Прим. переводчика МИИ*— Магистратура изобразительного искусства (MFA или M. F. A.) — Это высшая степень в области изобразительного искусства, включая изобразительное искусство, художественное письмо, графический дизайн, фотографию, кинематограф, танец, театр, другие исполнительские искусства и в некоторых случаях театральное управление или управление искусством.

Вся моя жизнь потрачена на то, чтобы мои родители гордились мной. Идеальная принцесса, какой они оба хотели меня видеть. Это моя мама заставила меня танцевать. Я понятия не имею почему. Откровенно говоря, думаю, что это произошло потому, что у какой-то богатой подруги в студии была дочь, так что это казалось подходящим решением.

Не отставать от Джонсов и все такое.

— Ты держишь вес?

Я положила вилку на стол.

— Да, мам. — В моем голосе сквозит подростковое недовольство. Потому что она в мгновение ока превращает меня в угрюмого подростка. Я независимая, почти выпускница колледжа, но пять минут в их доме, и я снова возмущена своими детскими ограничениями.

— Ну, я знаю, как ты переживаешь из-за таких вещей.

— Нет, я не волнуюсь. Мне не следовало говорить тебе о письме «толстяка». Во всяком случае, я уверена, что это миф.

Поговаривают, что преподаватели пришлют тебе письмо «толстяка», если сочтут, что ты слишком жирная. Лично я позволю им это сделать. Я определенно не такая тощая, как некоторые балерины в программе, но и не пухленькая. И определенно не хочу зацикливаться на своем весе, как это делают почти все танцоры. Я упорно трудилась еще со школьных времен, когда у меня развилось пищевое расстройство, стремясь полюбить свое тело и оценить по достоинству всю тяжелую работу, которую оно для меня делает.

Я их единственный ребенок, а моя мама — домохозяйка, так что я стала объектом огромного внимания. Анджелина — балерина, отличница, с ровными зубами и милыми манерами. Хорошая девушка.

Господи, как же мне это надоело.

— Я все равно не понимаю, почему ты продолжаешь работать в ночном клубе, — говорит папа, возвращаясь к теме. — Ты не занимаешься изобразительным искусством, и плата не такая уж большая.

— Оплата идеальная. — Я сжимаю челюсти. Я еще больше защищаюсь из-за своего досуга в «Эклипсе», чем из-за своего веса.

Возможно, это печально, но я считаю, что самое важное, чего я добилась с тех пор, как пошла в школу, — это постановка танцевального номера гоу-гоу для меня и моих подруг в «Эклипсе».

Наверное, потому что все это походило на один маленький шаг к руководству моей собственной труппой.

Но мои родители совсем не разделяют эту точку зрения.

Мой отец сделал мне двойную специальность в профессии, потому что думает, что я должна управлять танцевальной студией, когда окончу учебу.

И это прекрасно. Я люблю преподавать. Просто… было бы здорово для разнообразия следовать своим собственным мечтам.

Вместо четко разработанного плана, который мне предложили родители.

— Я все-таки не понимаю, почему этот тип Джаред решил починить твою машину. В этом есть что-то подозрительное. Насколько хорошо ты знаешь этого парня?

О боже, пожалуйста, не дай мне покраснеть.

Иногда я ненавижу то, что я рыжая.

— Я его очень хорошо знаю, папа. Он работает вышибалой в клубе. Очень хороший парень. Я же говорила тебе, он сказал, что сам виноват, что выехал передо мной, и у него есть друг с ремонтной мастерской, так что он позаботится об этом.

— Откуда нам знать, что ремонтная мастерская надежна? А что, если он некачественно выполнит работу? Откуда ты знаешь, что он не угнал твою машину? Надо было вызвать полицию. Ты что, пила?

Я закатываю глаза.

— Нет, папа. Я не пила. Уверена, что работа будет профессиональной, и ты должен радоваться, что я не вызвала полицию и не привлекла страховку, потому что тогда мои тарифы взлетели бы до небес.

— Что ж, все верно.

Ты всегда можешь урезонить моего отца через его бумажник.

— Как идут дела, папа? — многозначительно спрашиваю я.

Отец делает глоток вина.

— Хорошо. Я до сих пор работаю над предложением о приобретении «Сикюре».

— Ты уже договорился о встрече с их генеральным директором?

Разочарование промелькнуло на лице отца, и на мгновение мне стало жаль его. Несмотря на все свои склонности к доминированию, он не может подчинить себе весь мир. У него в планах выход на пенсию — разумеется, уйти красиво — .но он еще не успел воплотить их в жизнь.

— Мы проводим сбор средств для его любимой благотворительной организации «Спасите горы Каталина», и наш организатор мероприятия попросил его появиться, чтобы привлечь участие других крупных спонсоров. Его секретарша произнесла это так, словно он раздумывал.

— Это здорово! — Я искренне рада за него. Кроме того, я знаю, что произойдет дальше.

— Мы бы хотели, чтобы ты присутствовала, дорогая, — щебечет мама. — Это очень важное событие для твоего отца.

— Конечно, — машинально отвечаю я. Спустя жизнь, которую провела в обществе в качестве идеальной дочери, чтобы создать идеальную семью, я хорошо обучена. Проверив тарелки родителей и, увидев аккуратно сложенные столовые приборы, встаю. — Ну, мне пора идти. У меня еще много домашних заданий. — Я собираю наши тарелки и несу их на кухню, где быстро ополаскиваю и ставлю в посудомоечную машину.

— А как же кофе? — Мама идет за мной на кухню. — Мы с твоим отцом собираемся съесть десерт.

Конечно, она не предложит мне торт. И если я попрошу об этом, то получу лекцию о моем весе. Вздохни. Просто еще один типичный ужин с моими родителями.

— Нет, спасибо, мам. Люблю тебя. — Целую ее в щеку и выхожу из кухни. — Пока. До встречи, люблю тебя! — кричу я, направляясь к двери.

Такси подъезжает сразу, как только выхожу, так что я сажусь и проверяю свой телефон на наличие сообщений.

Да, я надеюсь снова услышать Джареда. Хотя в этом нет никакого смысла.

Даже если я не хочу этого.

Я не должна волноваться, увидев его, когда он пригонит мою машину. Я не хочу ничего знать о его таинственных исцеляющих возможностях.

Но он как наркотик. Теперь, когда я впервые попробовала его, не могу перестать думать о нем.

Джаред

— Так когда ты собираешься это сделать? — спрашивает Трей.

Я закрываю капот «тойоты» Анджелины и протираю его тряпкой. Танк справляется с большим ремонтом, но я не мог не прийти и не проверить его работу. Или, возможно, я просто жажду наказания… хочу еще раз вдохнуть сладкий аромат Анджелины.

— Что сделать?

Трей закатывает глаза.

— Стереть танцовщице память. — Он прислоняется к водительскому сиденью, и я швыряю в него тряпкой.

— Перестань пачкать окно.

— Ну, извини меня. — Он ловит тряпку в мгновение ока. — Я не хотел портить машину твоей подружки.

— Она мне не подружка. — Все внутри сжимается, когда я произношу эти слова. Не моя девочка, никогда не станет моей девочкой. Возможно, у меня больше мускулов, чем мозгов, но достаточно умен, чтобы понять это.

Жаль, что мой волк думает иначе.

Я хватаю свои инструменты и начинаю прибираться, метаясь и стуча немного больше, чем нужно.

— Проклятье, у тебя все хреново, — замечает Трей. — Может, мне стоит отвести ее к пиявке?

— Только через мой труп. — Я выпрямляюсь и показываю пальцем на высокого оборотня. Он мой самый близкий друг, но сейчас мой волк видит только противника. Врага. Соперника.

Трей разводит руками.

— Успокойся. Я и близко к ней не подойду. Но ты только оттягиваешь неизбежное.

Он прав. Если я этого не сделаю, Гаррет надерет мне задницу. А потом он все равно прикажет Танку или Трею это сделать.

— Это отстой. Она учится в колледже — Трей понижает голос. — Промывка мозгов может серьезно испортить ей жизнь, если все сделать неправильно.

Я швыряю инструменты на пол, желая хорошенько пнуть шкаф.

— Я знаю. Знаю.

— А ты… — начинает Трей, когда на стоянку въезжает белый «Камаро». Мой друг ругается. — Только не говори мне, что у нас есть клиенты.

Трей направляется к двери и останавливается как вкопанный, когда из машины выходят трое парней. Один черноволосый, другой седой, а третий носит старомодную фетровую шляпу, какие носят гангстеры… только он такой высокий и худой, что похож на пугало.

— Ты им звонил?

— Я связался. Они хотели встретиться. — Я иду к раковине, чтобы вымыться. — Мы собираемся осмотреть место для проведения боев.

— Гаррет знает?

— Он знает. — Мой Альфа недоволен, но по мере того, как все больше членов нашей стаи спариваются, он видит выгоду в том, что его холостяки выпускают свою агрессию. Больше, чем просто разнимание драк в «Эклипсе». Мой волк особенно нуждается в драке, желательно с проливанием крови.

Судя по тому, как меня разозлила ситуация с Анджелиной, я мог бы провести двадцать раундов прямо сейчас.

Трей крадется рядом со мной к стоянке, где ждут трое посетителей. Двое из них курят, а третий, высокий, в фетровой шляпе, держится сзади.

— Паркер, — приветствую я седовласого. Несмотря на цвет волос, он выглядит ненамного старше меня. Он кивает мне, мастерски отводя взгляд… не покорно, но и не вызывающе.

Темноволосый бросает окурок на землю и молча смотрит на нас. Деклан, ирландец. Я не помню имени третьего парня, но то, как он смотрит поверх наших голов, беспокойно вздрагивая, говорит о многом.

Мой волк встревожился, уловив их запах. Немного… не то. Неудивительно, что они не входят ни в одну стаю. Здоровые оборотни недолго терпят пристрастившихся к наркотикам. То, как эти парни пахнут, не говоря уже о том, что высокий дергается, все, кроме самого сдержанного, сострадательного Альфы, уложили бы их. Я не знаю точно, что Дейта-Икс с ними сделал, но, исходя из слухов, которые я слышал, смерть может показаться милосердием.

— Рад, что вы приехали. Я не ожидал, что у вас найдется время встретиться.

— Шанс на расширение, у нас найдется время. — Голос у Паркера немного хрипловатый. Его глаза слегка светятся — его животное близко. Я понятия не имею, что у него за животное на самом деле. Мой волк от этого не в восторге. Но эти ребята помогли Сэму, члену нашей стаи и бармену в «Эклипсе». Да и Сэм им доверяет.