— Мои трусики, — быстро сказала я, хотя из-за того, как сжалось мое горло, это было больше похоже на то, что я прохрипела слова. Я заставила себя поднять глаза, чтобы встретиться с ним взглядом, что было ненамного лучше, чем любоваться его телом, когда дело доходило до подавления растущего тепла в нижней части моего живота.

Он приподнял бровь, затем повернулся и заметил неприличную кучку моей одежды. Вместо того, чтобы собрать все вместе, он схватил только мои трусики, а затем протянул их мне с веселым выражением на лице.

— Это, э-э, консервативный выбор.

Я выхватила их у него.

— Спасибо, — сказала я как раз перед тем, как захлопнуть дверь перед его отвратительно великолепным лицом.

Я подошла к кровати и уткнулась лицом в мягкий материал. Конечно, я случайно приземлилась там, где Питер был в отключке. Я чувствовала его запах по всему одеялу, и сочетание этого запаха и воспоминания о его обнаженной груди заставило меня почувствовать, что я вот-вот сойду с ума… как будто моя вагина в настоящее время устраивала жестокое восстание за контроль над моим телом. Мало-помалу она выигрывала битву.

Я пожалела, что у меня не было своего номера, даже если он находился бы в темном углу отеля. Последнее, что мне сейчас было нужно, это оказаться в ловушке в этом экстравагантном пентхаусе, который выглядел как место, где люди занимаются экзотическим, классным сексом. Как в том сексе, когда зажигаются свечи и пальцы парня переплетаются с пальцами женщины, пока он шепчет ей на ухо сладкие пустяки. Может быть, он кормит ее клубникой в шоколаде и растирает ей ноги, прежде чем лечь на нее. Или, может быть, их одолевает животная похоть еще до того, как клубника будет съедена, и в конце концов они собираются разбить окна от пола до потолка.

Или, может быть, я была в отчаянии и сходила с ума. Я прижала ладони к глазам и перевернулась на спину на кровати. Я сходила с ума. Это была мания, вызванная членом. Бредовые фантазии, подпитываемые вагиной. Питер Барнидж был подобен биологическому оружию массового обольщения. Не имело значения, насколько отталкивающим он был. Не имело значения, сколько раз он заставлял меня сжимать кулаки и кричать. Все, что ему нужно было сделать, это устремить на меня эти глупо сексуальные глаза. Может быть, дело было в том, что он так ясно дал понять, что я ему не интересна, и все же за всем этим был тот маленький, слабый, почти отсутствующий намек на интерес. Между свирепыми взглядами и стонами разочарования в его глазах появлялся этот огонек, когда он смотрел на меня, и его губы подергивались от удовольствия после того, как я что-то говорила.

И именно поэтому мне было так трудно подавить свои блуждающие мысли. Если бы он был похож на Деррика и проявил свой интерес открыто и ясно, это было бы не так сложно. Вместо этого ему приходилось скрывать это за стенами тайны. Он должен был вызвать у меня отчаянное любопытство о том, что происходит за этими ледяными глазами, или о том, почему писатель-нехудожник тайно носил с собой заметки персонажей для триллера.

Я спрыгнула с кровати и подошла к своему чемодану. Мне нужно было перестать мучить себя мыслями. И больше всего мне нужно было быть полностью одетой, когда он выйдет из душа, потому что я явно была не в том состоянии духа, чтобы принимать взвешенные решения.

Я была полностью одета и расчесывала спутанные волосы, когда Питер вышел из ванной. Ублюдок был одет только в полотенце, обернутое вокруг талии, когда он встал на колени перед своей спортивной сумкой, чтобы выудить какую-то одежду.

Я старалась не пялиться… я действительно старалась. Но я была уверена, что люди также старались не делать этот роковой глоток воды, когда они тонули. Это было бесполезно. Мои глаза остановились на его спине и двух гладких, угловатых мышцах, которые простирались по обе стороны его позвоночника. Иисус. У него даже был небольшой участок мышц на нижней части спины. И его задница. Эти два великолепных шара твердых мышц. Они манили меня, как сирены, соблазняя переступить через край к моей неоспоримой гибели, и все ради одного небольшого сжимания.

Я действительно собиралась отвернуться как раз перед тем, как он повернулся и поймал мой пристальный взгляд.

— Извращенка, — сказал он. Затем он отнес свою одежду обратно в ванную и закрыл дверь.

Я разочарованно выдохнула, а затем опустила лоб на стол передо мной. Какого черта я вообще здесь делаю?

Убеждаюсь, что я сохраню эту зарплату в сто тысяч долларов, вот что. Я просто хотела, чтобы это не звучало как такое пустое оправдание, даже для меня самой. Мне нужно было разобраться с этим. Взять себя в руки. Я бы сняла себе отдельную комнату и положила конец всему этому полуобнаженному Питеру.