Коннор толкает ее локтем в бедро.

— В чем дело? Ты упала в Отражающий бассейн?

— Нет, — невозмутимо отвечает она, глядя на стену.

— Ты неправильно процитировала речь Авраама Линкольна?

— Этого бы не случилось, и это ничуть не смущает.

— Мне было бы стыдно, — говорит он, приподняв брови.

— Да? Ну, ты как зеленый петух. Если твой вид существует, то только один.

Он ухмыляется.

— Скажи это еще раз.

— Я бы предпочла выпотрошить твою кошку.

Я смеюсь.

— О, уделала.

Привлечение Сэди к спорам всегда оживляет ситуацию. Роуз угрожала изуродовать его питомца двадцатью разными способами. Это ее главное оружие против своего парня, но он находит каждую из них такой же забавной, как и следующую. Очевидно, Роуз еще не входила в его квартиру из-за того, что у Коннора есть полосатая кошка, которая ненавидит женщин. Поскольку кошка тоже полноценная женщина, Роуз считает это существо настолько близким к демону, насколько это возможно для животного.

Коннор изо всех сил старается не расплыться в еще более широкой улыбке и не показать свое поражение. Он качает головой в сторону.

— Какой-то мальчишка-идиот дёрнул тебя за резинку трусов, да? Назови мне его имя, я хочу с ним поговорить.

— Это было в шестом классе, — говорит она, нахмурив брови. — Тебе не нужно рыться в моем книге историй и нападать на всех людей, которые меня обидели.

Я отвечаю: — Да, потому что она уже кастрировала большинство из них.

Коннор смеется, и я клянусь, что он уже готов опуститься на одно колено и сделать предложение. Он облизывает губы, чтобы скрыть свое растущее удовольствие.

— Значит, я прав? Кто-то дёрнул тебя за резинку трусов?

— Что? Нет, — Роуз отпрянула назад, обиженная. — Я уже даже не нахожу это таким неловким. На самом деле это просто раздражает меня, поэтому я думаю, что нам стоит двигаться дальше.

— Я не хочу двигаться дальше, дорогая. Просто выпусти это наружу. Вдохни и отпусти, — он сильно вдыхает и выдыхает изо рта, немного дразня ее, и ее кошачьи глаза прожигают в нем дыры.

— Хорошо, Ричард.

О, она даже назвала его настоящим именем. Теперь все становится серьезным. Я не могу отрицать — их ссоры отвлекают меня от мыслей о Ло и моих привычках. Иногда я думаю, что общение с Роуз и Коннором помогает снять напряжение. А иногда мне кажется, что они стоят на пути у меня и моих желаний.

— Я гуляла по одному из Смитсоновских музеев и остановилась перед моделью Солнечной системы. Пока я читала надписи, группа мальчиков из моего класса собралась позади меня, показывали пальцем и хихикали, а потом сказали: — Мы видим Уран (с англ.Uranus - Ur anus - твой анус).

Коннор не смеется.

— Это даже не умно.

Становится только хуже, вот и все, что я думаю.

Губы Роуз дергаются, пытаясь улыбнуться, но в ее глазах вспыхивает гнев при воспоминании.

— Я проигнорировала их, а потом они сказали: — Эй, у тебя кровь из ануса.

Коннор хмурится.

— В тот день у меня начались месячные.

Я морщусь от ее болезненных воспоминаний. Такие вещи остаются с человеком навсегда. Даже если они кажутся маленькими и незначительными, такие детские истории, как история Роуз, остаются на всю жизнь.

— Назови мне их имена, — Коннор показывает жест двумя пальцами, доставая свой телефон и открывая приложение для заметок.

Роуз слабо улыбается.

— Я накричала на них, — говорит она Коннору, — в тот день — я развернулась и сказала им заткнуться, а потом побежала в уборную, заплакала и позвонила маме, — ее лицо становится серьезным. — Я никогда не хочу иметь детей.

У меня сводит живот от того, какую бомбу она только что взорвала в комнате. Я знала это о Роуз, но разговор о детях в присутствии нового симпатичного бойфренда был бы спусковым крючком, чтобы они разбежались.

Очевидно, это тест Роуз Кэллоуэй.

Коннор глубоко вдыхает, как бы переваривая внезапное заявление. Его лицо остается бесстрастным, принимая вызов Роуз. Она практически просит его бежать в другую сторону.

— После этого я бы тоже не хотел. Мальчики должны более уважительно относиться к женской репродуктивной системе. Это то, что привело этих ублюдков в мир.

Роуз смеется над этим, почти гогочет. Я тоже не могу удержаться от улыбки.

— Ублюдки? — повторяет она.

Он пожимает плечами.

— Это лучше, чем ушлёпки.

— Вообще-то, я думаю, что ушлёпки — это более подходящее слово.

Мои глаза сощуриваются.

— Вы двое серьезно обсуждаете ругательные слова?

— Да, — говорят они в унисон, возвращая свое внимание ко мне. Роуз продолжает рассказ о терапевте с того места, где остановилась. — В общем, он просмотрел список и спросил меня, что я предпочитаю, я сказала ему, и он спросил, как часто. Затем он спросил, пыталась ли я остановиться, но сказал это совершенно непрофессионально.

Коннор уточняет.

— Он сказал ей, что большинство женщин приходят в его офис в поисках внимания, особенно от него, поскольку он хорошо выглядит и подтянут, и что для того, чтобы проверить ее проблему, ей нужно — цитирую: Сосать член до тех пор, пока у нее изо рта не пойдет кровь.

У меня отвисла челюсть.

— Что? — говорю я тихим голосом.

Роуз бьет его кулаком в бок, и он притворно морщится, что еще больше ее злит.

— Я пыталась быть краткой, — говорит она. — Тебе не нужно было рассказывать ей слово в слово.

— Я ненавижу перефразировать. Пользуясь твоим словарным запасом, меня это бесит.

Роуз подносит руку к его лицу, игнорируя его и говоря ему заткнуться одним быстрым движением. Ее глаза встречаются с моими, и они значительно смягчаются.

— Позже я узнала, что он никогда раньше не лечил женщин с сексуальной зависимостью. Я пытаюсь найти женщину, которая понимает твоё состояние. И я обещаю, что она будет не только уважительной, но и умной и будет знать больше, чем мы с Коннором вместе взятые.

— Это невозможно, — говорит ей Коннор. — Мы два самых умных человека во всем мире. Если собрать нас вместе, получится сверхчеловек.

Роуз театрально закатывает глаза, но на самом деле она улыбается.

— Ты идиот, — она кивает мне. — Хорошо?

Я верю Роуз. Я доверяю ей больше, чем кому-либо другому в целом мире, может быть, даже больше, чем Ло. Он бы очень обиделся, если бы услышал от меня это, но в данный момент я думаю, что это правда. Его здесь нет. Но у меня есть она.

В этом есть что-то очень утешительное.

— Спасибо, Роуз, — я обнимаю ее и надеюсь, что какой бы ужасной я ни была, как бы я ни жаловалась и ни регрессировала, она простит меня.