11 БОЛОТНОЕ ЧУДИЩЕ

— Двадцать восемь, двадцать девять, тридцать! Кто не спрятался, я не виноват! — Голос Алека разносится по всему дому. На моих коленях в предвкушении ерзает Милли.

Сразу после домашнего собрания я заскочила за Алеком. Вместе мы забрали Милли из детского сада и вот недавно вернулись домой, а теперь играем в прятки (любимую игру Милли). Мы с ней спрятались в кладовке под лестницей. Здесь куча обуви и острых предметов, на которых приходится сидеть, так как шкаф очень маленький. Как бы в больницу не угодить после такого, мягко говоря, неудобного места.

Над нами раздаются шаги спускающегося по лестнице Алека, и Милли снова начинает ерзать. Он что, слон, чтобы так топать?

— Он это нарочно, — шепчу я.

Милли тихонько хихикает, удобнее устраиваясь у меня на коленях. Даже кромешная тьма не в силах скрыть взволнованный блеск ее глаз. Брата она обожает, да и ко мне, кажется, привыкла.

Алек топает мимо нашего чулана в сторону гостиной, и я задерживаю дыхание. Часть меня хочет, чтобы нас скорее нашли — и я бы смогла наконец выбраться из «камеры пыток» (кажется, я уселась на детальку лего — врагу не пожелаешь). Другая же часть хихикает от волнения вместе с Милли.

— Тс-с! — улыбаюсь я, прикладывая палец к губам девочки. Малышка вновь смеется, но уже тише. И все-таки Алек мог нас услышать.

Так и есть, вот он, тут как тут, возвращается к нашему шкафу. Милли напрягается и издает тихий писк, закрывая ладошками глаза.

— Интересно, где они могут быть? — громко размышляет Алек, устраивая представление для Милли.

Я прыскаю, а Милли испуганно ахает, сильнее прижимаясь ко мне, подальше от дверцы шкафа.

— Это что, смешки? — Шаги Алека звучат все ближе и ближе, вот он у самой дверцы. Даже мне становится не по себе. — Они доносятся отсюда? Нет, этого не может быть! Они слишком большие для такого крошечного шкафа.

— Я бы попросила, — подаю я голос нарочито громко, испугавшись, что он засомневается и уйдет. Теперь-то он точно нас услышал. Алек резко распахивает дверь и тянется к испуганной малышке.

— Попалась, — шепчет он, хватая Милли за талию. Она визжит у него на руках, а потом громко начитает хохотать, извиваясь от щекоток. Чувствую себя лишней, наблюдая за трогательной семейной сценкой, но это слишком мило, чтобы отвернуться. Не каждый день увидишь Алека в таком настроении. Буду наслаждаться, пока есть возможность.

Ладно, сидеть в кладовке мне больше невмоготу. Лего под задницей дает о себе знать.

Я поднимаюсь, отряхиваю джинсы и снимаю шапку. Алек бросает на меня взгляд, и под этим его взглядом что-то трепещет у меня в животе. Не хватает духа с ним заговорить — не понимаю, что со мной.

— Ну что, малявка, чем теперь займемся? — обращаюсь я к Милли, когда ее опускают на пол.

Глаза Милли загораются.

— Пойдемте в парк?

Мы с Алеком переглядываемся, словно советуясь, и, кажется, думаем об одном и том же: сейчас только половина пятого. У нас полно времени.

— Конечно, — кивает Алек. — Иди, надень куртку. Получишь леденец, если поспешишь.

Милли радостно бросается наверх, оставляя нас одних. Алек поворачивается ко мне, и мои щеки сразу предательски вспыхивают. Да что б их.

— Тебе идут шапки, — мягко замечает Алек и, не говоря больше ни слова, уходит на кухню.

Я стою как вкопанная, прокручивая в голове его слова. Он что, сделал мне комплимент? Алек возвращается, засовывая в карман мелочь, в руке пачка скитлс со вкусом диких ягод. Он подмигивает, поймав мой взгляд. О комплименте, кажется, уже позабыл. Это успокаивает. И слегка огорчает.

— Хочешь попробовать радугу, Райли?

— Обойдусь, — смеюсь я.

— Хочешь ведь, не ври.

Я смотрю на него как на идиота.

— Интересно было бы взглянуть на мир твоими глазами, жаль засунуть голову так далеко в задницу я не сумею. Поделишься советом? Или, может, есть какая-то вики-страница, о которой я не знаю?

Алек улыбается.

— Все не так просто, Грин. Надо на мир смотреть с правильного угла. Без природного дара тут не обойтись.

— Ну да, как же. Иди ты.

— Куда? — подмигивает он. — Готова выдвигаться?

Я киваю, и как раз Милли спускается к нам в своей очаровательной джинсовой курточке. К груди она прижимает жуткую большеглазую куклу.

— Алисия тоже пойдет? — морщится Алек.

— Конечно. Какой я буду мамочкой, если оставлю ее одну?

Я прыскаю от ее серьезного вида. Алек вздыхает и выталкивает нас из дома. Пока он возится с замком, я, пользуясь случаем, подкрадываюсь к нему и стаскиваю скитлс из кармана.

— Синий? — усмехается он, заметив пропажу. — Ты что, Смурфик? Всем известно, что красные драже самые вкусные.

Он забирает у меня скитлс, пока мы шагаем по подъездной дорожке, и запихивает в рот красные конфеты. Я хмурюсь: красные, может, и вкусные, зато от синих язык красится. Так ведь веселее.

— Ну, не скажи. — Я закидываю в рот еще несколько тщательно отобранных синих драже. — Синий лучше, чем кажется. Я как хипстер — традиционные вкусы не для меня.

Милли оглядывается на нас — она убежала чуть вперед — и одобрительно кивает мне. Я посылаю ей воздушную пятюню.

— У меня красная конфетка, у тебя синяя… Хочешь сделать фиолетовый? — подмигивает Алек, наклоняясь и издавая чмокающие звуки прямо мне в ухо.

Взвизгнув, я отстраняюсь от парня и бросаю в него конфету. Уши у меня невероятно чувствительные. Они вроде как мое слабое место. С сожалением смотрю, как зеленая конфета, ударившись о нос Алека, летит на землю.

— Скитлс из-за тебя перевожу. Завязывай клеиться.

— Клеиться? — Алек приподнимает бровь. — Я не клеюсь к девушкам, они и так у моих ног.

— Хрен моржовый.

— Прости, что? Хрен? Не переживай, детка. Что-что, а с хреном у меня все отлично.

— Не хочу знать! — вскрикиваю я, запихивая драже парню в рот. Чтоб замолчал. — Пощади невинные ушки Милли.

Алек только смеется.

От наших домов до парка рукой подать. Мы сворачиваем на дорогу, ведущую ко входу в парк, проходим мимо террасных бежевых домов с железными заборами, и как только дорога заканчивается, оказываемся на пляже. Парк расположен прямо на берегу, и мои легкие тут же наполняются изумительным ароматом морского бриза.

Алек прочищает горло.

— Кстати, о дамах… мама решила связать себя узами брака.

Я ошарашенно смотрю на него.

— Без шуток? Не знала, что у нее есть мужчина.

Алек выглядит слегка смущенным.

— Ее невесту зовут Фиона. Она солдат.

— Ой, ничего себе. Не надо было мне…

— Они с мамой уже пару лет встречаются. Фиона приезжала на прошлых выходных, тогда и сделала предложение. Вообще-то они уже давно собирались пожениться, но из-за работы Фионы видеться им удавалось нечасто. Вот и ждали, когда она наконец уйдет в отставку.

— Романтично. — Слова Алека согревают сердце, но есть вопрос, который я не могу не задать. Набираю побольше воздуха, все еще сомневаясь, надо ли затрагивать эту тему. — А твой отец тоже приглашен?

Алек коротко выдыхает.

— Родители развелись, когда родилась Милли. С отцом мы уже много лет не общаемся. Так что, думаю, нет.

— Почему они развелись?

— Он плохой человек. — Ответ звучит отрывисто и резко. Все-таки не стоило спрашивать. Уж я-то знаю цену личного пространства. Если не хочет, пусть не говорит.

— Извини. Давай сменим тему.

— Нет, все в порядке, это не какой-то секрет. — Он проводит рукой по волосам. Видно, разговор его напрягает. — Отец не очень хорошо воспринял новость, что мама бисексуалка.

— Вот оно как, — бормочу я, глядя себе под ноги. Я осторожничаю, боюсь ляпнуть чего-то лишнего, тема слишком щекотливая. Даже не представляю, каково это — быть отвергнутой любимым человеком за то, кто ты есть. Да и жизнь Алека с Милли покатилась под откос. Когда мои родители решили развестись, мне дали время свыкнуться с этим, мягко подводя к такому их решению. А вот перед Алеком с сестренкой брак родителей распался в считанные дни.

— Образцовым отцом он никогда не был, а после маминого признания совсем от нас отказался. Теперь и мне до него нет дела.

— Мне очень жаль, Алек. Это ужасно.

— Да ладно. Мы это пережили.

— И вот теперь твоя мама женится на любимой, — заключаю я, пытаясь перевести разговор в более позитивное русло. Думаю, мы еще не настолько близки, чтобы продолжать разговор. — А у меня получится познакомиться с Фионой? Похоже, она крутая, хотя, если честно, все эти солдатские дела меня немного пугают… она ведь и застрелить может, если я ей не понравлюсь.

На лице Алека появляется ослепительная улыбка. Раз — и неприятного разговора как не бывало.

— У вас будет возможность познакомиться. Она вернется домой через несколько месяцев и уже навсегда. Кстати, мы скоро устраиваем вечеринку в честь помолвки, твоя семья тоже приглашена. А Фиона и правда хорошая и с Милли ладит.

Вспомнив о сестренке, он поднимает глаза: малышка вприпрыжку бежит впереди нас.

— Милли, — грозит он, — сейчас как догоню.

Милли вскрикивает, заметив приближающегося Алека.

— А ты очень милый брат. Хотелось бы и мне иметь старшего брата или сестру, чтобы играли со мной в детстве.

— Не называй меня милым, — морщится Алек. — Сексуальным? Да. Мужественным и суровым? Да. Милым? Никогда! — Он поворачивается к сестренке и подразнивающе машет ей рукой. Сейчас точно кого-то поймают.

Я хитро улыбаюсь.

— Какой же ты милашка, Уайлд. Само очарование. Точь-в-точь гигантский плюшевый мишка, — воркую я.

— Лучше беги.

Довольная, я бросаюсь бежать вслед за Милли.

— Быстрей! — подбадриваю я ее, догоняя. — Алек — злой монстр, и он хочет нас поймать! Спешим!

Милли ахает и, перестав бежать вприпрыжку, хватает меня за руку. Вместе мы что есть мочи мчимся (точнее, мчится Милли, а я бегу мелкими шажками) по тротуару, прочь от парня. Подыгрывая нам, Алек издает чудовищные звуки. Милли только взвизгнуть успевает, как ее выдергивают из моих рук, чтобы «съесть». Оставив позади малышку, смеющуюся от щекоток брата, я добираюсь до входа в парк.