"Я знаю. Я не хотел его оскорбить".

"Хм. Как он выглядит? Он сексуальный? Понравится ли он мне?"

Я нахмурил брови и бросил на него возмущенный взгляд. "Я не знаю, что тебе нравится, а Эллиот в любом случае под запретом".

"Ладно. Он очень высокий?"

"Да, в нем шесть футов шесть дюймов и он толще, чем ты думаешь, может быть у волейболиста".

"Мы сейчас говорим о его члене или о бицепсах?" спросил Скай, засовывая в рот последний кусочек своего буррито.

"Что? Господи! Да что с тобой такое?" Я взглянул на соседние столики и уставился на него. "Я не буду обсуждать с тобой размер чьего–либо члена, придурок".

"Вместо этого мы можем обсудить задницу", – предложил он. "Посмотри на того парня рядом с дверью. Очень хороший вид сзади".

"Ты уморительный". Я положил буррито на обертку и присосался к соломинке, шумно сглотнув, прежде чем выпустить отрыжку. Я провел рукой по рту. "Почему бы нам не вернуться к интервью? Вот что я пока знаю... ты из Айдахо, "развелся" со своими богатыми родителями, так что теперь ты бедный и тебе нужна работа".

"Да, это в основном описывает мою жизнь.", – сказал он с самоуничижительным пожатием плеч, что было даже... мило.

Странно, потому что Скай не был симпатичным. Он был мужественным, мускулистым, напряженным и образцово красивым. С точки зрения внешности, он был пугающим, как черт. Он не был милым, очаровательным или даже отдаленно милым.

Я несколько раз повторил в голове "Скай – мудак" и изо всех сил старался не смотреть на его рот, когда спросил: "Как ты думаешь, у тебя есть реальный шанс стать профессионалом?".

"Год назад я бы сказал "да", но сейчас... я уже не знаю. Ты вообще следишь за бейсболом?"

"Конечно. Я болею за "Тайгерс".

Скай бросил на меня недоверчивый взгляд. "Так говорит только кто–то из Мичигана".

"Виноват".

"О. Где в Мичигане..."

"Сент–Клер–Шорс, но это неважно. Это тебя здесь жарят, а не меня. Кто твоя команда?" спросил я.

"Доджерс".

Я закатил глаза. "Все любят долбаных "Доджерс". Ты даже не из Калифорнии, и ты их любишь".

"Всегда любил. Они, наверное, причина номер один, почему я захотел переехать сюда".

"О, брат", – насмешливо сказал я.

"Эй, это правда. Я бы переехал раньше, если бы мог. Я застрял в маленьком частном колледже, принадлежащем другу семьи, когда только закончил среднюю школу. У них была неплохая бейсбольная команда, но я знал, что никуда не поступлю, если не переведусь. Я уговорил отца разрешить мне подать документы в несколько калифорнийских колледжей. Меня приняли в Калифорнийский университет, Фуллертон и Чилтон. Я хотел поступить в Фуллертон, потому что это бейсбольная команда первого дивизиона. Но мой отец был непреклонен... Чилтон или ничего".

"Почему?"

"Он сказал, что это лучшая академическая школа. Может, и так. Сначала мне было все равно. Я просто хотел уйти. Я думал, что проведу год в Чилтоне и переведусь в Фуллертон или куда–нибудь еще. Но я встретил Макса, и... все изменилось". Скай откупорил крышку и встряхнул лед, после чего опрокинул чашку обратно.

"Кто такой Макс?"

"Мой бывший".

Я отметил его вызывающий тон, сжатую челюсть и расправленные плечи со смутным чувством любопытства. Каждый раз, когда он сообщал мне одну ничтожную информацию, у меня возникало еще двадцать вопросов. Личных. Почему он пришел к своим родителям, если знал, что это повлияет на их финансовую поддержку и, возможно, приведет к прямому лишению наследства? Особенно если учесть, что он не планировал открываться кому–либо еще. И что произошло между ним и Максом? Другими словами, куча дерьма, которое меня не касалось.

Но я не мог оставить это без внимания.

"Хмф. Дай угадаю... он поставил тебе ультиматум – выходи или нет. Ты вышел, а он все равно отскочил", – сказал я, скомкав обертку в маленький шарик.

"Нет. Наоборот. Я сказал ему, что хочу выйти. Он не захотел. Я разозлился и решил, что сделаю это сам, начав со своей семьи. Это была катастрофа. Они хотели посвятить меня в свои планы".

"Куда? В психушку?"

"Конверсионная терапия."

"Ни хрена себе."

"Да. Я уехал посреди ночи, вернулся в Калифорнию и нашел Макса в постели с его лучшим другом, который оказался другим нашим соседом по комнате... и его бывшим".

"Ого."

Скай пренебрежительно махнул рукой. "Неа. Все не так. Я знал, что Макс не изменял мне. Это было не в его стиле. Он был верен до мелочей. Кроме того, они были полностью одеты. Но я все равно обалдел. Не сразу. Я ждал до следующего утра. И с каждым днем я распутывалась все больше и больше. Я рассказал Максу, что произошло в моей семье. Я сказал ему, что боюсь, что мой отец придет за мной, пока мы были на тренировке, и притащит меня домой в смирительной рубашке. Единственный способ сохранить достоинство – выйти из шкафа на своих условиях. Я попросил Макса выйти со мной. Чтобы было легче".

"Он не хотел?"

"Он не был готов", – сказал Скай с грустной полуулыбкой. "А я не был достаточно смелым, чтобы сделать это самостоятельно. Поэтому я позвонил папе и сказал, что совершил ошибку".

"Ты вернулся в шкаф?"

"Я все равно пытался. Я сказал ему, что у меня был стресс и я плохо соображал. Папа согласился, что, вероятно, так оно и есть. Он посоветовал мне кое–что изменить в своей жизни... переехать домой и перевестись в другую школу, пока я не сбился с пути. Когда он позвонил спортивному директору и задал острые вопросы о моих товарищах по команде, я снова испугался. Я не хотел, чтобы он влезал в чьи–то личные дела и создавал проблемы. Я так и видел, как он появляется на пороге моего дома, чтобы допросить Макса и Кристиана, и... я не мог так с ними поступить. Я решил, что будет лучше, если я уйду первым".

"И что ты сделал?"

"Я разрушил свою жизнь. Я ушел из команды, съехал с квартиры и порвал с Максом. Потом я пошел домой. И угадай, кто меня ждал?"

"Психотерапевт по конверсии".

"Нет, священник. Но я решил, что психотерапевт будет следующим, поэтому я снова уехал. Я поехал в Калифорнию, завалили на диван к друзьям и вошел в режим полной паники, когда отец потребовал, чтобы я немедленно вернулся, обратился к специалистам, которых он выбрал, и снова поступил в Сент–Джонс. По сути, я отдал ему контроль над моей жизнью, пока не докажу, что способен на это. И достаточно надежен, чтобы он не беспокоился о том, что я замараю наше семейное имя, сделав какую–нибудь глупость вроде того, что меня застали за грязными танцами в гей–клубе". Он фыркнул и покачал головой.

"Ты танцуешь грязные танцы в гей–клубах?" Я комично расширил глаза, надеясь разрядить обстановку.

Скай злобно ухмыльнулся. "При каждом удобном случае. И ты хочешь знать, почему?"

"Ну, конечно".

"Потому что я не немного гей. Я действительно, блядь, гей".

"Приятно слышать".

"И я не хотел переезжать домой, бросать бейсбол и заводить притворную девушку, чтобы угодить родителям. Боже, я не думаю, что смогу завестись, если буду тереться о горячую голую девушку, чтобы спасти свою жизнь. Я не так устроен".

"Так что ты сказал своим родителям?"

"Я сказал им, что останусь в Кали". Скай снова опрокинул свою чашку и с омерзением вгрызся в лед.

Он не сводил глаз с моих, словно осмеливаясь осудить меня. Этот парень был таким чертовски колючим. Обманчиво холодный и спокойный в одну секунду и готовый разорвать мне глотку в следующую. На каком–то уровне мне всегда казалось, что я общаюсь с такими чудаками, как он. Черт, это практически описывало каждого парня в моей команде. Вот только никто из них не заставлял мое сердце биться, а член дергаться.

Я оторвал взгляд от его рта и наклонил голову. "Хорошо. Эм... хорошо. Я не уверена, какое отношение это имеет к бухгалтерии, но..."

"Ты хотел историю моей жизни, и ты ее получил. Ты заговорил о Гарри, потом о своем соседе–би, потому что тебя беспокоит педерастия".

"Меня это не напрягает".

"Хорошо. Это сбивает тебя с толку и, возможно, ты задаешься вопросом, почему это кажется тяжелым".

Я нахмурился так сильно, что у меня разболелась голова. "Что, блядь, это значит?"

Скай смерил меня свирепым взглядом. "Все, что ты думаешь, что это значит. Может быть, это слишком много информации сразу. Или, может быть, для тебя странно менять свое представление о друге. Или... может быть, ты можешь понять. И ты не хочешь этого".

"Как?"

Он пожал плечами с напускным безразличием. "Может быть, ты гей или би... и очень скрытный. Как я".

Кровь отхлынула от моего лица так быстро, что я подумал, что могу потерять сознание. Во рту пересохло, сердце бешено колотилось, и если раньше я был в замешательстве, то теперь я был совершенно потерян. Ничто не имело смысла. Я не должен быть здесь со Скаем, делиться личными вещами, и он не должен думать, что у нас есть что–то общее. Потому что это не так.

Но если он все неправильно понял, ничто из этого не должно было заставить меня вспотеть. А оно заставило.

Я облизал пересохшие губы, опираясь локтями на стол, стараясь не задеть его руку. "Нет. Это не... почему... с чего ты это взял?"

Скай наклонил голову и рассматривал меня, как странный экземпляр под микроскопом. "Ну же, Колби. Почему мы здесь? Будь честен. Я видел, как ты смотришь на меня".

"Как будто ты придурок?"

"Может, и так. Но если бы мы встретились в клубе, а не на уроке экономики, у меня такое чувство, что мы бы уже давно взорвали друг друга", – пропел он.

Я уставился на его рот на мгновение, прежде чем уловил готовый юмор в его глазах и понял, что он шутит. Точно. Хорошо. Это означало, что настала моя очередь придумать что–нибудь остроумное или язвительное. Я ничего не придумал. Хуже того... я не мог перестать задаваться вопросом, каково это, когда он сосет мой член. Он казался человеком, который преуспел во всем, за что бы он ни брался. Без сомнения, он был профессионалом. Он бы знал, как сильно надавить, когда наклонить голову, когда заглотить и... о, черт.