечно, глаз не спускаешь.

 — Просто профессиональные рефлексы. Твой племянник — обаятельный маленький субъект, увидишь.

 — Если поеду туда.

   Она кивнула, криво улыбнувшись:

  — Конечно. Передай им привет.

Он оказался на вершине перевала примерно в то время, когда субботний вечер опускался на Фикл-Крик, с вершины легко можно было расслышать ружейные выстрелы и шум гулянок. С поста у заставы, где взимали дорожную пошлину, сквозь холодный серовато-зеленый свет таявшего льда он рассмотрел городок, расположенный вокруг рыночной площади. Фрэнк выпил стакан красного виски, купил сигары, чтобы набить ими карман, и поехал вниз.

Он нашел полуразрушенный старый отель размером с квартал, отель «Ноктамбуло», в котором царила бессонница. В каждом номере кто-нибудь работал над невозможным полуночным проектом — сумасшедший изобретатель, азартный игрок со своей системой, проповедник с видением, о котором можно было рассказать лишь частично. Двери оставляли незапертыми, незнакомцы действовали по большей части как соседи, все свободно бродили по чужим комнатам. Независимо от того, сколь непроницаема была утренняя мгла, Фрэнк, как оказалось, всегда мог зайти к кому-нибудь в поисках курева и беседы. Во внутреннем дворе всю ночь ходили туда-сюда праздничные толпы. Все стреляли сигаретку.

Странные мотоциклеты, многие из которых были самодельными, с небрежным ревом въезжали и выезжали из города. Поэты-ковбои могли бы предположить, как шум «эхом отражался от обрывистых горных склонов» и разливался внизу в долине, но как раз там это был слишком экзотический звук, чтобы нести какое-то послание, хотя несколько таверн в городе и даже за его пределами уже хлебосольно принимали ватаги мотоциклистов.

Фрэнк понял, что не сможет уснуть, и отправился в ближайший салун. У входа, где раньше привязывали только лошадей, теперь стояли «Сайлент Грэй Феллоуз» и «Индиан В-твинс», явно модифицированные для этих гор, со сцеплением, ремнями, цепями или коробками передач для работы в тяжелом режиме. В этих мотоциклетных салунах по всей Мейн-Стрит тусовались артисты вольтижировки из карнавальных турне по прериям, чтобы немного проветриться, а сорвиголовы с пушком на щеках слаженно пели «Синицу в небе» старым отчаянным приверженцам трудового нигилизма, на чьих ладонях линия любви, линия жизни, бугор Венеры и тому подобное за много лет превратились в карту занозистых белых надписей, которые не взялась бы читать ни одна карнавальная цыганка — после стольких лет костров, отвесных скал, колючей проволоки, разматываемой слишком быстро, штыков в тюремных камерах Кер-д'Алена... . Моторизованные члены печально известной банды «Четыре угла», штаб-квартира которой находилась в Кортесе, покупали двойные шоты «Таосской молнии» серьезно увлеченным своим хобби приезжим аж из Канзаса, не совсем против своей воли не принимавшим участия в клубных турне и всю ночь напролет обсуждавшим сцепления и кривошипные коробки, пока солнце не появится в окне.

Бледный тип в черном капюшоне молча зашел и сел в дальнем углу бара. Бармен поставил перед ним бутылку и стакан, обычным образом скрестив запястья, чтобы поставить бутылку справа от посетителя, а этот господин вдруг издал душераздирающий вопль, натянул капюшон на глаза и так резко подался назад, что упал с барного стула и лежал на полу, поднимая облако опилок.

—   Что происходит?

— О, это Золтан, ездит на «Вернере», взбирается на каждый холм на своем родном «венгре», а сейчас у него мировое турне, ищет свежие вызовы. Он завоевал награды, у которых еще нет названия, не боится гор, какой бы они ни были высоты, но покажите ему что-нибудь, что похоже на букву Х, и с ним начинает твориться вот такое.

—  А еще он не очень-то любит салунные зеркала, вот почему он всегда сидит в дальнем углу, как тот...

  — Это происходит каждый раз, когда он заходит? — поинтересовался Фрэнк. — Почему бы просто не...поставить сначала бутылку, потом принести стакан, потом...

— Слышал такое предложение много раз, действительно надо бы так сделать, но здесь Денвер, у парней не так-то много развлечений, а на старину Золли просто подсели. Каждую ночь наблюдаем это представление.

Где-то в середине третьей смены Фрэнк пошел позавтракать оладьями в кафе вверх по улице, там он вскоре понял, что Стрэй всё это время находится на втором этаже с моторизованным бандитом, чей широко известный голубой «Эксельсиор» был припаркован снаружи, да, выражение довольства на ее лице, когда она возвращалась обратно в этот ресторан карманного формата, ее осанка, ее волосы — Бога ради, всего этого было достаточно, чтобы разорвать парня на две части, скажем так, спокойно, вы только посмотрите на нее — как может мужчина возмущаться и так далее, а другой был так травмирован, что измазал целую ресторанную скатерть слезами и соплями, не волнуясь, видит ли его кто-то. Когда она проскользнула внутрь, официантки в красивых нарядах (их на самом деле было больше, чем требовал размер зала и ночное время), смотрели на нее тем самым взглядом...

О, смотрите, а вот идет ее возлюбленный, знаменитый на региональном уровне Вэн «Оттяжка стрелы» Фили, Фрэнку показалось, что он выглядит почти слишком легендарным, чтобы у него осталась какая-то чувственность — его мотоциклетная экипировка была черной, скромной и неповреждаемой. Ни сказав ни слова, он прошел мимо Фрэнка, настроение которого не улучшилось, когда он понял, что за ним пристально наблюдают, кажется, уже долго, через промежность Вэна, ну, это общее направление... Вау. Такое поведение могло ускользнуть от внимания самого Вэна, но не от этих безжалостных веселых официанток, толпящихся в зале, Фрэнк не мог не думать о том, что они его обсуждают, особенно пока Вэн был на улице, консультируясь с Золтаном, который несколько часов назад пришел в себя после судорог, насчет таких механизмов мотоцикла, как заглушка, поскольку, учитывая нынешние сложности жизни Вэна, при которых многочисленные достижения ночи могли схлопнуться за долю секунды, характеристики двигателя могли значить всё.

Стрэй никак не могла допить полчашки кофе, она лениво улыбалась всем вокруг, включая Фрэнка, которого не узнала, если вообще когда-нибудь его видела, потом, наконец, допила свой кофе, поставила чашку на поднос с тарелками, ожидавшими официантку, свободно спрятала руку в карман пыльника и неподражаемой походкой вышла из зала, чтобы сесть позади и обнять чертова Вэна, подняв пыль и юбки движением столь же привычным и продуманным, как реверанс в День Бабушки, на самом деле она подняла юбки и на радость зевакам, достаточно высоко, чтобы они не загорелись от выхлопов транспортного средства. Присоединившись к толпе доброхотов, внимательных, как ковбои, наблюдающие за поездом на вокзале, Фрэнк тоже был там и помахал ей «адьос».

Когда он вернулся в Денвер, это был по-прежнему город Эда Чейза, и Фрэнк начал возвращаться к своим старым привычкам разбазаривания времени и денег, пока однажды ночью на Арапахо где-то между «Тортони» и «У Билла Джонса», где, как он слышал, его объявили, почетным Негром, хотя это оказался чей-то розыгрыш, Фрэнк наткнулся на преподобного Мосса Гэтлина, ехавшего на каком-то странном безлошадном трамвае с крохотной звонницей и звенящими церковными колоколами в задней части, а на переднем окне, где обычно размещался указатель маршрута, светились слова «АНАРХИСТСКИЙ РАЙ». Мосс был занят тем, что подбирал бродяг, спиногрызов, гениальных курителей опиума, нищих и сорвавшихся с катушек, фактически — всех, кто выглядел хоть немного беспомощным, и грузил их на борт своего Экспресса «А. Р». Фрэнк, вероятно, был признан подходящим, потому что Преподобный сразу его заметил и коснулся кончика шляпы.

 — Добрый вечер, Фрэнк, — словно они виделись вчера.

Он потянул за рычаг, и транспортное средство замедлилось достаточно для того, чтобы Фрэнк смог залезть на борт.

 — Вы когда-нибудь забываете какие-нибудь лица? — спросил восхищенный Фрэнк.

—  Пару жен, возможно, — ответил Мосс Гэтлин. — Фрэнк, я всё никак не мог тебе рассказать, как ужасно поступили с твоим папой. Ты видел тех гнойных нелюдей, которые это сделали?

— Работаю над этим, — ответил Фрэнк, который после той доли секунды потусторонности в Коауиле понял, что никто на самом деле не говорит с ним об этом.

  — Слышал одну-две истории, но нельзя сказать, что ходило много слухов.

— Сейчас вы об этом заговорили, и у нескольких представителей банды газетчиков забавно загорелись глаза, словно они хотят что-то сказать.

— Надеюсь, у тебя не возникло слишком много сомнений, из-за которых парень замирает, как мертвый, словно лежит в пыли.

 — Никаких сомнений, — пожал плечами Фрэнк, — никаких переоценок и задних мыслей. Жребий брошен, не так ли.

  — Как твоя мама восприняла новость?

 —  Хорошо.

 — Ну же, ты должен рассказать миссис Вебб Траверс. Она — единственный человек на Земле, который должен это услышать, и именно от тебя.

— Стыдно признаться, Преподобный, но я даже не знаю, где она сейчас.

— Она поездила по разным городам, но последнее, что я слышал — она живет в Криппл. И если посодействует сему Господь, Фрэнк, я еду в том направлении, так что если тебе нужна компания...