— Да, - сказал он хриплым голосом. Все его тело вибрировало. - Я хочу этого.

— Я тоже. - Она облизнула губы. - Я собираюсь закончить. Не мог бы ты зайти в дом и разогреть для меня духовку? Поставь на 190 градусов.

Отступать от нее, когда она только что призналась, что нуждается в нем, даже немного, было чертовски мучительно, но он сделал это. Все, что угодно, лишь бы не упустить этот шанс заставить ее переступить порог их дома, пусть даже всего на несколько часов. По пути в дом он остановился, чтобы оглянуться на Рози, и обнаружил, что она наблюдает за ним из-под опущенных ресниц. Выглядит... нуждающейся в утешении? Он знал, как дать ей это. Поклоняясь ей, доставляя ей удовольствие, передавая любовь своим телом.

Но это не работало, не так ли? Не полностью. Разве Рози не говорила, что после этого чувствовала себя опустошенной? Он должен был найти способ предложить больше. Дать больше.

Скажи это тестостерону, текущему по его венам. Как только он вошел внутрь, Доминик бросил продукты на поверхность и поправил свой твердый член через спортивные штаны. Он положил руки на край кухонной стойки, вдохнул и выдохнул.

— Ладно, не дрочить неделю было плохим выбором, братан. Признаю это. Но ты можешь это сделать. Ты можешь находиться в одной комнате со своей женой и не трахать ее, пока она не закричит на весь город.

Доминик представил себе то же самое, что представлял всю неделю, пытаясь взять свой член под контроль. Одного из его товарищей - морских пехотинцев укусил скорпион во время проверки периметра, и в укус попала инфекция. Доминик представил себе эту массу сочащейся плоти и начал распаковывать содержимое пакетов с продуктами, впившись зубами в нижнюю губу. Куриный бульон, яйца, томатная паста, зеленый болгарский перец.

Его упражнение по визуализации сработало. Он был на полпути к потере эрекции, пока не вошла Рози и сразу же сняла свою толстовку у двери, натянув футболку под ней до груди, демонстрируя нижнюю часть живота, прежде чем опуститься на место. Она повесила толстовку на крючок и выдохнула , оглядывая дом, как будто забыла, как он выглядит, может быть, даже скучала по нему. От этого горло Доминика сжалось.

— Твой грузовик и так был довольно чист, - сказала она, убирая распущенные волосы в пучок. - У меня такое чувство, что я списала домашнее задание. - Ее смех был немного пугливым, напомнив ему о тех первых нескольких свиданиях в средней школе в кафе, когда они только начинали узнавать друг друга. - Вау. Почему я так нервничаю?

— Это твой дом. Я твой муж. Ты не должна нервничать… - Доминик услышал заученные реплики, слетающие с его губ, и провел рукой по лицу, смеясь без капли юмора. - Я тоже нервничаю, Рози.

У нее перехватило дыхание.

— Правда?

— Да. - Теперь, когда они вернулись на место преступления, стало еще более очевидным, насколько резко сократилось их общение. Их голоса звучали почти по-иностранному, наполняя кухню одновременно. - Это не заставляет тебя видеть во мне меньше... мужчины? Зная, что я нервничаю?

— Что? - Она прижала руку к центру груди. - Боже, нет. Это заставляет меня чувствовать, что я не сумасшедшая. Это ставит нас на один уровень.

От удивления у него по спине пробежали мурашки.

— Я хочу быть сильным для тебя всегда, - хрипло сказал он, - разве это не моя задача?

Черты ее лица смягчились, когда она посмотрела на него.

— Брак - это не задача, Дом.

Она так давно не называла его этим прозвищем, что у него внутри все перевернулось, когда он это услышал. Весь день его коллеги кричали его имя, перекрывая стук молотков на стройплощадке, но из уст его жены это звучало по-другому. Это пришло из прошлого. Будущее.

— Долг - это то, что я понимаю. Это то, что я не могу испортить.

— Я ценю это. Я ценю то, что ты делаешь для нас. Для меня. - Рука опустилась с середины ее груди, и она подошла к стойке, достаточно близко к Доминику, чтобы он мог сосчитать мурашки на ее шее. - Это заставляет меня чувствовать себя ближе к тебе, когда ты теряешь бдительность. Заставляет меня чувствовать, что я могу сделать то же самое.

Доминик едва осознавал, что придвигается ближе. Он оказался позади Рози, нацелившись на веснушку у нее за ухом, когда она разгружала пакеты с покупками. Черт, она пахла достаточно хорошо, чтобы откусить от нее кусочек.

— Ты хочешь, чтобы я включил твою музыку?

Она вздрогнула, нащупала баночку со сметаной и уронила ее на прилавок.

— Да, это было бы здорово. Спасибо. - Ее зрачки полностью превратились в карие глаза, когда она оглянулась через плечо. - Я приготовлю эмпанадас.

— Значит ли это, что ты счастлива?

— На этот раз это значит, что я хочу, чтобы ты был счастлив.

В то время как обычно он прижал бы бедра к ее заднице, поцеловал ее гладкую шею и скользнул руками под ее футболку, Доминик вместо этого попятился. Боже, это было неестественно - уходить от силового поля, которое так сильно притягивало его. Как отделять застрявшие магниты. С тех пор как она ушла, кухня казалась такой огромной и пустой, теперь она с таким же успехом могла быть размером с душевую кабину. Его руки покалывало от желания пробежаться по ее коже. Однако понимание ее мыслей удовлетворяло другую его часть. Простое заявление о том, что она хочет, чтобы он был счастлив, заставило его грудь раздуться до размеров бас-барабана марширующего оркестра. Смотреть, как она это доказывает? Еще лучше.

Рози приехала, помыла его грузовик, а теперь готовила ему еду. Это был рай на земле, и ничто не могло его разрушить. Даже его подавленное сексуальное влечение.

Доминик повернул ручку старого радиоприемника, который стоял у кухонного окна, из динамиков потрескивала музыка сальсы. Устройство принадлежало ее матери, и хотя несколько рождественских праздников назад он купил ей новое, она продолжала пользоваться этим, несмотря на помехи и все такое. Традиция. Его жена любила традиции, но за последние несколько лет эти маленькие проявления были редки. Или, может быть, она просто держала их при себе.

Воспоминание о том, как она обычно танцевала на кухне во время готовки, заставило Доминика с трудом сглотнуть, когда он наблюдал за ней, прислонившись к противоположной стойке. Он фиксировал каждое движение ее рук, перемешивающих овощи и мясо в миске. Слушал, как она напевает под музыку, ложкой выкладывая начинку в тесто и закрывая эмпанадас вилкой. Когда она повернулась, чтобы поставить их в духовку, Доминик заметил ее поверхностное дыхание и понял, что она все это время чувствовала, что он наблюдает за ней. “ Осторожнее, чувак, ты позволяешь проявиться своей пожизненной одержимости ею. ”

— Они должны быть готовы через тридцать минут, - выдохнула она, ерзая, глядя на него, - ты хочешь посмотреть телевизор или...

— Нет, - прежде чем он понял, что придумал, Доминик шагнул в теплое пространство комнаты, взяв ее левую руку в свою правую. — Мы можем потанцевать, Рози?

— Потанцевать?

Доминик подошел еще на дюйм ближе и голова Рози откинулась назад, как будто была перерезана струна, открывая ему свое запрокинутое лицо.

— Я не знаю, я... не уверена, что это хорошая идея.

— Ты не уверена? - Голод расцвел в его животе, но он сохранил невозмутимость. - Психотерапевт сказал, что нам разрешено целоваться. Танцы должны быть в списке одобренного у хиппи, верно?

— Вау, - неуверенно сказала она, ее взгляд опустился на его рот. - Сначала ты хочешь танцевать, а теперь... целоваться. Ты не можешь просто так сказать это.

Доминик ухмыльнулся и провел большим пальцем правой руки по кругу вокруг ее ладони.

— Я не говорил целоваться. Я сказал, что хочу потанцевать. - Он скользнул левой рукой вокруг ее поясницы и прижал их тела друг к другу. - Ты совершила этот шаг, сладкая девочка.

Рози на мгновение зашипела, но если и заметила, что Доминик покачивает ее в такт низкой, медленной музыке, то не подала виду.

— Так я и сделала.

— Я прощаю тебя за то, что ты сексуализировала меня.

— Заткнись, - сказала она, хихикая, а затем оборвала себя, задыхаясь, когда поняла, что они танцуют. - О, ты думаешь, что у тебя хорошо получается?

— Ты серьезно забыла, сколько у меня талантов, Рози? - Он крепче прижал ее к своему телу, внутренне застонав от сисек, которые упирались ему в живот, от соприкосновения их бедер. - Может быть, тебе нужно напоминание”.

— Может быть, и так, - прошептала она, ее дыхание обдало его рот. - Просто помни правила, хорошо?

Доминик издал горловой звук, который каким-то образом говорил о страдании и удовлетворении одновременно. Было удивительно просто снова обнять свою жену. В течение последних пяти лет, когда бы они ни соприкасались, он почти сразу же испытывал нетерпение удовлетворить ее. Порадовать ее. Теперь он задавался вопросом, не пытался ли он компенсировать, что не дал ей того, в чем она действительно нуждалась. Слова. Близость без секса. Доминик провел языком по складке губ, заметив, как дрогнули ее веки. Что он должен был сделать сейчас? А, точно. Напомнить ей, что у него еще есть таланты.

— Ммм, девочка. Твои руки действительно хорошо обработали мясо для эмпанады.

Она расхохоталась ему в грудь, дрожа всем телом.

Глубокий смех Доминика присоединился к ее и напряжение спало с его плеч. Черт возьми, ему нравилось смешить ее, а таких случаев было слишком мало и они были слишком редки.

— Что? - Он коснулся подбородком ее лба. - Ты хочешь сказать, что мои таланты устарели?

— Это твои слова, а не мои.

На мгновение они улыбнулись друг другу, но Доминик почувствовал, что протрезвел.

— Когда ты стояла на кухне, закат проникал в окно. Превращая все вокруг тебя в золото, даже эти маленькие завитки возле ушей. Я подумал: хотел бы я быть художником или фотографом, потому что держать что-то настолько красивое при себе делает меня эгоистичным ублюдком. Даже несмотря на то, что я хочу быть таким. Все для меня. - Он закрыл глаза и резко вдохнул через нос. - Каждый идеальный гребаный дюйм.