Глава 13

ВАЙОЛЕТ

Питер помог мне добраться до моей комнаты, где достал из сумки мое теннисное снаряжение и положил его на стол. Комната, которую он снял для меня, была чрезмерной, хотя и не такой экстравагантной, как его собственная. Я ожидала, что он быстро уйдет, как только я устроюсь на диване… где я, к счастью, смогу перестать переживать, что я показываю кому-либо свои леггинсы с разрезом, о котором постоянные порывы холода не давали мне забыть, пока мы не вошли в вестибюль отеля.

Мои щеки все еще горели, когда я прокручивала те последние несколько минут на теннисных кортах. Все шло так хорошо, как только могло, до того, как я упала. И до того, как я придумала идиотский план заявить, что я его девушка перед его бывшей. Я все еще ждала момента, когда Питер заговорит об этом, но пока он, казалось, был доволен тем, что притворялся, будто этого не произошло.

— Ну, — сказала я общепринятым тоном, который использовался для завершения разговоров и несколько неловко подразумевал, что людям пора покинуть ваше пространство. Я даже похлопала ладонями по дивану и подняла брови, чтобы сделать сообщение громким и ясным.

Питер либо ничего не замечал, либо ему было все равно.

— Тебе нужно снять этот ботинок. Я хочу убедиться, что лодыжка не распухла, прежде чем уйду.

Часть меня хотела раздраженно вздохнуть, но другая часть наслаждалась тем, как он беспокоился обо мне. В сочетании с тем, как он на самом деле был гораздо менее груб со мной по мере того, как тянулся день, мне действительно начинало нравиться его внимание. Поэтому я послушно потянулась, чтобы расстегнуть липучку, но мою икру свело судорогой, когда я потянулась к лодыжке.

— Ой, — сказала я, поморщившись.

— Вот, позволь мне. — Питер опустился на колени перед диваном и осторожно положил мою ногу себе на бедро. Он несколько секунд возился с ремнями, прежде чем сообразил и снял ботинок с моей ноги. Он коснулся моей лодыжки чрезвычайно нежными руками, закатывая мои леггинсы, чтобы получше рассмотреть.

Я старалась не думать о своих огромных ногах, которые он так любезно заметил в теннисном магазине. Я стеснялась их со средней школы, когда они решили расти дальше и за одно лето выросли примерно как за десять лет.

Он взял меня за другую лодыжку и приподнял ее, пока она не оказалась рядом с вывихнутой.

— Да, — сказал он. — Тебе нужен отдых, лед, растирание и подъем. О.Л.Р.П.

Я ухмыльнулась.

— Хорошо, тренер.

Он не выглядел удивленным.

— Я серьезно. Ты нагрузила ее, независимо от того, ходила ли весь день или падала на корте. Твое тело заливает эту область кровью, из-за чего она набухает, что не помогает выздоровлению. Тебе нужен лед, чтобы остановить отек.

— Хорошо, — медленно сказала я. — Хотя я не знаю, есть ли здесь лед.

Питер прошел на кухню, где, по-видимому, был полноразмерный холодильник и морозильник, которые я не заметила. Честно говоря, у меня была всего пара минут, чтобы одеться перед теннисом и перекусить, а не по-настоящему рассматривать эту комнату.

В течение нескольких секунд я слышала звон кубиков льда, падающих в металлическую посудину, а затем звуки, издаваемые Питером, роющимся в шкафу. Он вернулся с прозрачной пластиковой пленкой и ведерком со льдом.

— Знаешь, ты находишься в шикарном гостиничном номере, в котором есть пластиковая упаковка, — сказала я.

— Ты должна увидеть мою комнату. У меня даже алюминиевая фольга есть.

Я усмехнулась.

— Испорченная задница.

Питер завернул мою лодыжку в несколько слоев пластика, прежде чем добавить кубики льда, которые защитили мою кожу от сильного холода. Я не могла не думать о том, насколько Питер отличался от Доусона, это была непродуктивная мысль, учитывая, что Питер не был моим парнем. Разница между ним и Доусоном должна была быть несущественной.

Еще… Было удивительно, насколько его очевидная забота о моем здоровье, казалось, затмевала то, как он обращался со мной. Доусон всегда говорил правильные вещи, но когда пришло время действовать, он поставил себя на первое место. Он вел себя раздраженно, когда я болела. Он вел себя так, словно моя беременность была испытанием на выносливость, через которое ему пришлось пройти. Он думал, что похороны моего дедушки были огромным неудобством из-за напряженной рабочей недели.

Его слова обманули меня, заставив думать, что я люблю Доусона, и в конце концов, его действия показали мне, что я ошибалась. С Питером мне казалось, что меня обманом заставили ненавидеть его, но его действия пытались показать мне, что я была так же неправа.

— Ты там упоминала парня по имени Доусон, — сказал он словно небрежно, но его тон выдавал тот факт, что с тех пор он почти ни о чем другом не думал.

— Да, — пробормотала я.

— Бывший парень? — спросил он.

— Что-то в этом роде. Он… решил, что ответственность давит на него, и предпочел снова быть одиноким.

— Ответственность? — спросил Питер. — Как, например, ответственность не спать с другими людьми?

Больше похоже на ответственность за воспитание ребенка.

— Да. Думаю, это было слишком для него, — усмехнулась я.

— Это нереально, не так ли? Ты можешь думать, что знаешь кого-то, а потом они щелкают выключателем, и вдруг ты его не знаешь.

— Да, — сказала я, не в силах оторвать взгляд от его полных губ.

— Это было неожиданно, — резко сказал он. Я поняла, что моя нога уже завернута, и он положил ее на подножку, пока я отвлеклась. — Ты сказала Кристен, что ты моя девушка, я имею в виду. Я думал, что мы просто подразумеваем это.

— Да. Это была не самая умная мысль.

К моему удивлению, Питер слегка улыбался.

— Это стоило того, чтобы увидеть выражение ее лица. Но мне интересно услышать, каков твой план убедить ее, что ты моя девушка до конца съезда.

У меня вдруг сильно сжалось горло.

— Я предполагала, на самом деле, что мы просто позволим этому утихнуть.

Питер долго смотрел на меня, прежде чем встать со слабой улыбкой.

— Очень жаль. — Он сделал шаг к двери, затем остановился. — Подержи лед еще десять минут. Затем немного посиди, положив ногу на подушку. Это поможет опухоли успокоиться.

Он ушел, не сказав больше ни слова.

Я откинулась на спинку дивана и уставилась в стену. Что он имел в виду, говоря «очень жаль»?

***

Я позвонила маме и поговорила с Зои до того, как она уедет к Лилит, и до того, как Питер должен был забрать меня из моей комнаты. По ее словам, они съели больше мороженого, чем мне бы хотелось… клубничного, конечно… и посмотрели фильм, который я не одобряла. Я даже не могла злиться. Моя мама, как обычно, делала мне огромное одолжение, и я не собиралась затевать ссору, ведь она очень выручила меня.

Лилит приехала до того, как я закончила разговор с мамой, и спросила, может ли она поговорить со мной.

— Как дела, задница? — весело спросила она.

— Просто жду, когда Питер отведет меня в вестибюль на завтрак через несколько минут.

Последовала небольшая пауза.

— Вы теперь друзья?

Я мельком взглянула на себя в зеркало и стерла глупую улыбку со своего лица, даже если Лилит не могла этого видеть.

— На самом деле он ведет себя немного лучше. Думаю, мы сблизились из-за почти смертельного опыта или как-то так.

— Почти смертельный опыт?

— Ты знала, что Уильям Чемберсон умеет управлять вертолетом?

— Типа, легально? — спросила Лилит. — Потому что все, что я знаю, это то, что последние несколько недель он действительно увлекался какой-то игрой в виртуальную реальность. Это был какой-то симулятор полета. Я не слышала, чтобы он получил настоящую лицензию пилота.

Я сжала телефон чуть крепче.

— Но разве они не застрелили бы его с неба, если бы он попытался летать без лицензии? Разве Хейли не остановила бы его, если уж на то пошло?

— Э-э, ну, Хейли путешествует по каким-то телевизионным делам. Я не думаю, что она в настоящее время присматривает за ним. Похоже, ты все же выжила, так что йе-ху, верно?

— Да. Йе-ху. Думаю, что какое-то время я буду избегать думать об этом. В любом случае, Питер все еще странный и всякое такое, но да, он не так плох. Я также познакомилась с его бывшей. Она законченная стерва.

— Фальшивые сиськи? — спросила Лилит.

— Да! — сказала я. — Как ты узнала?

— Потому что это похоже на неписаное правило. Бывшие подружки богатых парней, похоже, всегда хотят преподать им урок, сходя с ума от пластического хирурга после разрыва. Проблема в том, что они в конечном итоге делают из самих себя Франкенштейна, вместо того чтобы заставить парня сожалеть о расставании.

— Знаешь, Франкенштейн на самом деле был доктором. Не чудовищем.

Лилит застонала.

— И что? Ты поняла, что я имела в виду, не так ли?

— Да, но…

— Нет. Нет необходимости уточнять. Я знаю, что ты книжный червь, и я смирилась с этим в тебе. Но тебе не нужно тыкать мне этим в лицо.

Я усмехнулась.

— И перестань улыбаться. Я слышу это.

— Что? — спросила я, засмеявшись.

— Это звучит по-другому, когда кто-то дышит сквозь зубы. Послушай, — Лилит продолжала тяжело дышать в трубку в течение нескольких секунд, и я понятия не имела, какую разницу я должна была услышать.

Зато я услышала, как моя мама на заднем плане спросила Лилит, что она делает.

— Послушай, мне нужно идти. Твоя мама задает слишком много вопросов. Я собираюсь забрать твоего ребенка и сбежать.

— Спасибо.

Лилит повесила трубку, не попрощавшись, что меня всегда немного нервировало. Она, по-видимому, научилась телефонному этикету из телевизора и фильмов, где единственными подходящими способами закончить телефонные звонки был щелчок выключателем телефона, или, как популяризировали фильмы в начале 2010-х, вы всегда могли просто сломать их пополам, чтобы утвердить свое доминирование. Я сомневалась, что Лилит ломала какие-либо телефоны пополам, но думаю, что если бы она все еще пользовалась флип-телефонами (прим. это откидывающаяся крышка, которая закрывает все или только часть кнопок), она могла бы.