У Сержа что-то екнуло внутри, и следом потянуло душком дурного предчувствия. Еще не взойдя наверх, он точно знал, кого в том сундуке найдет. И точно. Нашел.

Спавший за мгновение до тогов темной и теплой утробе ящика Геша, Геннадий Юрьевич, собственной персоной, едва лишь Серж склонился над ним, открыл глаза и сверкнул белозубой улыбкой:

– Привет! А это я тебя тут дожидаюсь!

– Нарисовался, наконец? Ну, пошли тогда. Чего разлегся? Коробку не забудь закрыть.

– Я мог бы и в квартиру зайти, – оправдываясь, сообщал торопливо сзади гость, – но решил, что не стоит тебя пугать зазря. Говорят, ты нервный стал в последнее время.

– Это ты правильно решил. Входи, располагайся. Давай на кухню сразу.

Не разуваясь, Геша прошел по коридору и по-хозяйски устроился на хорошо ему знакомом стуле за столом. Откинулся на спинку, вытянул ноги в коричневых форменных туфлях. Одет он был в свой излюбленный костюм – летный комбинезон, такой же как и у Сержа, но уже очень, очень сильно поношенный. Серж, застыв на пороге, с любопытством разглядывал давно разыскиваемого и неожиданно нашедшегося друга. Бросалось в глаза, как он поплотнел телом, заматерел. Лицо тоже стало более широким, округлилось, а вот зачесанный на правую сторону светлый чубчик явно поредел. Геннадий Юрьевич, да.

– Что?! – встрепенулся навстречу Геша с вызовом.

– Ничего. Кормили тебя, как я погляжу, весьма неплохо.

– Да, правда. Кормили хорошо. И вкусно.

– Рад за тебя. Чаю?

-- Желательно бы чего покрепче. Разговор, полагаю, предстоит длинный и энергозатратный. Поэтому...

– А нет ничего такого, энергоемкого, – развел руками Серж. И тут его озарило: – Есть, погоди! Есть! Но ты удивишься.

Он достал из ящика припрятанную там флягу, взболтнул интригующе содержимое, и разлил по рюмкам зелье. Жидкость все так же безостановочно бурлила и переливалась зеленым перламутром.

– Вот. Практически – шартрез, – сказал Серж, устраиваясь за столом напротив Геши.

– Мой шартрез, – поправил его Геша. Он поднял рюмку и разглядывал пойло на свет. – Моего собственного изготовления. Откуда у тебя?

– Так это, Грелка принесла.

– А, понятно. Она потом вернулась без баклажки, я все думал: где? Значит, то был ты? Другому она не далась бы.

– А кто еще мог? Только не говори, что вы не знали, кто к вам пробрался.

– Ну, доказательств-то не было.

– Теперь есть.

– Да я не за тем сюда пришел. Как тебе, кстати, напиток?

– Вполне. Мы с Задротом его еще в тот вечер распробовали, от полной грелки чуть осталось. Как ты его варишь?

– Побочный продукт одного алхимического процесса. Дистилляция, фильтрация, ферментация и тройная возгонка.

– Конечно, конечно, Великое Делание. А это – Эликсир Жизни.

– Именно.

Серж не удивился тому, как быстро они с Гешей стали разговаривать на одном языке – словно и не было нескольких прожитых врозь лет. Да мы всегда на одной волне были, подумал он, и легко входили в резонанс. Как и теперь.

– Не хочешь, не говори, – разрешил он.

– Да, собственно, сказанное недалеко от сделанного. А сделано много чего интересного. Жека, кстати, забавный парень. Как там его клич звучит?

– Не е...ся!

– Верно, так. Вот и не будем. Выпьем!

– Закуски никакой, но она, насколько помню, и не требуется.

Подняли рюмки.

– Ну, за встречу!

Махнули. Серж выпил первым, а когда открыл глаза, увидел, как у пьющего медленно Геши по лицу и руке, чару предержавшей, растекается знакомое зеленое свечение. То самое, которое не больше двух часов назад он видел стекавшим по плечам и спине Стеллы. Опустив глаза, на кончиках своих пальцев заметил то же самое. Огни святого Эльма, ма-аленькие.

– Побочный эффект. Не опасно, – ответил на невысказанный вопрос Геша. И что-то в его взгляде Сержу не понравилось.

– Ну, и рожа у тебя, Геннадий Юрьевич, – сказал он, чтобы вернуть парня на землю. – Как у кэвээнщика завзятого.

– Это какая еще?

– Тупая и глумливая.

– Нормальная рожа, – обиделся Геша. – На свою посмотри, битая вся.

– Это правда, – Серж потрогал ссадину под глазом. – Прилетело кое-что. И, меняя тему: – А что же это ты на свадьбе сестры не объявился? Я ведь прямо оттуда, из-за стола, можно сказать. Вот был бы фурор.

– Стало быть, ты все уже знаешь? Про Светку и про Кунгурова? Ну, тем лучше. Меньше рассказывать. Объявляться мне еще не время, и настанет ли оно когда-нибудь, не знаю. Но ты ведь и сам меня искал...

– Верно, было дело.

– Зачем?

– За этим, за самым. Думаю, ты знаешь, зачем.

– КП?

Серж кивнул.

– Что скажешь?

– Моя работа, признаю.

– Но ведь это... предательство. Нет?

– Предательство? – вскинулся Геша. – А разве меня не предали? Меня не предали? А ведь я готов был на все ради... Ну, ты знаешь. Так что, давай не будем, про предательство. Другое дело, что обстоятельства сложились не так, как думалось и как хотелось бы.

– Какие такие обстоятельства? Объяснить не хочешь?

– Попробую, я для того и пришел. Боюсь только, разговор получится долгий, начинать придется издалека. Можем не успеть.

– А ты попытайся. То ли от Гешиного шартреза, а то ли от возбуждения, вызванного внезапной встречей, сонливость Сержа куда-то пропала. Он устроился поудобней, приготовившись слушать, кивнул головой: – Начинай, не тяни.

Геша опустил голову на грудь, набычился, сосредотачиваясь и переключаясь на серьезный лад, пожевал мясистыми губами.

– Хорошо, я готов. С чего? Короче, давай так. Ты помнишь те события, с которых все началось? А также и закончилось?

– Та драка в городе?

– Да. И после, как меня выперли из армии.

– Сразу, Геша, зарубка: мы в той истории участвовали на равных, и почему с тобой тогда обошлись так, а со мной иначе, я до сих пор не понимаю. Не знаю. Могли бы и меня попереть. За что ты на меня ополчился? Ты-то мне-то? Я-то ни при чем...

– Не знаю, не знаю... А что было делать? Ходить, проситься, чтобы обратно взяли? Я же тогда жениться только собрался, невеста на сносях, а тут такое. Да меня словно подрубили! Невольно на весь мир окрысишься. Удивительно, почему меня тогда Ви не бросила... Хорошо, отец помог, на работу к себе взял. Он мне тогда сказал – плюнь на все. И на всех. Да, с тобой обошлись плохо, мерзко, но зато ты теперь никому ничего не должен. Ты свободен! К тому же, ты умный – работай! Я и стал работать. По деньгам, кстати, не намного меньше выходило. Хотя статус, конечно, не тот. Одно дело, офицер, и совсем другое – инженер-электрик, или даже Руководитель студии детского творчества. Виола за офицера ведь замуж собиралась, а тут... Такая херня. Ладно, худо-бедно, – проехали.

– И тогда ты на досуге, или в свободное от основной работы время, занялся зеркалами Козырева? К-зеркалами, по терминологии Бивиса, уважаемого Дмитрия Михайловича.

– Ты и в школе побывал? Молодец, молодец. На самом деле, это было условие Юрия Ивановича. Он и взял меня к себе, и мастерскую выделил с тем, чтобы я там этой фигней занялся. Я уже потому увлекся, когда с головой втянулся в работу.

– Конечно, Юрий Иванович не мог в этом не быть замешан.

– Не знаю, что ты имеешь в виду, не ведаю, зачем отцу это нужно было, а для меня оказалось – просто спасение. В тех-то обстоятельствах. Да, поначалу я считал все фигней. А потом как-то и сам увлекся, втянулся. Отец помог мастерскую оборудовать, в пустующем помещении, в башне на крыше.

– Это туда ты крылья самолетные таскал?

– Ты видел, правда. Да, металл нужен был. Лучший для зеркал ведь алюминий. Очень металлолом тогда пригодился. Литературы, правда, никакой не было, но в библиотеке, к удивлению моему, кое-что все же нашлось.

– Патент № 2141357?

– Точно! Да ты, я смотрю, по моим следам прошелся внимательно!

– Хотел понять, что происходит. Мне все время казалось, что-то здесь не так.

– Все не так, если говорить прямо. Скоро поймешь. Итак, литература. Кроме патента, кстати, я еще кое-что нашел. Бивис с Баттхедом помогли материалы подобрать, однозначно, они молодцы такие. Ну и отец с оборудованием подсобил, конечно, закупил по своей линии, как для кружка детского творчества, что нужно. Главное – лазер достал. Вот на этой базе я собрал первую установку и через пару месяцев начал работу.

– И как?

– Поначалу все шло, как ожидалось, по ходу опытов Казначеева. Это тот академик, на имя которого патент выдан. Просто удивительно, до чего описания точны. Все эти образы, картины, воспоминания... Потрясающе интересно и жутко, да. Фантастика, одним словом. Но истинная фантастика началась, когда я стал изменять условия эксперимента. В частности, варьировать частоту излучения лазера, у меня имелась такая возможность. Плюс компьютерная обработка и игра с формой зеркала. Все это было не просто, но когда появились первые результаты, дальше вперед уже понесло, как на ракете.

– Ну, про твои способности не один я знаю...

– Да, да, кое-что умею. Но эта область, в которую я залез, совершенно неизведанная. Я поставил себе за цель извлечь те образы, которые возникали внутри зеркала, из головы и перевести их в цифры. То есть, вместо субъективных ощущений получить какие-то объективные результаты. Нужно было найти способ инструментальной регистрации и последующей визуализации появлявшихся картин, если грубо, с помощью компьютерной графики. И мне это тоже удалось. Не сразу, до первого успеха прошло больше года. Очень пригодился списанный летный шлем, тот, знаешь, в котором команды можно отдавать мысленно, а информация выводится на стекло. Достал, да, не спрашивай, как и где. Неисправный, но удалось починить и настроить. А дальнейшее было делом техники: совместить с компьютером, написать программу, наладить двустороннюю связь с эфиром. После чего и пошла настоящая работа, долгая и интересная. Я накладывал сигнал специальной формы на луч лазера и отправлял, как пробный шар, в зеркала. Не знаю, на самом деле, куда отправлял, я называю это по-старинному, – эфир. Поле первичного уровня и порядка. Сигнал пропадал там, а я ждал реакции. Она имела место почти всегда, и обязательно была интересной. Я тут все упрощаю, чтобы не затягивать рассказ, но, поверь на слово, все это совсем не просто. А однажды я понял, что со мной – оттуда – пытаются связаться. Пришел сигнал не просто как эхо моего, а адресованный мне лично. Это было... Даже не знаю, как описать тебе, что это было.