Филипп:

Он друг семьи.

Я нажал "Отправить", прежде чем понял, что натворил. Дерьмо. Я не должен был выдавать подобную информацию. Я должен был быть Филиппом, а не гребаным Ксавьером. Я набрал еще один быстрый ответ, мое сердце бешено колотилось. Если я раскрою этот секрет, и София расскажет другим фейри, у меня будут серьезные проблемы. И я не думал, что на этот раз побоев от моего отца будет достаточно.

Филипп:

И когда я говорю "друг", я имею в виду, что однажды моя двоюродная сестра встречалась с ним около месяца.

Я потер глаза, зная, что эта ложь просто не поможет. Оставалось надеяться, что София не сложит два и два. В конце концов, Дариус был тем, кто попросил о помощи. И она не была идиоткой.

Меня презирало врать ей. И не думал, что она когда-нибудь расскажет кому-нибудь о том, кто я такой, но просто не могу рисковать.

София:

Прикольно. Что ж, ты был прав…Я не получаю ровным счетом ничего. И тот укус Немейского льва причинил жуткую боль — возможно, даже больше, чем удар молнии;)

Я глупо ухмыльнулся, глядя на экран, прочитав ее сообщение пару раз, прежде чем задаться вопросом, как продолжить игру. В тот момент у меня на уме была только одна правда. Ты мне так нравишься, и больше всего в жизни сейчас я ненавижу то, что мне никогда не удастся встретиться с тобой.

Я со вздохом бросил телефон на кровать, решив, что позже придумаю что-нибудь более беззаботное, чтобы ответить. Прямо тогда мне показалось, что собираюсь излить душу в своем сообщении, и я не хочу, чтобы мои страдания коснулись Софии. Она была слишком милой, слишком чистой, чтобы быть запятнанной тьмой, живущей в моей жизни. Нет, я хочу сохранить это за прочно запертыми и запечатанными дверями. Она была моим светом, сияющим так же ярко, как все звезды, вместе взятые. И я никогда не позволю этому свету померкнуть.

Дикий крик донесся до моего слуха внизу, и я нахмурился, услышав далекий крик Клары, когда она начала кричать.

Любопытство взяло верх надо мной, и я соскользнул с кровати, вышел из своей комнаты и поспешил вниз по лестнице. Ее голос донесся из столовой, и я направился к нему с бешено колотящимся сердцем. Всякий раз, когда Клара выходила из себя, я всегда беспокоился, как далеко она может зайти. Знание того, что она чуть не убила своего собственного брата, заставляло меня нервничать рядом с ней, даже больше, чем тот факт, что она была долбаной Сукой Теней. Если она была способна причинить боль Лэнсу, это делало ее способной на все.

— Нео! Нет! Нет! — рыдала Клара, и я заглянул в щель двери, где была приоткрыта. Я не хотел вмешиваться в то, что, черт возьми, там происходило. Особенно потому, что от Клары у меня мурашки по коже. Но я обещал Дариусу, что предоставлю ему любую информацию, если она покажется мне важной. И что-то в этом кричало о важности.

Клара двигалась вокруг длинного деревянного стола, разглядывая множество предметов, разложенных на нем. Кинжалы, перчатки, кубки, даже огромный сверкающий меч с инкрустированной драгоценными камнями рукоятью. Каждый раз, когда она брала одну из них в руки, она швыряла ее через всю комнату, крича:

— Нет!

Я заметила отца во главе стола, его губы сжались в тонкую линию, когда он рассматривал ее.

Мое внимание привлекло движение, и в поле зрения появились Поларисы. Друзилла, Мигель и Алехандро.

Друзилла была худощавой женщиной с короткими, туго вьющимися черными волосами и бледными чертами лица; ее муж был таким же худым, его глаза были изможденными, и у него был вид человека, у которого почти не было характера, всегда подскакивающего к каждому слову своей жены. Брат Друзиллы Алехандро был самым высоким из них всех, его глаза были жестокими, а губы поджаты под тонкими усами.

Они посещали ужины с нами в течение нескольких месяцев, и что-то в них заставляло меня нервничать. Может быть, это было связано со странным трикотажем, который они никогда не снимали. Друзилла всегда носила пару желтых шерстяных перчаток, Мигель носил этот уродливый оранжевый свитер, как будто это была его самая любимая вещь в мире, а красный шерстяной шарф Алехандро полностью противоречил его безвкусной внешности.

Или, может быть, дело было в том, что Друзилла обладала арктическим обликом, или в том, что в глазах ее мужа, казалось, вообще не было света. Когда он сидел неподвижно, то мог сойти практически за труп. В настоящее время он вздрагивал каждый раз, когда Клара кричала «нет», а подбородок Друзиллы поднимался все выше и выше, как будто она хотела что-то сказать. Пальцы Алехандро периодически сгибались, и он был единственным, кто не выглядел испуганным.

— Его здесь нет, — наконец объявила Клара, драматично опускаясь на стул, как будто она была измотана.

— Мы позаботимся о том, чтобы удвоить силы в поисках, — твердо сказала Друзилла.

— Мы найдем его, — убежденно прорычал Алехандро.

— Ты говоришь это уже довольно давно, — сказал мой отец опасным тоном. — Я тешил себя этой фантазией, но мое терпение на исходе.

Друзилла склонила голову, в то время как Мигель дрожал рядом с ней.

— Прошу прощения, лорд Акрукс. Но уверяю вас, если вы дадите нам больше времени…

Клара стукнула ладонью по столу, и мое сердце подпрыгнуло.

— У нашего короля нет времени, чтобы тратить его впустую. Он ждет тебя, прежде чем начать действовать.

— Я понимаю, — кивнула Друзилла. — Как уже сказала, я могу только извиниться и пообещать стараться еще больше.

— Уверяю вас, я возьму этот фарс под контроль, милорд, — пообещал Алехандро, бросив острый взгляд на свою сестру.

— Или мы можем отказаться от этого причудливого дела, и я смогу сделать свой ход завтра без его помощи, — резко сказал отец, и я проглотил комок, вставший в горле, задаваясь вопросом, как долго я смогу оставаться здесь, прежде чем меня обнаружат.

— О, но мой король! — Голос Клары внезапно изменился на невинно-сладкий. Она поднялась со своего места, положила ладонь ему на грудь и провела ею по рубашке. — Я чувствую, что он где-то там. Тени тоже ищут его. Ты должен потерпеть.

Взгляд отца переместился на нее, и в нем появилось что-то похожее на мягкость. Что-то, что, я был уверен, никогда не видел направленным на меня или моего брата. Он поднял руку, схватив ее за подбородок, что выглядело как крепкий захват.

— Я полагаю, что могу немного подождать этот подарок.

Она улыбнулась, как кошка, провела пальцами по его руке и облизнула губы.

— Это того стоит, папочка. Я обещаю.

Я вздрогнул от этого прозвища.

Отец посмотрел на Поларисов.

— Вы свободны. Не просто удвойте поиски, утройте их. Я хочу получить какие-то осязаемые доказательства его существования в течение недели.

— Да, милорд, — пробормотала Друзилла, и я, не теряя ни секунды, выбежал из комнаты и укрылся на кухне.

Я подошёл к холодильнику, взял немного апельсинового сока и наполнил стакан. Я едва мог заставить себя выпить его, пока стоял там, обдумывая услышанное, и отправил сообщение Дариусу, чтобы сообщить ему о том, что я видел.

Что бы они ни искали, это должно было быть проблемой. И я был полон решимости выяснить, что это было. Потому что я, хоть и не могу выйти из дома, но могу начать свой собственный тихий бунт. И я был в идеальном положении для сбора информации. Стиль призрачной разведки.

Я стоял без рубашки перед зеркальной стеной, которая тянулась вдоль одной из стен современного тренажерного зала в восточном крыле. Им редко пользовались с тех пор, как Дариус съехал. Мать предпочитала плавать бесконечные круги по бассейну, а отец так часто отсутствовал, что ему редко приходилось пользоваться здешним снаряжением.

В эти дни я занимался так, как будто от этого зависела моя жизнь. Я знал, что не смогу соперничать с отцом без магии. Но быть в форме было одним из способов противостоять чувству беспомощности, в которое он загнал меня в угол. Кроме того, я хорошо справлялся с тенями, так что, как я догадался, это пошло мне на пользу. Клара переняла уроки своей матери, и хотя я презирал проводить время в ее обществе, я должен был признать, что она помогла мне быстро овладеть ими всерьез. С каждым днем мне становилось все легче вытаскивать их на поверхность кожи и выпускать на волю. Возможно, у меня еще не было доступа к моей Стихийной магии, но я больше не был полностью неспособен защитить себя…

Я смотрел на мышцы, начинающие проступать под моей кожей, проводя большим пальцем по груди и проверяя, как я изменился. На мое тело повлиял не только вес. За прошедший год я стал выше, мои плечи расширились, черты лица утратили свою мальчишескую мягкость. Я не был похож на Дариуса с его Драконом; мое тело было построено из тощих мышц. Я был создан для скорости и уверенной ходьбы. Это меня вполне устраивало, потому что единственное, о чем я когда-либо мечтал — это убежать от этой жизни. И в один прекрасный день я надеялся получить такой шанс. Но шансы были созданы не только звездами. Мне нужно было создавать свои собственные возможности, поэтому мне пришлось начать находить трещины в стенах тюрьмы.

Я схватил футболку и направился из спортзала, бегом поднимаясь по лестнице в ванную на лестничной площадке. Я двигался тихо, потому что отец все еще был дома. Я ждал его следующей деловой поездки, желая, чтобы она состоялась сегодня. Всякий раз, когда он был здесь, казалось, что весь дом затаил дыхание. Я ненавидел то, что жил на грани, каждый хлопок двери заставлял меня вздрагивать, каждый стук тяжелых шагов заставлял мое горло сжиматься, а мышцы напрягаться в ожидании побоев.

Я быстро принял душ и вскоре уже спускался на обед, одетый в брюки и серую рубашку. Я предпочел перекусить самостоятельно, а не просить Дженкинса принести мне что-нибудь. Он всегда приказывал шеф-повару класть соленые огурцы во все, что он готовил для меня, несмотря на то, сколько раз я говорил ему, что ненавижу их. Я не знал, была ли его забывчивость фальшивой или нет, но у меня было такое чувство, что так оно и было. Он никогда не забывал о порядке, когда дело касалось обеда отца. Он бы потерял из-за этого голову.