Хотя все понимали, какой это большой риск, энтузиазм Дерби относительно полученного задания, как всегда, создал волшебный эльфийский плащ, который, казалось, защищал его, правда, не от сарказма Чика Заднелета, который кричал теперь после поднятия талисмана наверх:

— Эй! Сосунок! Только олух будет рисковать жизнью ради того, чтобы посмотреть, с какой скоростью дует ветер!

Услышав это, Линдси Ноузворт озадаченно нахмурил брови. Даже принимая во внимание его неупорядоченную историю — мать, как говорили, исчезла, когда он был еще младенцем, отец позорно затерялся где-то в Старой Конфедерации — склонность Заднелета наносить ничем не спровоцированные оскорбления начала угрожать успешному завершению его испытательного срока в содружестве «Друзей Удачи», если не моральному духу коллектива.

Двумя неделями ранее у черной реки Глубокого Юга, где «Друзья» пытались провернуть горькую незавершенную «сделку», оставшуюся после Восстания тридцатилетней давности — никому не советую глотать страницы — однажды ночью Чик появился в их лагере в состоянии крайнего испуга, преследуемый бандой конных налетчиков в белых балахонах и зловещих заостренных колпаках, в которых мальчики сразу узнали наводящий ужас «Ку-клукс-клан».

Его история, насколько можно было разобрать из резких смен регистра, характерных для голоса подростка и усугубляемых опасностью ситуации, заключалась в следующем. Отец Чика, Ричард, более известный как «Дик», по происхождению был северянином, но несколько лет вел активную деятельность в Старой Конфедерации, пробуя свои силы в ряде бизнес-проектов, ни один из которых, к сожалению, не был успешным, а многие из них, как говорится, привели его к вратам Темницы. Наконец, после неизбежного прибытия вооруженного отряда горожан во главе с шерифом, узнавшим о его неудачном плане продать штат Миссисипи таинственному китайскому консорциуму с офисом в Тихуане, Мехико, «Дик» Заднелет стремительно растворился в ночи, оставив сына лишь с карманом монет и нежным напутствием: «Смывайся, сынок, напиши, если найдешь работу». С тех пор Чик перебивался с хлеба на воду, пока в городке Пышный Куст, недалеко от лагеря Друзей, кто-то не узнал его как знаменитого и широко разыскиваемого «саквояжника» и не предложил немедленно искупать его в смоле и перьях.

— Сколь бы мы ни жаждали предложить свою помощь, — увещевал Линдси взволнованных юношей, — здесь, на земле, мы ограничены Уставом, который велит нам никогда не вмешиваться в исполнение юридических обычаев любой местности, в которой мы можем оказаться.

—Ты не на той стороне, — ответил Чик несколько резко. — Когда гонятся за человеком, к закону это не имеет никакого отношения, это — беги, янки, беги, Кэти, запирай дверь.

— В учтивом разговоре, — поспешил исправить его Линдси, — лучше на «вы», а не на «ты».

— Ноузворт, во имя всего святого! — воскликнул Рэндольф Сент-Космо, ч тревогой смотревший на фигуры в балахонах с капюшонами, окружившие лагерь по периметру, яркие факелы в их руках освещали каждую складку и морщинку их грубой драпировки с почти театральной точностью, на причудливые тени, мечущиеся среди нисс, кипарисов и гикори.

— Нечего больше обсуждать — этот парень должен получить убежище и, если захочет, временное членство в нашем Союзе. Конечно, здесь у него не будет будущего.

Это была ночь бессонной предусмотрительности из боязни факелов толпы, ошивавшейся где-то возле аппарата для производства водорода, и разрушительных результатов ее деятельности. Но со временем пейзане в зловещих одеяниях, вероятно, в страхе от этой сверхъестественной машины, рассеялись по домам и притонам. А Чик Заднелет, к худу ли, к добру ли, остался.

Вскоре Винт увеличил скорость корабля до отметки, которая, вместе со скоростью ветра за кормой, сделала судно практически невидимым с земли.

— Мы движемся быстрее мили в минуту, — отметил Чик Заднелет после изучения панели приборов, в его голосе звучало плохо скрываемое восхищение.

— Так мы можем прибыть в Чикаго до наступления ночи, — подсчитал Рэндольф Сент-Космо. — Хорошо себя чувствуете, Заднелет?

 — Лучше всех! — воскликнул Чик.

 Как у большинства «рекрутов» организации, первоначально трудности Чика заключались в определении не столь скорости, сколь высоты, а также — изменений атмосферного давления и температуры, сопровождавших изменение высоты. Первые несколько раз, работая наверху, он выполнял свои обязанности без жалоб, но однажды его застали за несанкционированным обшариванием шкафчика с зимними комбинезонами. Когда против него выступил Линдси Ноузворт, парень в свое оправдание мог лишь стучать зубами:

— Х-х-холодно!

 — Не воображай, — наставлял Линдси, — что пребывание на борту «Беспокойства» спасает тебя от вмешательств власти. Здесь нет мангровых болот или суда Линча, но, тем не менее, мы должны жить в соответствии с правилами существующего мира, в котором важны температура и высота. Со временем ты должен стать менее чувствительным в этом отношении, а пока что, — накинув ему на плечи плащ для сырой ветреной погоды из японского сафьяна с яркой желтой трафаретной надписью на спине C. OF. C. PROPERTY, — будем считать это временным нарядом, пока ты не привыкнешь к этим перепадам высоты, и, если повезет, научишься свободно работать на такой высоте.

 — Это скорлупа, - признался Рэндольф позднее. — «Подняться наверх —это как отправиться на Север.

Он стоял и моргал, словно надеялся получить ответ.

— Но, — пришло в голову Чику, — если ты будешь продолжать идти на Север всё дальше, в результате ты пересечешь Северный полюс и начнешь идти на Юг.

— Да, — капитан небесного судна неловко пожал плечами.

— Следовательно . . . если поднимешься достаточно высоко, начнешь опускаться вниз снова?

 — Шшш! — предупреждающе зашипел Рэндольф Сент-Космо.

 — Может быть, приближаясь к поверхности другой планеты? — настаивал Чик.

— Не совсем. Нет. Другая «поверхность», но земная. Часто, к нашему сожалению, слишком земная. Более того, я вынужден…

 — Это секреты профессии, — предположил Чик.

 — Ты поймешь. Со временем, конечно.

 Когда они, снизив высоту, пролетали над скотным двором, их настиг запах, запах и кутерьма плоти, узнавшей, что она смертна — словно темное фантастическое существо, проплывали они в свете дня, и вероятность того, что они смогут помочь, росла. Где-то внизу был Белый Город, обещанный в брошюрах Колумбовой выставки, где-то среди высоких дымовых труб, всё неустаннее извергающих черный жирный дым, испарения непрекращающейся бойни, и ветер нес этот дым на городские дома, они были окутаны дымом, словно дети, словно спящие дети, которые попросили не лишать их света дня.

На Скотном дворе работники, выходящие после смены, в большинстве своем католики, могли оторваться от земли и крови на несколько драгоценных секунд, посмотреть вверх, увидеть удивительный дирижабль и представить, что это — орудие не обязательно благостных ангелов.

С любопытством вытягивая шеи, «Друзья Удачи» обозревали улицы и переулки в декартовой сетке, нанесенные сепией, миля за милей. «Величайший Бычий Город Мира», — в изумлении выдохнул Линдси. Действительно, количество спин крупного рогатого скота намного превышало количество человеческих шляп. С высоты казалось, что Друзья, которые в своем полном приключений прошлом часто наблюдали огромные стада скота, свободно дрейфующего в изменчивых облаках на равнинах Запада, здесь видят, что бесформенная свобода рационализирована для перемещения только по прямым линиям и под правильным углом со всё возрастающим ограничением свободы выбора, до окончательного поворота в последние ворота, ведущие на бойню.

Ближе к закату на юге города, когда «Беспокойство» легким ветерком проплыло над широкой полосой прерии, где на этой неделе должно было состояться большое международное собрание воздухоплавателей, приуроченное к Международной выставке, «Профессор» Сент-Космо, выискивавший свободный клочок луга среди толпы уже пришвартовавшихся воздушных суден, отдал приказ:

— Готовимся к снижению.

Из состояния рассеянности, в которое, казалось, он начал погружаться, вскоре его вывел Линдси, желчно заметивший:

— Уверен, от вашего внимания не ускользнуло неаккуратное обращение Бланделла с Главным Клапаном, которое, боюсь, вошло у него в привычку, увеличило скорость нашего снижения до заметной, если не сказать — угрожающей, скорости.

Действительно, исполненный благих намерений, но далеко не расторопный Майлз Бланделл как-то умудрился обмотать тяговой трос, ведущий к механизму клапана, вокруг своей ноги, можно было наблюдать, как он таскает этот трос туда-сюда за собой, на его широком честном лице была растерянность, он надеялся, что пружинный клапан как-то закроется снова, хотя он уже допустил внезапную утечку огромного количества водорода из баллона, из-за чего судно начало стремительно падать на берег озера, словно игрушка, которую бросил космический сорванец.

— Бланделл, черт возьми! — закричал Рэндольф. — Ты нас всех убьешь!

— Послушайте, Профессор, трос просто запутался, — объявил Майлз, безуспешно дергая узлы из пеньки, которые только больше запутывались благодаря его усилиям.

С неожиданными, но безобидными проклятиями Линдси бросился к юному Бланделлу, схватил его за обширную талию и попытался поднять, надеясь, что это ослабит натяжение троса и позволит закрыть клапан.

— А теперь, Заднелет, — помощник командира рыкнул на Чика, глумливо и довольно бездельничавшего у ящика с инструментами, — поднимитесь на минуту и помогите Бланделлу, этот неуклюжий парень, склонный к полноте, начал кричать и метаться, пытаясь вырваться из тисков Линдси. Чик Заднелет неторопливо встал и с некоторой опаской приблизился к накренившейся паре, поскольку не знал с точностью, за какую часть Майлза ухватиться, и это еще больше увеличивало его смятение.