Глава 13

Джип промчался по деревне, так и не повстречав ни единой живой души, и нырнул в белое молоко тумана, мгновенно проглотившего и машину, и звук ее мотора.

– Бензина не так уж много осталось, – как бы между делом заметил Николай. – Нам стоит поторопиться с поисками укрытия.

– Проклятье! – Оксана недовольно поджала губы. – Да и светает уже. Тогда перед следующим поселком притормози – я пойду вперед, разузнаю что к чему.

– Хорошо, мам.

– Ну что, Жень, продолжим нашу светскую беседу? – девушка игриво пощекотала пальцем его шею.

Евгений почувствовал, как по его спине прокатилась холодная волна, оставляя за собой полчища мурашек. Оксана, молниеносно переключающаяся от деловой сосредоточенности к неприкрытому заигрыванию с ним, пугала его до потери пульса. Она неуловимо напоминала кошку, пушистую, ласковую и смертельно опасную, которая в отсутствие аппетита лениво развлекалась с пойманной мимоходом мышью.

– Я даже и не знаю, – неуверенно начал он. – Спрошу что-нибудь и опять на запретную тему напорюсь. Что-то вы мне все любопытство отшибли.

– А ты попробуй. Я постараюсь больше тебя не пугать.

– Ну, хорошо, про отца вашего мы поговорили, а кем была ваша мать? Она еще жива?

– Вполне. И, я думаю, Ирена еще всех нас переживет.

– Откуда в вас такая антипатия к родной матери? – удивился Евгений.

– Я всего лишь отвечаю ей взаимностью, – хмыкнула Оксана. – Она использовала меня как веревочку, которой хотела привязать к себе Кирилла. Очутившись в России после финской войны 1939-го, она осталась без каких-либо средств к существованию, и союз с Вожаком местной Стаи представлялся крайне удачным выходом из положения. Я никогда не была для нее родной дочерью в полном смысле этого слова, мать меня терпела, но любовью в наших отношениях и не пахло. А когда родились Игорь и Антон, она вообще обо мне позабыла.

– У вас всегда так?

– Не обязательно, хотя, когда число твоих детей, внуков и прочих отпрысков исчисляется десятками, трудно любить всех их в равной мере.

– Какая у вас, хм, любвеобильная мамаша.

– Этого у нее не отнять, – согласилась девушка, и Евгений не смог разобрать, чего больше в ее голосе – брезгливости или зависти. – Именно поэтому голос Ирены имеет такой большой вес в Стае. Среди моих сородичей слишком многие являются в той или иной степени ее родственниками.

– Странно… – пробормотал журналист.

– Что тебя смущает?

– Ваш отец – Вожак Стаи, мать – тоже не последний в ней человек, и при этом вы с сыном оказываетесь в бегах, преследуемые родными братьями, и никто даже не пытается вам помочь. В чем дело? Что у вас там стряслось?

– Долгая история… – Оксана подалась вперед, увидев съезд с дороги. – Притормози-ка здесь, Коль. Я схожу, прогуляюсь.

Сзади послышалось шуршание торопливо стаскиваемой одежды.

– Съезжай с дороги и остановись где-нибудь в сторонке. Я вас потом разыщу, – закрывшаяся дверь глухо хлопнула, и Евгений еле успел краем глаза заметить размытое рыжее пятно, промелькнувшее в придорожной траве.Николай свернул на разбитый проселок, где под густой порослью сорняков еще угадывались остатки асфальта, и, проехав сотню метров, остановил машину перед задранным в бледное небо ржавым шлагбаумом и сторожевой будкой, из окон которой торчали ветви молодой березки. Он выключил зажигание, и в уши хлынула мертвая тишина, изредка нарушаемая потрескиванием остывающего глушителя.

– Где мы находимся? – журналист завертел головой, сделав вид, что осматривается, но в действительности лишь для того, чтобы незаметно выключить диктофон.

– Понятия не имею, – буркнул Николай, явно не расположенный к общению.

Часы показывали пять утра и, если их компания хотела остаться незамеченной, то укрытие следовало найти как можно скорее. Деревенские жители обычно подолгу в постелях не залеживаются. Евгений немного нервничал, но это, похоже, становилось для него уже привычным делом. Удивительно, как быстро рядовой законопослушный гражданин, оказавшись по ту сторону закона, перестраивается и начинает мыслить совсем иными категориями. Вот и он уже освоился с новой для себя ролью беглеца от правосудия и рассуждает соответственно.

Несмотря на то, что журналист изо всех сил таращил глаза, чтобы не прозевать возможную опасность, Оксана возникла рядом с машиной совершенно неожиданно для него. Она нырнула в салон и, захлопнув за собой дверь, скомандовала:

– Двигай вперед.

Николай молча завел мотор, и джип неторопливо вкатился под шлагбаум. Сзади доносилась уже знакомая возня, коротко взвизгнула застегиваемая на джинсах молния.

– Что ты нашла, мам?

– Нам, можно сказать, повезло, – Оксана накинула рубашку и подалась в проход между сиденьями, застегивая пуговицы, – это заброшенный кирпичный завод. Здесь не то что машину, здесь целую автоколонну бесследно запрятать можно. Особого комфорта, правда, не предвидится, но на какое-то время сгодится.

– Завод? – переспросил Николай без особого энтузиазма. – Да там ребятня, небось, все щели облазила! Они наверняка тут шастать будут, от них нам не укрыться!

– На дворе сентябрь, Коля, и сегодня четверг. Твоя ребятня ближайшие два дня будет за партами корпеть.

– Ну, не знаю, не знаю, – ее сын с сомнением покачал головой.

– Если сунутся – я их припугну немного, но не думаю, что до этого дойдет.

– Хорошо, два дня мы здесь перекантуемся, – подал голос Евгений, – а что дальше?

– Дальше все просто – к заводу должен прилагаться небольшой городок, где живут рабочие. Поскольку завод заброшен, то и в городке многие дома наверняка пустуют. За пару дней мы вполне можем подыскать себе более-менее приличное логово. Даже с удобствами, – Оксана хлопнула его и Николая по плечам. – Так что не вешайте нос. Как-нибудь прорвемся.

– Только если ты, мам, не сотворишь очередной глупости.

– Коля, прошу тебя, уймись!

Мальчуган умолк, и в этот момент машина выехала из рощицы. Взорам беглецов предстала удручающая картина разрухи и запустения. Насквозь проржавевшие металлические конструкции, выбитые стекла, размашистое граффити на облупленных и потрескавшихся стенах и зеленеющая поросль на крышах корпусов – завод был мертв лет десять как минимум. Мимо проплыла облезлая доска почета, фотографии на которой кто-то использовал в качестве мишеней для дробовика. Из многих окон вверх по стенам тянулись языки копоти – огонь подъедал все то, что не смогли растащить люди.

– Какое милое местечко, – заметил Евгений, с тоской глядя в окно.

– Нравится? – Оксана словно не уловила его сарказма.

– Не то слово!

– Не привередничай. Останови, Коль, пойдем, осмотримся немного.

Журналист выбрался из джипа и с наслаждением потянулся, разминая затекшее тело. Утренний холодок немедленно скользнул ему за шиворот и в рукава, в очередной раз напоминая о том, что лето уже закончилось. Евгений поплотнее запахнул куртку и потрусил за Оксаной и ее сыном к одному из зданий с рядом ворот по всей стене.

Через несколько минут они нашли подходящее для укрытия место в бывшей авторемонтной мастерской. Главными его преимуществами являлось отсутствие окон и только два выхода – ворота и дверь на лестницу. Все оборудование давным-давно исчезло, оставив лишь дырки в бетонной стене на тех местах, где висели полки с инструментами, и только смотровая яма, которую украсть было невозможно, сиротливо чернела посреди помещения, маслянисто поблескивая заполнявшей ее водой.

Николай вкатил машину внутрь, и Оксана закрыла за ним ворота, оглушительный скрежет которых, казалось, вполне был способен перебудить все окрестные деревни. Она подобрала с пола арматурный прут и, вдев его в проушины вместо замка, двумя быстрыми движениями загнула его концы, надежно запечатав этот выход. Мастерская погрузилась в полумрак, еле-еле разбавляемый сочащимся в щели светом.

Евгения всего передернуло, он вспомнил, как легко эта миниатюрная девушка оторвала от земли его самого и швырнула об дерево, когда осерчала из-за убийства Аписа. В последнее время он воспринимал ее как бы по отдельности, как двух разных персонажей – Оксану и Ортею, и относился к ним соответственно. Но не следовало забывать, что даже пребывая в человеческом обличье, она все же не являлась человеком в полном смысле этого слова, и данный эпизод лишний раз напоминал Евгению, по какому тонкому льду он ходит все это время. Оксана, если бы захотела, вполне могла в любую секунду отправить его на тот свет одним движением мизинца.

– О’кей, ребята, – подошла она к ним, – я обещала посторожить, и я посторожу, а вы вздремните, пока есть такая возможность.

– Ты же ранена, мам! – попытался воспротивиться Николай. – Тебе нужен отдых!

– Успеется, – мать взяла его за плечо и мягко подтолкнула к открытой двери машины. – Кто у нас за рулем носом клевал, а? Давай, поспи пару часиков, а потом сменишь меня, если тебе так хочется.

Спор с ней определенно не имел никаких перспектив, а потому парню ничего не оставалось, как последовать ее совету. Он залез обратно за руль, выдернул подголовник и полностью разложил свое сиденье. Оксана выжидающе посмотрела на Евгения, и он, поняв, что от него она ожидает того же, не заставил себя долго уговаривать.

Лежа на спине и закинув руки под голову, Евгений уже по сотому разу прогонял свои мысли по накатанной колее. Рядом сопел и ворочался Николай, к которому сон также не шел. Как и следовало ожидать, полученные от Оксаны ответы незамедлительно породили новые вопросы, которые теперь толклись в мозгу, требуя к себе внимания и не давая уснуть. То, как четко она определила для него границы того, что ему дозволено знать, только раздразнило любопытство журналиста. Он не мог так просто отступиться, требовалось найти иной подход.

– И все-таки, – вполголоса произнес он, глядя в потолок, – что же вы со своими коллегами не поделили? Почему вас преследуют?