На одной чаше весов оказалась моя личная неуверенность и сомнения, нарушения каких-то бюрократических инструкций. На другой — опустошение планеты варварами, отсрочка рождения космической цивилизации на долгие тысячи двенадцатилеток, новые страдания разумных и полуразумных потом существ, рост вероятности потери целого разумного обитаемого мира. И этим мегапотерям я вполне могу противопоставить мой собственный опыт, в котором сконцентрированы знания альтаирцев, более двух дюжин раз корёживших свою планету, цивилизацию и самих себя, мучительно долго, полмиллиона лет прокладывая, буквально прогрызая путь к свету.

Да в такой ситуации пусть катятся к чёрту любые инструкции — моя совесть не оставила мне никакого иного выбора! Причинить вреда сопоставимо больше, чем вы себе скоро устроите сами, я, в одиночку, просто не смогу, а вот помочь тебе досрочно вытащить твой мир из грязи — попытаюсь.

— И впрямь, настоящий джедай, покрепче многих наших людских недочеловеков будешь, хоть зеленоволосый и оранжеволиций! А что ждет тебя в случае неудачи? Ведь ты, наверное, нарушаешь целую кучу всяких ваших запретов?

— Примерно то же, что происходит в таких случаях и у вас — «разбор полетов». Как метко выразился ваш юморист, наказание невиновных и награждение непричастных. Хотя объективности в таких случаях у нас все же гораздо больше, но мы отнюдь не автоматы, а живые существа с эмоциями, кстати, невероятно близкими вашим, и у нас тоже неудачи никого не радуют, а победителей судят не так строго.

— Значит, ты на наше спасение поставил и свою личную карьеру?

Эмоаура Кнышева благоухала, прямо лучилась добрым юмором, сильным любопытством и дружеским теплом и участием, а вся атмосфера нашей беседы живо напомнила мне мои студенческие годы.

— Мы действуем всегда и только так, при полной и осознанной личной ответственности! А как, и можно ли вообще, устроить всё по-другому, чтобы раса, давая отдельным своим личностям права, знания и все возможности для того, чтобы изменять судьбы иных разумных миров, не превратилась сама снова в стадо скотов?

— Значит, у тебя только на личном счету уже почти три десятка спасенных цивилизаций?

— То, что происходит — всего лишь обучение и ускорение взросления разумных рас-младенцев.

Кнышев: Ну, хоть мы и варвары, но скромность у нас тоже ценится. Дай твои пять, вернее, шесть! — и он протянул мне раскрытую ладонь, универсальный жест всех гуманоидов, принятый также и у землян. Мы скрепили нашу дружбу рукопожатием, и при этом он сказал: А знаешь, мой зеленоволосый друг с Альтаира! Ведь все может получиться! Обязательно получится!–и крикнул — Федор! Иди сюда!

…Пока Кнышев дезомбировал Федю, давая ему чёткие разъяснения, задавая очень точные вопросы, поистине виртуозно возбуждая при этом нужные струны Фединой души, делая все это как-то неожиданно легко и непринужденно, я думал — а может, мне и вообще не надо больше никаких других людей искать?

Из телепередач землян я прекрасно представлял себе, на что хватает способностей среднего земного человека. Передо мной волею, как я тогда думал, случая, сразу оказались уж точно не худшие, и даже далеко не средние представители человеческой расы! Один из них, будучи даже не совсем взрослым, в критический момент первого контакта фактически спас мою миссию, шедшую уже к явному провалу, сумев интуитивно понять ситуацию, сохранить доброту и необычное хладнокровие в условиях, когда «средний» земной подросток задал бы стрекача при первом взгляде на меня или, будь экземпляр посмелее, на всякий случай стукнул бы меня по башке чем-нибудь тяжелым, пока я был в отключке от вони.

Ужас Феди и исходящую от него его вонь я тоже, получается, породил сам. Если бы я сумел вовремя распознать признаки явных генетических отличий, притом, что фактов и времени на их изучение было предостаточно, хотя бы в последний момент проявил разумную осторожность и более мягко вступил в контакт, то вполне мог бы, с учётом моей удачи, избежать испуга Феди. Так что, как говорят земляне, этот гол тоже в мои ворота!

А второй абориген, живя в варварской цивилизации, вместо того, чтобы из страха или простой осторожности сразу выгнать из дома явно чужое зеленоволосое пугало, явившееся неизвестно откуда и для чего, сумел как-то сразу, интуитивно и очень точно все оценить, и проявил поистине удивительное гостеприимство. И этому не смог никак помешать даже самый глупый, хотя и невольный, поступок во всей моей учительской карьере, затронувший его собственного сына!

Он откуда-то знает, что смелое движение в неизведанное, при честном признании и своевременном исправлении своих ошибок, имеет куда более высокую ценность, чем беспомощное топтание на месте из страха перед неведением. И только что, прямо на моих глазах, по моей даже не подсказке, а так — полунамеку, играючи ликвидировал все последствия моей глупости, опираясь только на интуицию, точный анализ ситуации и любовь к собственному сыну, — как будто дезомбирование было для него ежедневной рутиной.

Вывод стал мне окончательно ясен. Только что, прямо на моих глазах, двое «варваров» превратили самый крупный провал во всей учительской истории Альтаира, можно сказать, уже свершившийся, к которому ты имел бы самое непосредственное отношение, в то, что можно объективно принять как обыкновенный, нормальный и, пожалуй, даже хороший начальный контакт. (Представляете, что было бы, если бы Федя меня не предупредил и я тогда вошёл бы в троллейбус? Его логика тогда сработала даже раньше и чётче моей!).

Но это у ТЕБЯ контакт теперь уже обыкновенный, уже и забыл какой по счету, а у НИХ — первый контакт с абсолютным чужаком, которого они распознали явно и сразу. И у тебя тут, как ни крути, вышел явный провал, провал профессионала, хоть и не совсем по твоей вине. Но тогда у них вырисовывается очень крупный успех, причём в совершенно новом для них деле, заметный даже по меркам Альтаира, не то, что по земным, и этим успехом они, не особо и напрягшись, моментально, «с горочкой» засыпали дыру твоего провала и даже утрамбовали всё добрым юмором! И надо признать, что их успех не удаётся приписать никакой такой счастливой случайности, напротив, он появился как прямое и вполне закономерное, предсказуемое следствие их собственного ума и этики. Ай да «варвары»! Даже на первый урок прямо сходу раскрутили.

Так нужен ли мне кто-то другой? Я еще раз подумал про замечательное Федькино «под микроскопом изучать каждую свою мысль, хоть на каплю доброжелательную к тебе». Это было очень точное, образное выражение неплохого ключа для постепенного избавления от наведённого внушения, который был мгновенно, интуитивно найден Федей, как только я информировал его о возникшей проблеме! Я окончательно решил, что прямо с завтрашнего утра начну, а вернее — продолжу работать именно с ними. Я без всяких тестов мог уже совершенно исключить самую неприятную, хотя и неопасную в условиях приближения кризиса вероятность — этическое перерождение этих двоих людей, под влиянием тех сверхвозможностей, которые дадут им новые знания. Если откажет этика и у этих людей, с кем ещё я решился бы тогда все начать сначала, при сократившемся запасе времени?

Утром мы с Александром Федоровичем проснулись рано. Федя все еще досматривал свои запланированные ночные приключения.

— что-то долго он спит.

— для дезомбированного это совершенно нормально, через пару часов проснется.

— Ну, давай пить чай и думать, как нам мир благоустраивать. Кстати, а наша еда тебе подходит?

— Скорее всего, да, ведь наша биохимия удивительно близка. Но если я и буду есть вашу пищу, то только чтобы оценить кулинарные таланты землян. Мы несколько улучшили свое тело так, что, кроме обычного способа, можем питаться непосредственно светом — через волосы, как растения, и поэтому можем очень долго, годами обходиться без обычной пищи. Но утреннее чаепитие осталось одним из самых любимых нами ритуалов, и даже вкус напитка очень похож. Я с удовольствием присоединяюсь.

— Так вот, оказывается, в чём скрытый смысл цвета твоих волос! Хлорофилл! Удивительно полезное дополнение, я и сам бы не отказался.

— Хлорофилл, говоришь? То вещество, которое участвует в питании растений на земле и на Альтаире и имеет для вас зеленый цвет? А что, если так? — и я отключил световое питание. Кто бы подумал, что так может «сработать» пресловутая, то и дело атакуемая сомневающимися и называемая махровым консерватизмом, но все же строго соблюдаемая альтаирцами уже много-много веков «догма биологической неприкосновенности носителя разума». Познавая и с очень большой осторожностью изменяя себя, мы всё же оставляли возможность, в любой момент, по сознательному выбору индивида, устранить любую «доделку» и возвратиться к первоначальному природному естеству, дарованному нам биологической эволюцией, которую наши новаторы объявляли чересчур медлительной и неповоротливой.

Кнышев посмотрел на меня и его эмофон заиграл ярким удивлением.

— Вот теперь я окончатльно понял, как и почему произошел тот инцидент с Федей!

— И как теперь тебе цвет моих волос?

— Ты выглядишь, почти как человек. По крайней мере, я утратил последние следы ощущения, что ты чужой. К моей неописуемой радости его эмофон, который земляне не чуяли, и, соответственно, не умели никак скрывать, полностью подтвердил его слова.

— Я чуть подумал и с чувством сказал:

— Дорогой мой названный тезка! Теперь я не просто высоко оцениваю вероятность успеха своей учительской миссии, а имею практически абсолютную уверенность в успехе!

Мы тут собирались, было, придумывать, как благоустраивать твой мир, потому что предварительно подготовленные учебные программы оказались негодны — по причине, что созданы они без учета того, что ученик и учитель происходят из разных рас. Но теперь, когда можно без труда создать ситуацию, в которой ученик не ощущает чужеродности учителя, я смогу их использовать почти что в исходном виде. А это самые лучшие программы, какие у меня вообще были когда-либо, потому что они созданы для Земли лучшими методистами Альтаира на основе нашей собственной истории.