Глава 11. ЧП Галактического масштаба
Шёл пятый день моих летних каникул. Мы с отцом увлеченно играли в «Землю тамагочей», как мы назвали игру-симулятор Альтаирцев. Играли в то время мы уже на уровне неплохих директоров крупных компаний. Чтобы игра получила наглядную цель, соответствующую нашему уровню, Александр придумал для нас соревнование — возглавляя гибнущие американские заводы в период депрессии 30-х годов, ставилась задача спасти очередной завод, взяв бразды правления в свои руки как можно позже. Программа в ответ уже не только язвила, но и всё чаще поздравляла с успехами. Всё вроде бы шло нормально, но мы заметили, что в последние дни Александр стал часто уходить в себя и глубоко задумываться. Мы поначалу решили, что у нас что-то идёт не так, но на все вопросы он неизменно, но как-то отрешенно, без чувства удовлетворения или радости отвечал, что у нас всё просто замечательно, мы давно уже преодолели то отставание, которое случилось вначале, и всё больше опережаем запланированный график. Своё настроение он как-то раз объяснил тем, что у него, благодаря нашим успехам, совсем мало работы, а у Альтаирцев, как и у землян, от безделья бывают периоды скуки. Когда мы закончили очередной раунд соревнований и оторвались от игры, отец сказал:
— Что-то мне кажется совсем невероятным, чтобы такая банальность, как приступы плохого настроения от избытка свободного времени, были бы проблемой для высокоразвитых Альтаирцев. Видимо, Александра сильно гнетёт что-то совсем другое, давай попробуем поговорить с ним откровенно.
— Давай.
Мы пришли на кухню, где Александр в одиночестве задумчиво, маленькими глотками пил чай, рассеянно устремив неподвижный взгляд куда-то в угол комнаты. Он даже не распустил свою зелёную шевелюру, хотя в открытое окно вовсю светило солнце, не заметил, как мы вошли, и его глубокая печаль была ясно видна нам и без всякого эмофона.
Отец сказал:
— Ты же знаешь, что хоть мы эмофона и не чувствуем, но эмоции у нас практически одинаковы, и оцениваем мы их неплохо. Давай, дружище, выкладывай, что там у тебя за забота.
— Я не знаю, имею ли я на это право. В любом случае, к Земле это не имеет ровно никакого отношения.
— Э, друг мой, так не пойдёт. Если до чего-то мы и не доросли, это еще не повод, чтобы так убиваться в одиночку. Мы же друзья! Давай хоть погрустим вместе.
— Я не хочу, не имею права даже намёком втягивать вас и кого-либо из землян в это дело.
— А у нас нет права голоса?
— Нет, потому что это очень, очень, очень опасно.
— Но судя по глубине твоей грусти, всё очень серьёзно, и, раз ты всё еще здесь, другой возможности ведь тоже нет?
— Будь трижды проклята твоя этичность и догадливость. Ты что, ясновидящий, что ли?
— Короче, мой друг. Выкладывай, а решать вместе будем. Я обещаю всё тщательно взвесить!
— Всё равно не могу. Единственное известное всем разумным расам существо в Галактике, кто может там справиться- это Федька. В одиночку! И никто ему там не сможет помочь- ни ты, ни я, ни чёрт, ни бог, ни кто-либо вообще! А его мнение и спрашивать бесполезно, он точно захочет погеройствовать, он всего лишь мальчишка. И он нужен здесь, на Земле- как воздух! Не буду, не хочу даже об этом думать, не то, что говорить!
Тут я вставил слово.
— Интересно, от меня скрывают что-то такое, на что я наверняка соглашусь. И поэтому моим мнением даже не интересуются!
— Да, я считаю, что и по земным, и по Альтаирским меркам ты ещё недостаточно зрел, чтобы самостоятельно принять обдуманное, хорошо взвешенное решение.
— Но ведь и проблема- наверняка не пустяк какой-нибудь!
— Всё, не хочу больше ни говорить, ни слышать ничего об этом.
— А ты не подумал, что буду чувствовать я, всю жизнь, когда буду уверен в том, что мог сделать что-то очень доброе, знал об этом, и не добился права даже на то, чтобы узнать, а что это было? Помнишь, что ты говорил мне про джинна?
— У того джинна всё было наверняка, а тут сама вероятность против нас. Твой шанс- всего один к десяти, но у любого другого разумного существа шанс там не более, чем один к ста триллионам.
Ну вот, выходит, пришла и моя пора начинать «пляски с бубном» — подумал я и сказал:
— Географичку помнишь? Если Высшие так явно вмешались тогда, не потому ли, что именно сейчас всё очень важно? И не из-за этого ли случая? Уж если я для них так ценен- не важно, на Земле или «там», я ведь в любом случае под их защитой?
— Дела высших нам неведомы. Ответственность на них не переложишь.
— Какую ответственность?
— Я никогда раньше не видел, чтобы Александр проявлял столь сильные эмоции. Но он сказал с явной, почти нескрываемой яростью- наше руководство возложило лично на меня решение, выбор, когда на весах лежит верная смерть сына моего друга!
— Вмешался отец: Так вот что тебя так гнетёт, мой друг! Когда будет слишком поздно?
— Александр ответил:- есть еще почти неделя, чтобы решить.
— Отец сказал — но ведь за Федьку пока отвечаю я, значит, окончательное решение всё равно за мной. А как я к нему отношусь- ты же не просто видишь и знаешь, а ещё и чуешь, так что ты можешь не сомневаться, что я защищу его от любых непродуманных решений. Да и по законам Земли всё так!
— Законы, законы- сказал Александр с раздражением. Какие к чёрту законы, когда речь о жизни ребёнка!
— Но ведь на Альтаире, наверное, тоже за несамостоятельных детей отвечают родители?
— Да, всё именно так.
— Ну тогда выкладывай, что там, на другой чаше этих чёртовых весов.
— Четверть нашей Галактики. Полтысячи разумных рас и десяток диких. Сотни тысяч живых планет с неразумными пока животными и другими существами.
Возникла длинная пауза. Я и отец были подавлены масштабом происходящего. Наконец отец с явным недоверием и удивлением в голосе спросил:
— И что, только мой Федька, и притом в одиночку, имеет шанс справиться с этим вселенским кошмаром?
— Только твой Федька, причем и у него шанс 1 на 10. При неудаче он погибнет, не сумев ничего поделать. Причем ни Земле, ни Альтаиру вообще ничто не угрожает, мы совсем в другом секторе Галактики. Вот ведь подлость какая!
— Ну, что Земле ничего не угрожает, ты мог бы и не объяснять. Если бы это угрожало Земле — никакого выбора и не было бы.
— Кстати, совет Альтаира, возложивший на меня ответственность за это решение, уже в полном составе летит в опасную зону.
— Значит, Ваше руководство очень ответственно и адекватно.
Тут вмешался я:
— Раз я почему-то оказался столь важной персоной, и работу всё равно делать больше некому, передайте руководству Альтаира, что я точно не двинусь с места, пока хоть один из них находится в опасной зоне. Я не сомневаюсь, что вы уже организовали эвакуацию оттуда всего, что только возможно. Лишние жертвы в любом случае ни к чему, независимо от того, что мы тут решим. Путь лучше передадут свои летательные аппараты для вывоза дополнительного количества разумных из опасной зоны! И чем раньше вы начнете меня готовить, тем больше шансов на успех- в любом случае, какое бы решение относительно посылки меня вы не приняли бы.
— Ну хоть мне-то с отцом ты позволишь быть поблизости?
— А вы сможете мне там хоть чем-то помочь?
— Нет.
— Тогда и вам двоим там делать нечего! Лучше пусть Высшие мне помогут, если от них там будет толк.
— Александр посмотрел на меня с уважением. Отец- тоже, и сказал:
— Что бы там ни насчитали ваши компьютеры, я считаю, что его шансы растут. Александр сказал: один шанс из десяти- это не наши компьютеры, это сказали Высшие. Они впервые вышли на прямой контакт с руководством Альтаира. И тоже сказали, что перемещаются в опасную зону- все вместе! Ощущают свою вину за то, что не смогли это предотвратить.
— И ты целых три дня молчал! Всё, оказывается, куда серьёзнее! Эй, боги, если Вы меня слышите! Убирайтесь оттуда немедленно, особенно те, кто не может реально помочь! Сохраняйте себя!
— Александр спросил — и какую награду ты за всё это хочешь?
Я аж опешил:
— Ты о чём это, вообще? У нас всего неделя на подготовку, я ещё даже толком не знаю, к чему, а ты уже какой-то бред несёшь! Повредился в уме, что ли? Какая на хрен дурацкая «награда» вообще возможна за подобное? Нелёгкое, видимо, дело, успех которого равноценен самой жизни несметного числа разумных существ Галактики — и что это за банальная чушь про какую-то ещё награду?
Александр улыбнулся, впервые за эти три дня, и сказал:
— Прости, это была вынужденная проверка. Мне сказали, что там у тебя будет огромный, грандиозный соблазн властью, и прямо приказали испытать твою стойкость. Это последнее, что мне было поручено, хотя я знаю тебя уже достаточно хорошо и был уверен в ненужности этого испытания. А как и к чему готовить тебя, мне не сказали, видимо, это будут делать сами Высшие.
Над столом заколебался воздух, и в метре над ним повис лиловый шар. От него лучилось какое-то удивительное тепло и спокойствие. Мягкий голос сказал:
— Простите нам, что я уже третий день скрытно наблюдаю за Вами. Но мы были вынуждены пожертвовать малым — моими угрызениями совести — ради попытки спасти столь многое, и я сам согласился на эту крайне неприятную роль. Как вы только что решили, я начинаю поготовку Феди, времени немного. Через 6 дней мы спросим у Александра Фёдоровича о его окончательном решении.
Заговорил отец:
— Нет нужды возвращаться к этому вопросу еще раз. Моё решение уже принято. Федя попытается исправить ситуацию, но я тоже буду там, рядом с ним, насколько это будет возможно. Любой другой вариант я заранее запрещаю.
— Пап, но я не хочу, чтобы ты тоже рисковал.
— Это вовсе не напрасный риск, моя жизнь без тебя потеряет для меня смысл и будет мучением, ведь я точно буду знать, что твоя гибель на моей совести. Так что заранее смирись с тем, что ты там будешь защищать и меня. Это не только моя любовь, это еще и циничный прагматический расчет, я хочу, чтобы ты лучше прочувствовал всю цену своего возможного провала, хочу повысить тем самым твои шансы на успех, увеличивая чувство ответственности, которого у тебя может не хватить просто в силу возраста. Я тебя хорошо знаю, и знаю, что делаю. Если уж чёртовы обстоятельства таковы, что для повышения твоих шансов- и еще несметного количества других разумных существ- мне надо рисковать жизнью- дай мне хотя бы право на мою часть нашего общего риска!