2 года назад

Мои босоножки болтаются в руке. Мои босые ноги касаются грязного тротуара. Я бегу. Скорее, преследую. Пока я пытаюсь догнать Ло, на заднем плане вырисовывается общежитие первокурсников, полицейские машины снуют вокруг кирпичного здания. На несовершеннолетних пьяниц надевают наручники или выписывают не очень приятные штрафы.

Ло разворачивается, одновременно замедляясь и пятясь назад. Он так хорошо умеет убегать от всего. В свои восемнадцать лет я все еще с трудом поспеваю за ним.

— Быстрее, Лил, — говорит он мне, но на лице у него дурацкая улыбка. Как будто это можно считать новым приключением. Убегая от копов во время нашей первой недели в колледже. Я, бегущая за ним.

— Мы... поднимаемся... на... холм, — хриплю я, мой темп — между ходьбой и бегом. Что-то липкое приклеилось к моей ступне, и я сморщилась, нахмурившись. Надеюсь, это была просто жвачка.

— Я тебя брошу, — угрожает он, но я с трудом ему верю. Особенно с учетом того, как он почти смеется надо мной. А потом он снова набирает скорость, мчится вперед, надеясь, что я найду в себе силы догнать его.

Я так и не догоняю. Но это приятная мысль.

Мои колени подгибаются, и я использую последние остатки сил, чтобы броситься к нему вверх по крутому склону, движение слева от нас, когда машины возвращаются из клубов и баров. Вечеринка в общежитии, которую мы посетили, была не такой уж и веселой. Пиво было отстойным, как сказал Ло. Там не было места, чтобы двигаться, а залы были так забиты людьми, что в воздухе витал странный запах. Как будто трава и пот смешались вместе. Отвратительно.

Но я не жалею об этом. Потому что там был Ло, и нам будет над чем посмеяться позже.

Его черная рубашка начинает прилегать к его подтянутой спине, груди и рукам, очерчивая форму его стройных мышц, давая мне представление о том, что скрывается под ней. Когда он бежит, он выглядит прекрасно. Как будто никто не может прикоснуться к нему, как будто он оставляет позади пылающий мир и направляется к спокойному. Его щеки заостряются, глаза сужаются в решимости. Конечно, я ничего этого не вижу.

У меня только хороший вид на его задницу.

На нее тоже не так уж плохо смотреть.

И тут я начинаю падать. Боль пронзает мою лодыжку так мучительно, что я вскрикиваю. Черт, черт, черт. Я сажусь на задницу и осматриваю кость. Она не выпирает из кожи, но мышца кажется тугой и напряженной.

— Лил? — Ло спешит ко мне, едва не скатываясь с холма, с лицом, полным беспокойства. Он наклоняется к моей лодыжке и осматривает кость так же, как и я. Его пальцы слегка касаются моей кожи. — Сильно болит?

— Болит, — я гримасничаю.

— Такая же боль, как когда ты сломала руку? — спрашивает он, напоминая мне хулигана на детской площадке, когда мы были маленькими. Гарри Чизуотер.

Я качаю головой, и он просовывает руки под мои подмышки, приподнимая меня, словно я маленькая кукла. Я пытаюсь надавить на ногу, чтобы проверить ее, но боль усиливается, как тысяча острых игл. Глаза начинают слезиться, и я в ярости вытираю их рукой. Злюсь, что упала. Особенно когда вдалеке слышен вой полицейских сирен.

Ло нельзя в тюрьму. В последний раз, когда он там сидел, его отец угрожал отправить его в военную академию. Единственное, что заставило его отца передумать, это мое обещание помочь «исправить» Ло, которое было подкреплено нашими фальшивыми отношениями. Даже если бы я хотела помочь ему, я не могу. Он набросился на меня сегодня вечером только за то, что я предложила ему перейти на пиво. Я до сих пор думаю, оставил ли бы он меня одну на вечеринке, если бы я сказала ему, что нужно завязывать. Лучшее, что я могу сделать, это попытаться убедить его не пить лишнюю бутылку. Это в моей власти, и я использую ее так часто, как только могу. Но по-настоящему ему станет лучше, только если он сам этого захочет.

И очевидно, что он еще очень далек от этого. Я даже не уверена, что для этого потребуется.

Он выпил так много, что его глаза остекленели. Он все еще присутствует — он все еще здесь, — но я вижу желание выпить еще, лечь и просто уснуть с той легкостью и беззаботностью, которую дает ему спиртное.

— Ты, наверное, растянула ее, — говорит Ло, его взгляд снова падает на мою ногу.

— Я смогу дохрамать, — говорю я ему. Мы должны позвонить Ноле, чтобы она нас забрала. Мы ненавидим такси настолько, что рискуем попасться на глаза полицейским, но у нас все еще есть водитель моей семьи. И Ло. Но Андерсон будет крайним средством. По какой-то причине никто из нас не рассматривает наших водителей как вариант. Уже поздно, и я очень не хочу будить Нолу, чтобы она нас спасла.

— Это звучит как глупая идея, — говорит он.

Я оглядываюсь через плечо, вдалеке мелькают красные и синие огни.

— Просто иди без меня. Я догоню.

И тут его щеки заостряются, как это всегда бывает.

— Это звучит еще более дерьмово.

— Я не пила алкоголь, — говорю я ему. — Если копы меня поймают, то я буду в порядке. Поймают тебя, и у тебя будут проблемы с отцом.

— Спасибо, что напомнила мне, — он испускает глубокий вздох, а затем поворачивается спиной ко мне. Как раз тогда, когда я думаю, что он собирается убежать, на самом деле выслушав мою просьбу, он делает нечто совсем другое. Он наклоняется, поднимает мои ноги и сажает меня себе на спину. — Держись крепче, любовь моя.

Мои руки обвивают его шею, и он ускоряется.

Ветер развевает мои каштановые волосы, и я слушаю его легкое дыхание, когда он уносит меня прочь от хаоса в сторону города, где мы живем. Я уже ездила на его спине раньше. Когда мы были детьми. Когда я не могла подняться по Большим песчаным дюнам в Колорадо. Когда я забыла надеть закрытую обувь в тропическом лесу Коста-Рики. Когда меня просто нужно было подвезти. Он всегда был рядом.

Проходят минуты, потом они превращаются в часы, и Ло замедляет шаг, а улицы Филадельфии оживают и сверкают посреди ночи. Мы направляемся в Дрейк — в нашу новую квартиру, которую мы делим вместе.

Ло развернул меня, и он держит меня спереди в позе обезьянки, пока я упираюсь головой в его шею и плечо, мои глаза закрыты.

Мои желания на эту ночь уже удовлетворены. Единственный человек, который приходит мне на ум, — это мужчина, несущий меня на руках.

— Если бы ты был человеком Икс, думаю, ты был бы Ртутью, — говорю я с небольшим зевком. У него сверхчеловеческая скорость, он может бегать так же быстро, как молния. Он также сын Магнето, который иногда ожидает от него слишком многого, их отношения между отцом и сыном — одни из самых сложных среди мутантов.

Он размышляет над этим, а затем шепчет: — Я бы предпочел быть Хеллионом.

Я знаю. Я бы предпочла быть Вейл большую часть времени и спасаться от самых неловких моментов, растворяясь в небытии, но правда в том, что я, вероятно, даже не достойна того, чтобы меня сравнивали с Людьми Икс. По крайней мере, Ло похож на кого-то. По крайней мере, он может сочувствовать.

Он смотрит на меня, когда я начинаю засыпать.

— Как твоя лодыжка?

— Замечательно, — шепчу я, — потому что я не стою на ней.

— Думаю, у нас есть пакет со льдом в холодильнике.

Мои глаза полностью закрываются.

— Ммм, звучит неплохо.

Он целует меня в макушку, а затем шепчет: — Я люблю тебя, Лил.

Мы говорим эти слова постоянно, но их сила не потеряна. Они значат для меня больше, чем он может предположить. Потому что, в конце концов, этот вид любви отличается от первой встречи с мужчиной в баре, влюбленности в частной школе или бурлящего нового романа. Наши Я люблю тебя охватывают годы душевной боли, обид, и смеха.

И каждый раз, когда мы произносим эти слова, я ощущаю прилив энергии нашего детства. Я не могу представить, что когда-нибудь потеряю это.

После ночи, проведенной со льдом для мышц, утром мне так зябко, что я жажду тепла. В десять утра я наполняю ванну и лежу в мыльной пене, позволяя своей травме впитать успокаивающие воды. Блаженство даже не определяет это чувство. То есть... пока Ло не открывает дверь ванной и вяло входит. Я опускаюсь еще ниже в воду и собираю несколько пенных пузырьков, чтобы скрыть свое обнаженное тело.

— У тебя есть своя ванная, — напоминаю я ему, пока он пускает воду под зубную щетку. Синюю с Человеком-пауком, которую он принёс сюда.

Он поворачивается, опираясь на край моей стойки. На нем только штаны на шнуровке, которые не оставляют абсолютно ничего для воображения. Но я не свожу с него глаз.

— Я хотел посмотреть, как поживает твоя лодыжка, — признается он, прежде чем положить зубную щетку в рот.

Прошла неделя учебы в колледже, а я все еще не полностью приспособилась к жизни с ним. Нам было комфортно и раньше, но совместное проживание еще больше размыло границы, которые на самом деле не нуждались в размывании.

— Я прогреваю ее, — объясняю я и поднимаю ногу из воды, опустив часть о том, что я хочу тепла гораздо больше, чем моя лодыжка нуждается в нем.

Я не ожидала, что он подойдет, зубная щетка все еще болтается у него во рту, и прижмет пальцы к опухшему месту. Я стараюсь, чтобы боль не отразилась на моем лице.

Ло вынимает зубную щетку изо рта и указывает на меня.

— Ты должна соблюдать постельный режим, — приказывает он, прежде чем повернуться и сплюнуть в раковину. Он споласкивает рот водой.

— Ты чувствуешь себя хорошо? — спрашиваю я, наблюдая, как он вытирает губы полотенцем.

Когда он возвращает свое внимание ко мне, его взгляд падает на ванну.

— Мне бы не помешала пенная ванна, — говорит он, на его губах играет улыбка. Еще один момент, когда я должна сказать «нет» и не поддаваться на его поддразнивания и игривость.

Но слова не идут, а он уже сбрасывает штаны до черных трусов и прыгает прямо в воду. Джакузи достаточно просторна для семи человек, так что это не так уж и неудобно.

Он издает громкий стон, погружаясь в воду. Я не могу удержаться от улыбки.

— Только не подходи ближе, — предупреждаю я. — Я голая, — я краснею при этих словах.

Настала его очередь улыбаться, озорная улыбка, которая мне не нравится.