Он облизал губы, его глаза пробежались по моей груди, животу и месту между ног, которое пульсировало от напряжения. Он собирался доказать, что он лучше, чем порно — хотя я уже сказала ему об этом. Он протянул руку и немного увеличил громкость, как раз когда полицейский слез с нее, чтобы сменить позицию. Я старался не смотреть на экран, но коп был крупным. Затем девушка ловко забралась прямо на него, выгнув спину так, что ее огромные груди оказались в центре его внимания.

Ло выпрямился и схватил меня за ноги, дернув так сильно, что дыхание вырвалось из легких. Моя спина глухо стукнулась о матрас, успешно отвлекая меня. Он навис над моим телом и наклонился ближе. Его рот нашел мое ухо, и его язык скользнул внутрь, мои конечности задрожали.

Отстранившись, он хрипло прошептал: — Может ли фильм сделать это? — он схватил мои запястья, подняв их над головой, как он часто делал. Он зажал их одной рукой, а другой поднял мою футболку и лифчик. Его губы всасывали линии от моей груди до края моих штанов, дразня и вызывая нестерпимые ощущения. Я хотела, чтобы он вошел в меня. Чтобы он кончал с каждым толчком. И я знала, что он даст мне это. Когда дело доходило до секса, он предлагал мне все.

Ни один фильм не мог тронуть меня так, как Ло.

Я бы почти все отдала, чтобы услышать от него: — Я люблю тебя.

Как он всегда делал.

Вместо этого я теперь смотрю на свой телевизор с паузой, желая, чтобы Ло был здесь, чтобы удовлетворить мои потребности вместо бессмысленного порно. Я даже не могу попытаться достичь кульминации от этого. Все, что я делаю, это думаю о Ло, и о том, как он, по сути, сказал — своим хитрым способом — что я должна бросить смотреть порно и найти решение проблемы без него.

По сравнению с этим фильм кажется банальным, пошлым и, блять, глупым. Поэтому я выключаю его.

Я встаю, собираю все свои видеозаписи и запихиваю их в маленькую мусорную корзину под столом. Все они не помещаются, поэтому я поднимаю алюминиевую корзину и открываю дверь, собираясь найти мусорное ведро побольше, в котором будут храниться все мои грязные секреты.

Это кажется правильным.

Но отказ от порнографии не снизит напряжения, крутящегося внутри меня.

По крайней мере, пока.

Когда я спускаюсь по лестнице на кухню, я слышу отдаленные голоса. Уже около полуночи, но меня не удивляет разговор. Коннор Кобальт и Роуз планируют время вместе, как на деловой встрече. Она сообщила мне, что он может приехать в конце января, поскольку ночи — единственное время, когда они могут видеться в этом месяце.

— Почему ты это читаешь? — спрашивает Роуз. Я подаюсь вперед и крадусь к гостиной. Я подхожу ближе и заглядываю за изогнутый арочный проем. Они сидят спиной ко мне на кремовом диване, задрапированном фиолетовым пледом. Отсюда я чувствую запах свежесрезанных цветов, наполняющих вазу на стеклянном журнальном столике. Коннор приносит новый букет каждый раз, когда они завянут. На этот раз он выбрал желтые и розовые розы, которые напоминают мне о моей младшей сестре.

Рука Роуз прижимается к руке Коннора, когда они сидят рядом, каждый со своим ноутбуком. Оба одеты в одежду, не подходящую для того, чтобы болтаться по дому. На Конноре угольно-серый костюм, который, без сомнения, стоит тысячи, а на ней вещь от Calloway Couture: черное мини-платье с прозрачной макси-юбкой сверху. Стильно, как всегда.

Коннор не поднимает глаз от своего экрана.

— Потому что это полезно.

— Фрейд не полезен. Он въедливый, сексистский и в половине случаев ошибается, — она пытается закрыть его ноутбук, и он сжимает ее руку, поднося костяшки пальцев к своим губам.

Он слегка целует ее, прежде чем сказать: — То, что тебе не нравятся его теории, не делает его неправым. Здесь есть хорошие вещи.

— Например? «Зависть к пенису»? — огрызнулась она.

Я хмурюсь. Что, черт возьми, такое зависть к пенису? И более того, неужели они снова говорят о моих сексуальных потребностях? На днях я застала Роуз со стопкой книг о сексуальной зависимости, и они были не только выделены и снабжены закладками, но и внутри них были приклеены стикеры. И эти записки, позвольте мне сказать вам, были написаны не почерком Роуз. Поскольку Коннор Кобальт был моим первым наставником, я могу заметить его скорописный, похожий на каллиграфию почерк.

Я могу справиться с сестрой в моих делах, но ее парень, который считает, что он всегда прав... ну, это было немного трудно проглотить.

Я приспосабливаюсь к нему. Даже если это невероятно странно. Долгие годы Ло был единственным, кто знал мои секреты, а теперь у меня есть еще три человека, которые держат новости в тайне. С этим трудно справиться.

И определенно слишком много для обработки.

— Да, — говорит Коннор, — зависть к пенису и психосексуальное развитие.

— Ты так далек от истины. У моей сестры нет зависти к пенису — это подразумевает, что у нее может быть комплекс Электры.

Я сморщилась, зная, что это такое. У меня нет никакого желания переспать с отцом. Нет, спасибо.

— Я никогда не говорил, что у нее это есть, — говорит он легко, не защищаясь, как большинство мужчин с Роуз, девушкой, которая нападает в полную силу, глаза ледяные и жесткие, готовая сражаться когтями и силой. Я люблю ее за это. И всякий раз, когда они ссорятся, я внутренне размахиваю флагами Роуз Кэллоуэй, болея за то, чтобы моя самая близкая сестра оказалась на высоте. — Но твоя сестра сексуально зависимая. С чьих теорий ты собираешься начать? Аристотеля? Гамбурглера? Или как насчет Эрика Эриксона? У Лили пунктик насчет имен.

Роуз бросает на него острый взгляд.

— Гамбурглер, серьезно?

— Фрейд стал пионером психоанализа. Ты дискредитируешь его, и тогда начнаются отсылки на Макдональдс.

Она захлопывает его ноутбук, и он опирается рукой на спинку дивана, немного поворачиваясь к ней. Мне приходится отступить за стену, скрывая большую часть своего тела от посторонних глаз.

У Коннора розовые губы, густые волнистые каштановые волосы и улыбка, которая стоит миллионов в его трастовом фонде.

— Да? — говорит он, глядя на ее плотно сжатые губы.

Роуз носит свои каштановые волосы в зачесанном назад хвосте. Ее желтовато-зеленые, кошачьего цвета глаза пронзают его.

— Психосексуальная теория представляет женщин как сломанные, неэффективные игрушки, которые нужно чинить.

— Я знаю, — говорит Коннор. — Многое в ней женоненавистническое, но это интересно, ты так не думаешь?

— Нет. Меня это бесит.

Его губы кривятся в улыбке.

— Как и я?

Она закатывает глаза, но как бы задерживается на нем, поскольку отказывается полностью терять контакт. Я могу сказать, что она хочет поцеловать его, возможно, так же сильно, как он хочет поцеловать ее. Но потом она поворачивает голову, прерывая момент. Прямо как та Роуз, отталкивающая парней. Иногда я думаю, что она боится недостатка власти, который возникает в отношениях, как будто она может потерять какое-то преимущество, если впустит Коннора.

Он не выглядит побежденным. На самом деле, в его глазах пульсирует прямо противоположное. Коннор решительный и готовый бросить вызов.

Волосок падает с ее хвоста, и Роуз заправляет его за ухо.

— Мне кажется, я что-то понимаю. Этот психолог предполагает, что сексуальная зависимость может быть тесно связана с обсессивно-компульсивным расстройством. Если я изучу ОКР, то, возможно, смогу лучше понять, через что проходит Лили.

— Мы, — говорит он.

Роуз нахмуривает брови.

— Что?

— Ты сказала «если я изучу ОКР». Я сказал тебе, что хочу помочь, поэтому я собираюсь помочь. Лили тоже мой друг, — он сдвигается так, что их тела прижимаются немного ближе, и ноутбук Роуз теперь лежит на их ногах. Кажется, у них «момент», поэтому я решаю тихо уйти и направляюсь на кухню, но когда я поворачиваюсь, один из DVD-дисков на верхней части моего мусорного ведра соскальзывает и с грохотом падает на деревянный пол.

Я замираю, мои глаза расширяются, когда они поворачивают шеи. Я — олень, попавший в их фары. Пожалуйста, ничего не говорите. Позвольте мне уйти и притвориться, что мы не встречались взглядами.

Не повезло.

Роуз закрывает ноутбук, чтобы я не могла видеть ее экран, и поднимается с дивана, разглаживая руками платье.

— Почему ты не спишь? Я думала, ты приняла снотворное.

А потом ее глаза блуждают по DVD-дискам в мусорной ведре.

— Я еще не принимала, — говорю я, избегая Коннора. Его присутствие усилило мое смущение. И все же они оба ведут себя совершенно невинно, как будто это не является чем-то необычным. Почему именно я всегда приобретаю новый оттенок красного?

— Что это? — Роуз подходит к моему застывшему состоянию у арки, разделяющей гранитную кухню и гостиную. Коннор встаёт и засовывает руки в карманы своих брюк, непринужденно. Когда сестра твоей девушки таскает переполненную корзину с порнографией — это так обыденно.

— Я выбрасывала это, — говорю я ей, пока она быстрым взглядом осматривает DVD-диски.

— Что привело к этому? — спрашивает Роуз, но в ее глазах мелькает надежда. Она видит, что я стараюсь, и у меня в груди все плывет, я чувствую себя немного лучше от ее реакции.

— Я просто подумала, что пришло время избавиться от всего этого.

— Это все остальное? — спрашивает Коннор, придвигаясь к Роуз. Его присутствие завязывает узлы в моем животе — он выше Роуз на добрых десять сантиметров, а от меня и того больше. Его сильное, мускулистое телосложение напоминает мне о том, чего мне не хватает.

Чувствуя себя неловко, я делаю шаг назад и отворачиваюсь от их взглядов.

— Я собираюсь выбросить это, а потом вернуться наверх.

Роуз, должно быть, слишком хорошо меня понимает, потому что она отталкивает Коннора рукой.

— Тебе пора идти.

— Роуз, с ней все в порядке. Она не может вечно бояться мужчин. И вообще, она была на вечеринке с мужчинами-моделями. Чем я отличаюсь от одного из них?