Джорджи была потрясена. Неужели он действительно только что сказал эти прекрасные слова? Неужели она была в середине сна? Нет. Нет, теплое мужское тело, прижатое к ней, было реальным, как и эмоции, вложенные в каждое его слово. Ты нужна мне. Представлял ли он, как сильно она в нем нуждается? Этот мужчина, который разрушил её представление о нем и заменил его кем-то настоящим, заботливым и магнетическим.

Слава Богу. Слава Богу, что это не закончится через несколько часов. От Джорджи почти ускользнуло, что она преуспела в своем плане излечить Тревиса от фобии отношений, она была так рада, что этот мужчина хочет большего. Они оба хотели большего. Джорджи запустила пальцы в его волосы, её бедра приподнялись, чтобы обхватить его талию. Между ними продолжала пульсировать его толстая эрекция, и её тело уже плакало от почти наступившего оргазма. — С чего мне вообще начать? - тихо сказала Джорджи, проводя ногтями по коже головы Тревиса и наблюдая, как его глаза стекленеют. — Тревис, я...

Не время, Джорджи. Они только что решили перестать называть свои отношения вещью. До признаний в любви было ещё далеко. Возможно, они даже никогда не дойдут до этого. В итоге, ей нужно было начать с малого. Даже несмотря на то, что её грудь, казалось, могла разорваться от переизбытка чувств.

Между его бровями образовалась линия. — Что ты собиралась сказать?

Джорджи слегка провела ногтями по его затылку. — Я собиралась сказать, что мне двадцать три, Тревис. Я не хочу сейчас детей. Или мужа. Времени в мире предостаточно. - Слова звучали пустотой для её ушей, и Тревис всё ещё хмурился, но она пробилась вперед, переходя к той части, которая была не более чем правдой. — Сейчас я... я просто хочу...

— Парня? - Его грудь поднималась и опускалась. — Если этого достаточно на данный момент, позволь мне быть твоим.

На данный момент. Сделало ли это их временными снова? Возможно. Но перспектива быть с Тревисом без срока годности оказалась слишком заманчивой. — Где мне расписаться?

Тревис всё ещё выглядел обеспокоенным её заявлением о том, что будущее может подождать, но после небольшого колебания его рот снова прильнул к её. И их губы, двигаясь вместе, вновь разожгли жар между ними, как два куска кремня. Джорджи раздвинула ноги, глядя сквозь ресницы на самого сексуального мужчину на свете. И Тревис заглотил наживку, как умирающий. Дрожащими руками он опустился вниз и снова направил себя между её ног, со стоном глубоко вошел в неё. — Я так хочу кончить в тебя, малышка. Глубоко. - Он положил её на пол лимузина. — Я хочу, чтобы это оставалось там всю гребаную ночь.

Она позволила ему сомкнуть её запястья над головой, гул стоял в её крови. Она была так полна любви, что ей казалось, что её грудь может разорваться. — Дай мне это.

Это было быстро и грубо, лоб Тревиса прижимался к её лбу, глаза были устремлены друг на друга, когда он входил в неё. Он двигался в безжалостном темпе, шлепая бедрами друг о друга, оскаливая зубы каждый раз, когда она сжимала его своими внутренними стенками. Они стонали слова, которые имели смысл только для их ушей, называли друг друга по имени и целовались так, словно неистово пытались запомнить вкус, текстуру, движения, дыхание. Тревис освободил запястья Джорджи, раздвинув её колени, темп его бедер стал карающим, но, как всегда, он помнил о том, где её нужно коснуться, и налитое основание его ствола попало в цель, превратив Джорджи в когтистое, извивающееся существо, ногти которого впились в задницу её парня. Призывая его выгибаться, использовать, преодолевать. И он делал. Он делал это до тех пор, пока слезы не потекли по её вискам, а оргазмы, наступающие один за другим, затуманили её разум, сузив её вселенную до того места, где соединились их тела.

— Проклятье, - пробормотал он ей в шею, голос звучал болезненно. — Мне так нужно взорваться, но ты слишком красива, когда кончаешь. Перестань.

— Кто, я? - задыхаясь, сказала Джорджи, прибегая к своему любимому средству - притворной невинности, потому что она не могла терпеть боль Тревиса, и это оказалось его криптонитом. Она расстегнула лифчик без бретелек, прогнув спину, чтобы представить Тревису свои обнаженные груди.

— Черт возьми, - вздохнул он, его бедра задвигались в быстром ритме, толкая её груди. — Нет. Нет, нет, нет... Я хочу посмотреть на тебя ещё раз.

Она играла со своими сосками, щипая и перекатывая их между средним и большим пальцами. — Но мне так приятно, когда ты наполняешь меня.

— Джорджи.

— Сделай это. - Она задыхалась, когда Тревис сомкнул зубы на её подбородке и зарычал. — Ты можешь быть жестче, не так ли? Тебе не нужно сдерживаться, потому что я такая тугая.

Он кончил с ревом, который длился долгие мгновения, повиснув в воздухе, этот последний толчок его жесткости сказал ей всё о его отчаянии. И выражение мужского восторга на его великолепном лице, липкий, влажный скрежет их нижних тел подтолкнули Джорджи к последней кульминации, медленной, всеохватывающей, которая заставила её неистово содрогнуться. Это заставило Тревиса поднять голову, его глаза расплавились, когда он увидел это. — Красивая, - прохрипел он. — Ты такая чертовски красивая.

Они рухнули в клубок рук и ног, Тревис подтянул голову Джорджи под свой подбородок, его нерушимая хватка окружала её. Нигде в мире нет места, где она предпочла быть, чем слушать, как сердце Тревиса бьется о грудную клетку, а горло хрипит, втягивая кислород.

Когда они мчались по шоссе, она позволила двигателю и сердцебиению Тревиса убаюкать её, отказываясь грустить из-за трех слов, которые так и застряли у неё в горле.