Изменить стиль страницы

ВЕЛИКОЕ ВНУТРЕННЕЕ МОРЕ

— И что нам теперь делать? — спросила я Расмуса, который стоял на носу железной лодки.

Мы уже несколько минут качались на волнах в полной тишине, и важность его слов постепенно начала доходить до меня. Чёрная река быстро несла нас по течению, а берега тем временем всё сильнее отдалялись друг от друга.

— Я только что столкнула дочку Мора с лодки, затем убила двух его лебедей и теперь Мор каким-то образом узнает что мы... здесь.

Расмус бросил на меня мрачный взгляд через плечо.

— Ты себя вообще слышишь? Даже после всего того, что ты увидела, ты ведёшь себя так, словно это какая-то шутка.

— Шутка! — воскликнула я. — Я, само собой, всё ещё пытаюсь понять, что тут происходит, но это, мать его, никакая не шутка.

Он что-то пробормотал, выудил носовой платок из кармана своего пальто и, вздрогнув, промокнул им уже не кровоточащие раны, оставленные лебедем на его лбу.

— Ты могла бы поверить мне с самого начала. Я же рассказал тебе про Туонелу. Я сказал тебе, что всё это реально. Но тебе понадобилось почти умереть, чтобы начать воспринимать всё это всерьёз.

— И ты меня ещё обвиняешь?! Кто вообще поверил бы в то, что его отец отправился в Страну мёртвых?

— Кто-то непредвзятый, — сказал он устало, и в его голосе послышалось разочарование. — Твой отец уверял меня, что ты непредвзятый человек.

— Да! Так и есть! У меня есть кристаллы, которые заряжены позитивной энергией! И в половине случаев я верю в свои гороскопы, и считаю, что древние египтяне были в сговоре с инопланетянами. Но даже у самого непредвзятого человека есть свой предел. Это был мой предел.

— И это после того, как у тебя на глазах твой отец, лежащий в гробу, превратился в меня!

Я пожала плечами и попыталась привести свои мысли в порядок. Всё так кардинально и так быстро поменялось.

— Я не знаю. Это была галлюцинация! Это всё горе и разница во времени! И я думаю, что это всё ещё может быть галлюцинацией или, по крайней мере, каким-то жутким фантастическим сном.

Расмус развернулся, бросился в мою сторону, схватил меня за волосы и резко дернул.

— Ай! — вскрикнула я и попыталась отпрянуть.

Мне нравилось, когда меня дергали за волосы в спальне, но не таким образом.

— Что с тобой, мать его, не так, и зачем ты дёрнул меня за волосы, как какой-то хулиган в школьном дворе?

— Тебе же больно? — сказал он, сощурившись. — Вот тебе доказательство, что ты не спишь.

— Господи, — рявкнула я. — Есть и другие способы выразить свою точку зрения.

— И как ты объяснишь вот это? — сказал он, нагнувшись к моим ногам и потянувшись за серебряным мечом Ловиатар.

Он обхватил рукоять, но как бы он не тянул за неё, он едва ли смог приподнять меч.

— Посмотри, сколько весит этот меч. Много.

Кряхтя, он попытался передать его мне. Я взяла у него меч, и его ручка показалась мне холодной даже сквозь митенки. Я ожидала, что он будет невероятно тяжёлым, но в моих руках он оказался таким же лёгким, как и в первый раз. Я с лёгкостью его подняла.

— Вот видишь! Как тебе это удалось, чёрт побери? — спросил меня Расмус, и если я правильно расслышала, в его словах прозвучала горечь. — Мне ни разу не удавалось забрать у Ловиатар её меч. А ты не только столкнула её с лодки, но и убила мечом лебедей, чего никак не могло произойти.

— Только не говори мне, что лебеди-убийцы бессмертны, — пробормотала я, уставившись на меч.

Посмотрев на него вблизи, я увидела, что рукоять была покрыта детально прорисованными черепами, костями и узорами, которые выглядели одновременно прекрасно и жутко, как и сама Ловия.

— Послушай, я не знаю, почему я могу его использовать. И кстати, я никогда раньше не умела так драться. Я освоила только самые основные приёмы. Я не участвую в соревнованиях, это всего лишь интересная форма физической активности, которая позволяет мне чувствовать себя сильнее. По какой-то причине здесь моё тело не подчиняется законам физики и гравитации. Между прочим, как и эта река. Разве мы не должны плыть в противоположном направлении?

— Она несёт нас туда, куда мы должны попасть, — сказал Расмус после непродолжительной паузы. — И, к сожалению, мы направляемся в Великое внутреннее море без защиты Ловиатар.

Я подняла меч, чуть не отрубив Расмусу ухо, чем заслужила ещё один презрительный взгляд. Не знаю, как это получалось у рыжих, но они, как никто другой, умели бросать презрительные взгляды.

— У меня её меч, — сказала я ему. — Это что-то да значит. И от чего нам нужна защита? От очередных лебедей-убийц?

Расмус вернулся на нос лодки. Я последовала за ним вместе с мечом. Я уже начала к нему привыкать.

Река перед нами превратилась в большое и чёрное море пустоты. В какой-то момент берега пропали за дымкой густых облаков, и начался лёгкий снегопад. Я не знала, как далеко мы были от суши, но мне казалось, что далеко. Это было невероятно жутко, вдобавок с каждой минутой становилось всё темнее, словно мы на скорости неслись прямо в сумерки.

— Может, нам надо начать грести или править лодкой? — спросила я.

Расмус покачал головой.

— Сумеречная река не даст нам сбиться с курса, нас несёт течением. Эта лодка плывёт либо в Город смерти, либо обратно к месту прибытия мёртвых, откуда нас забрали. Я уже как-то пытался направить её в другую сторону в этом море, но она всегда выравнивала свой курс.

— Если ты бывал здесь раньше, как тебе удалось обойти Ловию? Разве в тот раз не было лебедей?

— Ловия забывчива, если ты ещё не поняла. Когда я использую заклинание, я могу заставить её видеть то, что она хочет видеть. Я постарался хорошо замаскировать себя, чтобы она не узнала меня после прошлого раза, когда я обманул её.

— А меня?

— Я оставил тебя, как есть, — сказал он.

— Отлично. То есть если она выживет и нажалуется своему отцу, он точно будет знать, кого искать.

Расмус робко мне улыбнулся.

— Ты в любом случае будешь заметна. В Стране мёртвых не так много симпатичных девушек. Хотя ты и похожа на неземную фею. Может быть, они даже решат, что ты богиня, — он неловко откашлялся и снова посмотрел на чернеющее море. — Как бы то ни было, в последний раз, когда я здесь был, никаких лебедей не было. Изначально, до того как Мор захватил власть, стал Богом Преисподней и создал Город смерти, они служили привратниками. Вообще-то, это один и тот же лебедь, разделённый надвое, или натрое, или как он сам пожелает.

— И я его убила, — сказала я, снова почувствовав себя ужасно несмотря ни на что.

— Он не умер, — сказал он. — Он бессмертный, как ты и предположила. Это Бог. Лебедь Туонелы возродиться через несколько дней и вероятно будет жаждать мести, так что, если мы выживем, нам надо к этому готовиться.

— А Ловия?

— Она богиня. Ты бы не смогла убить её, даже если бы попыталась. Только сам Мор может убивать богов. Думаю, что именно поэтому он разрешил им всем жить здесь. Чтобы присматривать за ними. В особенности за своей бывшей женой.

Ловия что-то говорила о том, что они расстались, но тогда я не очень-то внимательно слушала, так как уже была перегружена информацией.

— У Мора есть бывшая жена? Как же это, мать его, современно.

Расмус пожал плечами, сбросив с одного из них немного снега.

— Наверное. Но вообще-то она демон. Точнее полудемон. Этот брак был устроен её отцом, Рангаистом, демоном, который правил Туонелой во времена Древних богов. Он хотел, чтобы его плоть и кровь стала частью новой правящей семьи.

Взгляд Расмуса сделался тёплым и сентиментальным, и он слегка улыбнулся.

— Знаешь, твой отец был одержим всем этим. Ему нравилось разбираться в запутанных семейных связях и в политике этих мест. Но для меня всё это немного похоже на мыльную оперу.

Я чуть не засмеялась. Мой папа любил историю, а вся мировая история напоминала мыльную оперу. Так что я и не ждала, что Страна мёртвых в этом смысле будет отличаться.

— Если тебя это не интересует, тогда что привело тебя сюда снова? — спросила я. — Это не очень-то похоже на прогулку по парку.

— Вечная жизнь, — ответил Расмус просто, а в это время снежинка застряла у него в волосах. — Бессмертие. Мне нравится находить здесь заклинания, новую магию и травы и уносить их обратно домой, но я не буду притворяться и говорить, что я не хочу обрести могущество в конечном итоге. Которое заключается в вечной жизни. Разве не все этого хотят? Включая твоего отца?

Я с трудом сглотнула. Мысли о бессмертии и разговоры о могуществе заставляли меня чувствовать себя неловко.

— Ты уверен, что мой отец хотел стать бессмертным? Может быть, он просто хотел пожить подольше?

— Может. Но я не стану притворяться и говорить, что я здесь не за этим.

— Я думала, ты отправился сюда, чтобы помочь мне освободить отца, — медленно произнесла я, покосившись на него.

Его лицо осталось невозмутимым и выражало мальчишескую наивность, в которой я уже начала сомневаться.

— Так и есть. Не забывай, что он мне тоже как отец. Я сделаю все, чтобы ему помочь.

Мне хотелось в это верить.

— Значит, ты не кинешь нас ради того, чтобы добыть магию, которая сделает тебя бессмертным?

Он приподнял одно плечо.

— Я обещаю, что не кину никого из вас. У меня чёткая миссия — вернуть Торбена Хейккинена домой. Но однажды, я вернусь сюда. Каждый раз, когда я попадаю сюда, я понемногу приближаюсь к цели, приобретаю всё больше союзников. Если я смогу попасть в Библиотеку туманов и достать Книгу рун, тогда всё свершится. Говорят, что магия в руках умелого шамана может сравниться с силой Богов.

Взгляд его голубых глаз сделался жадным, и впервые за время нашего пребывания здесь, я начала слегка его опасаться.

"Не теряй бдительности", — сказала я себе.

Но затем в уголках его глаз появились морщинки, и я поняла, что он только что услышал мои мысли. Чёрт, как же я это ненавидела.

Я сделала глубокий вдох.

— Ты, и правда, думаешь, что мой отец всё ещё жив?

Расмус развернулся, засунул руку в передний карман своего кожаного рюкзака цвета красного дерева и вынул камень Авроры, который всё также переливался самыми разнообразными оттенками зелёного и фиолетового. Вообще-то, он стал сиять ещё ярче, чем в коттедже, словно его подключили к розетке.